Безромашество

В далёком, узорном и верхнем пуху
и в гуще небесной, как в пенном асбесте,
как будто в всклокоченном, тучном меху,
ждёт тишь мракоцветная и неизвестье.

Тоска многотомная в кущах столиц,
средь живших, живущих и ищущих жизни,
среди многодомных проспектов и лиц
и в обществе преукрашателей тризны.

Сплошной неуют, отторженье всего.
Взаимная, встречная ненависть гложет.
Нет счастья во сне и в общинах цехов,
и в лени, и в творчестве, да и на ложе.

Я многими вижусь как бездарь и враг,
наивный, безумец, поэт-исказитель.
В кривых зеркалах глаз беспутен и наг.
И в них же безбожник и всеукоритель.

Со мной нет того, что бывает у всех
семейных, богатых и чующих Бога.
На мне нет улыбки, когда вокруг смех.
Слабеют идеи и руки, и ноги.

Пощёчины слов бьют до самой души,
уродуя суть и коверкая бредом.
Я изъодиночился в смертной глуши
и хочется к той, что была моим светом!


Татьяне Ромашкиной