Колокольный осколок

Колокольный осколок

- Что склонилися, царевна? – поспешил к парадным сеням Карион.
- Да, вот, святой отец, нашла осколок… - удерживая книгу, выпрямилась Анна.
- Покажи, дитя… - Истомин взял у ней находку. – О… Оскол от колокольчика Бориски Годунова… - он повертел кусок у глаз. – Да, нет… Судя по резьбе и плавке – Алексей Михайловича – отца батюшки нашего Петра… Царь-колокола, что в том году сорвался при пожаре…
- Мне, мне покажите сей кусочек!.. Мне… - задробили по мостовой Соборной крохотные башмачки Праскевы.
- И где ж висел то исполин? – выхватила, невзирая на обиженно надутые губки сестры, осколок Катерина.
- Вооон там… В центре самом… - Истомин указал прямо на Уфа.
- А что ж его не исцелили и на место не вернули? – острый взгляд голубых глаз больно кольнул грудь Нахцерера.
- Вот чертовка! – схватился за сердце Летучий Мышъ. – Взор чист еще, не замутнен пороком и житейскою тоскою… Ну, погоди… исправим!..
- Да, не нашлось еще такого смельчака… - обрадовался в тайне Карион, что отвлек детей от наказания. – Колокол, поди, что хворый человек: не с тем лекарством подойдешь и – конец ему…
Но радость старца долгой не была – Анна вновь поразила взрослостью мышленья:
- Разбитый колокол, что покойник. Покойников надо хоронить… - царевна в задумчивости вернула ему книгу и отошла подалее к пристройке и наткнулась на другой кусок – помельче. Она подняла и его. – А то лежат осколки прахом под ногами…
- Да… - согласился воспитатель. – Лежит разбитый, аки ратник на земле, и ждет художника, который бы поднял его... Вот отгадайте-ка загадку: - попробовал направить он разговор с детьми в струю повеселее. – На ушах висит, юбкой машет, языком бьет…
- Это колокол, колокол!.. – беззаботно запрыгала на одной ножке веселушка Праскева.
- Знамо дело, колокол. – с серьезным видом поправила локон Екатерина.
- А сколь же весил сей железный исполин? Как был велик? – царевен завораживал осколок.
- Да почитай, четыре тысячи пудов, саженей восемнадцать в устье, да язык пудков под двести пятьдесят да человека в полтора в обхвате. – учитель ласково привлек к себе Праскеву, чтобы угомонить ее прыжки.
- И потому Царь-Колокол, что столь велик?
- Потому и тоже… Но то не главное… – теперь не без удовольствия удовлетворял их любопытство Карион. – На них теснены были лики Божьи, его служителей – угодников святых, да царей, при коих литы были, да патриархов, их благословивших…
- Вот как стану я царицей всероссийской, - задумчиво сказала Анна, будто слыша их сквозь сон. – прикажу заново его отлить, да больше прежнего в два раза…
- Ну, Дай Бог, Дай Бог, дитя мое… - какая-то непонятная, внутренняя сила не позволяла наставнику возразить на сие дерзкое заявление его самонадеянно-юной ученицы. – Но только больше не бывает в мире, и болей этого не отольется…
- А мой, с моим портретом, будет! Отольется!

(Из моего романа Анна Иоанновна)

поэт-писатель Светлана Клыга Белоруссия-Россия