Ater sanguis

Мои мысли всё время возвращались к предыдущей ночи. Исмаэль и тот взгляд, которым он смотрел на меня, его потрясающий аромат, его холодные губы на моих – эти ощущения накрыли меня, я вспоминал и лелеял их в своём сердце, как скряга свой секретный клад. Его тёмные волосы отсвечивали красным в свете ночи, а глаза были тёмными и серьёзными, пока не встретились с моими, а затем мы оба улыбнулись. Как может кто-то выглядеть так хорошо, так соблазнительно всё время?

Его губы сверкали розой против его бледной кожи, кожи такой же бледной и безупречной, как и у английского певчего. Он был одет в джинсы, которые сидели низко и плотно на его бёдрах и рыжевато-коричневую кожаную куртку с тёмной футболкой под ней, обтягивающей его грудь. Он выглядел очаровательным и опасным, невинным и смелым. Где-то на краю моих мыслей мелькнул термин, который заставил меня улыбнуться, когда я понял его. О да, слюневызывающий; определённо слюневызывающий.

Я сел позади него на мотоцикл, осторожно положил руки на талию Исмаэля под его расстёгнутой мягкой кожаной курткой, и мы поехали по тёмным улицам города. Я знал, что должен рассказать ему о себе и поскорее. Мне было интересно, станет ли это моей последней поездкой.

Эти поездки на мотоцикле казались такими чувственными. Обдувающий тебя воздух, гул мощного двигателя между ногами, ночной город, проносящийся мимо – всё это вместе взятое заставляло меня чувствовать себя настолько невесомым и свободным, что я не мог даже вспомнить, чувствовал ли подобное раньше. Я позволил себе расслабиться за его спиной и прижаться щекой к ней, позволяя воздуху уносить с собой все мои страхи и стыд. Я мог бы оставаться вечность на этом байке, тайно вдыхая запах Исмаэля, чувствуя его спину под своей грудью и его узкие бёдра между моими коленями. Его присутствие было для меня, как наркотик. Ничто больше не было важно, кроме как быть здесь с ним сейчас, когда весь мир ускользал прочь.

Медленно, как сползающие ледники, мои руки начали двигаться по собственному желанию. Они прокрались вокруг его талии, пока он не оказался в моих объятиях, и я прижался к нему, чувствуя длинные, натренированные мышцы его спины под своей грудью и плавный изгиб лопатки под своей щекой. Я закрыл глаза и позволил прерывающемуся свету от проносящихся мимо уличных фонарей проникать под мои веки, пока мои руки медленно двигались вверх по его груди, на уровне тактильных ощущений исследуя мышцы его торса. Мои пальцы скользнули по впадине между ними, а затем поднялись ещё выше, к ключицам, и снова медленно опустились вниз.

Он был таким твёрдым, и всё же я мог чувствовать, как мышцы сжимались и перекатывались под его кожей, когда он вёл байк. Я не мог бы сказать, почему позволил себе подобные интимные жесты, и что было бы, если бы он обернулся или иным способом дал знать о своих чувствах, вероятно, я бы подавил в себе эти желания и немедленно остановился.

Тем не менее, я не мог остановить свои ладони от скольжения по миллиметру по его торсу, медленно двигаясь вверх и снова опускаясь вниз к впадине, где заканчивалась его грудная клетка.

Мы выбрались из города и направились вдоль длинного шоссе девяносто на восток. Именно тогда его рука покинула руль и легко опустилась на моё колено. Мои руки застыли и несколько миль мы проехали именно так. Постоянно останавливаясь, я вновь позволил своим рукам двигаться и ахнул, когда в ответ его пальцы медленно стали выводить круги на моём колене.

Вот так прошла вся поездка к водопаду Снооваалми. Я понятия не имел, куда мы направляемся.

Это было не важно. Единственной вещью в этом мире было болезненно медленное исследование его груди моими руками и лёгкие движения его пальцев по моему колену и бедру. Они выводили узоры на моём колене, никогда не спускаясь дальше, нежели на одну ладонь от моего бедра, и всё же почему-то я чувствовал его руки по всему своему телу. Я задрожал рядом с ним, когда его рука медленно опустилась к внутренней стороне моего колена, нежно поглаживая чувствительную кожу. Мои руки постепенно переместились от твёрдых рёбер к его прессу, а затем снова вверх к веерообразным мышцам его груди, дюйм за дюймом.

Можно ли заниматься любовью на едущем мотоцикле? Можно ли заниматься любовью, когда ваш любовник не покидает шестидюймовые границы на вашей коже? Ответ должен был быть «да», потому что я находился в эротическом трансе, который затопил все мои чувства запахом Исмаэля, его прикосновениями, прохладой его спины под моей, прижатой к ней, грудью, ощущением его грубых джинсов между моими бёдрами. Даже ветер стал продолжением его ласк, а гул мотоцикла заменял его шёпот.

Рука мужчины покинула моё колено, когда мы проехали вход в парк. Мы пронеслись мимо надписи «Парк закрыт» и поднялись вверх по дороге к водопаду. Даже сквозь рёв мотоцикла я мог слышать грохот воды, к которой мы приближались. Мы объехали тёмную и пустую парковку, он повёл мотоцикл ещё дальше, вплоть до смотровой площадки водопада, останавливаясь поодаль от начала пешей дорожки.

Исмаэль заглушил мотоцикл, и я неохотно спустился с него, опять едва не упав, слезая. Его рука тут же оказалась на моём локте, поддерживая меня.

- Прости, - пробормотал я. – Эти поездки... - смущающе произнёс я, замолкая. Другой парень появлялся вместо меня во время них, но, когда мои ноги опять оказывались на земле, мои запреты вновь возвратились на место.

- Я знаю, эти поездки... - мягко согласился он, заставляя меня посмотреть на него. Исмаэль глядел на меня. Страсть, которую чувствовал я, отражалась и в его глазах, и я понял, если подам хотя бы малейший знак согласия, он подхватит меня на руки, и мы начнём сегодня ночью то, что закончится страстью прямо здесь, в этом парке. И как бы сильно моё тело не требовало этого, разум не соглашался, не здесь, не в парке, не как какие-то неуклюжие старшеклассники.
Я сделал шаг назад, пытаясь избавиться от этого напряжения.

- Я никогда здесь не был.

- Этот водопад замечательный, - он усмехнулся, его зубы сверкнули в темноте. Исмаэль повернулся и взял одеяло с багажника под сиденьем мотоцикла. – Тебе понравится.

Дорожка была гладкой и влажной от капель, а ночь была ясной. Серебристая луна низко повисла над тёмной кромкой деревьев, обеспечивая достаточно света для моих глаз, чтобы различать очертания. Мы направились к смотровой площадке, откуда открывался вид на водопад, и подошли к перилам.

Мы были примерно на той же высоте, что и верхушка водопада, находящаяся слева от нас. Вода падала с грохотом, серебристой завесой почти в три сотни футов в озеро у подножия. Вдали от вспененной воды в нижней части водопада озеро было чёрным и гладким, отражая полумесяц, висящий над ним.

- Он прекрасен, - выдохнул я. Водопад ревел, каскадом спадая на гранитные скалы. – Он напоминает мне тебя.

- Как? – спросил он, улыбаясь.

Опираясь локтями на перила, я смотрел вниз на воду.

- Прекрасный и могущественный.

Исмаэль подошёл ко мне сзади.

- Валерий, - прошептал он, его голос был хриплым.

- Пожалуйста, пожалуйста, зови меня Валерой. Валерий звучит так... - то, как он называл меня Валерием, делало меня кем-то таким хорошим и чистым, даже невинным, а я таким не был.

- Мне нужно кое о чём спросить у тебя. Мне становится всё сложнее быть с тобой. Мне нужно знать.

Я медленно повернулся, чтобы посмотреть на него в лунном свете, его лицо светилось в бледном призрачном свете луны.

- Что такое? – прошептал я. Сложнее для него? Чем больше он узнаёт обо мне, тем сложнее ему становится?

- Как думаешь, ты смог бы когда-нибудь полюбить меня? Я-я... должен знать, что ты думаешь.

Я повернулся к водопаду.

- Исмаэль, тебя было бы так легко полюбить. Но есть вещи, о которых я не рассказывал тебе.

- Я уже раньше сказал тебе, это не важно.

- Я не тот, кем ты меня считаешь. Ты видишь меня милым мальчиком, посещающим церковь, но я не такой, я совсем не такой.

- Если ты думаешь, что это важно...

- Позволь мне сказать. Ты должен позволить мне это. – Моё лицо горело от стыда, который я испытывал. Теперь пришло время, когда я бы хотел, чтобы он мог читать мои мысли, чтобы мне не нужно было говорить всё это в голос.

Я посмотрел на озеро, тёмное и спокойное, желая, чтобы я мог чувствовать то же спокойствие, но всё в моём животе сжалось.

- Я был с парнем, мы знали друг друга очень долго. Я его любил. Глупо, я знаю. Мы были осторожны, или я так думал. Когда я рассказал ему, что люблю, он разозлился. Он не хотел этой любви, ему нужен был лишь секс. После этого я подсел на героин и стал спать со всеми подряд. – Я сделал глубокий вдох. Я пытался, чтобы мой голос был обычным, безэмоциональным. – Я убил своего любимого.

Его голос раздался позади меня.

- Он был дураком. Как кто-то мог не хотеть тебя?

- Но это так, разве ты не видишь? Я не хотел его убивать. Я всё ещё учился в школе, был ребёнком. Я не хотел быть неотёсанным бедным мальчишкой, который под воздействием наркотиков становится хладнокровным убийцей. Но я им стал. – Я развернулся. - Это убийство не было единственным. Мне понравилось убивать. – Я прикоснулся руками к моему застарелому шраму. – О чём там говорил святой отец на церковной службе, об убийце невинных людей? – мой голос был резким и рваным. – Это я, Исмаэль, и я никогда не смогу исправить это, не смогу повернуть время вспять, и Господь наказывает меня за это.

- Если... Валер, это не имеет никого смысла. Люди нарушают пятую заповедь всё время. Почему ОН должен наказывать именно тебя?

Я поднял свои руки в воздух.

- Это не имеет смысла? – я хрипло рассмеялся. – Скажи мне, а что тогда имеет? Имеет ли смысл, что мой парень оставил меня? Имеет ли смысл, что я сейчас здесь с тобой? А я ведь даже не знаю, что ты такое!

Он начал протестовать, но я перебил его. Я слышал горечь и сарказм, заполнившие мой голос.

- Я знаю, я знаю, не спрашивай, потому что ты всё равно не скажешь. Да, это действительно справедливо. Но я не тот, кем ты меня считаешь. Я не тот.
Горячие слёзы начали жечь мои глаза. Вот и всё Валерка, вот ты всё и рассказал.

- Я имею в виду, просто посмотри на нас, на наши различия... - я махнул рукой на его неземную идеальность, а затем на себя в своём жёлтом полиэстере, как будто он сам этого не видел. Он, вероятно, обладал суперзрением, как и всем другим супер тоже.

Я пошёл прочь со смотровой площадки. Ночь была тихой, за исключением бегущей воды. Отлично всё прошло, Валера. Это будет совсем неудивительно, если он покончит с этим прямо сейчас. И как я буду добираться домой?

Его голос поразил меня, когда он начал говорить. Исмаэль находился прямо позади меня.

- Мы более похожи, чем ты думаешь. Я знаю, что такое грех и что такое ненавидеть себя за то, что ты сделал.

Его холодная рука опустилась на моё плечо.

- Если я ввёл тебя в заблуждение, тогда позволь мне прояснить всё. Ты думал, что я ангел. Ты не знаешь, насколько далёк был от правды. Так что может быть я заставил тебя сделать неправильные выводы, но теперь мы можем узнать друг друга. Просто позволь этому случится.

Я закрыл глаза. Я так сильно хотел, чтобы это случилось. Был ли я готов к этому? Я не мог позволить ещё кому-то растоптать моё сердце.

- Я никогда не буду хорошим, Валера. Мой вид не способен быть добрым. Убийцами не становятся и не рождаются. Ими вгрызаются, - голос Исмаэля был низким и угрожающим, - стать убийцей есть святой долг каждого неравнодушного сеятеля боли. - Если именно этого ты хочешь. – Он остановился и нежно подтолкнул меня вперёд, пока я не оказался лицом к нему. – Я знаю, каково это чувствовать себя одиноким в этом мире. Я вижу, что и ты знаешь, каково это. В тебе есть столько всего, что притягивает меня, что говорит мне, что и ты чувствуешь подобное. Мы должны быть вместе. Если ничто другое не имеет значения, то это имеет.

И опять это чувство, будто нас притягивает, как магнитом. Если это не была судьба, тогда я уже и не знаю, что могло ею быть. Я посмотрел в его лицо, едва освещённое серебристым лунным светом. Его кожа была такой бледной, такой идеальной, а его тёмные, элегантные брови были, как крылья ворона, обрамляя глаза, что смотрели прямо в глубину моей души.

- Да, о да, - выдохнул я, едва успев вымолвить эти слова, прежде чем его губы накрыли мои. Когда отдельные ручьи смешиваются, можете ли вы сказать какой из них какой? Мы смешались вместе, пока я не смог сказать уже, где начинается он, а где заканчиваюсь я. Он действительно был моим наркотиком, и каждый раз, когда он целовал меня, я получал всё большую дозу.

Исмаэль медленно отстранился от меня, но я не мог заставить себя опустить руки, обвившееся вокруг его шеи. Он снова дрожал.

- Здесь есть тропинка. Ты не хочешь спуститься вниз к озеру?

Неохотно я убрал свои руки.

- Я на самом деле не одет для пеших прогулок. Думаю, я бы хотел вернуться в свою квартиру.

- Тогда ладно, - промолвил он, улыбаясь. Исмаэль взял меня за руку, и мы направились обратно к мотоциклу.

Ещё одна поездка на мотоцикле, но на этот раз я держал свои руки в узде, понимая, что не смогу ждать слишком долго, прежде чем смогу исследовать его так, как мне хотелось, медленно и в своё удовольствие. Когда мы подъехали к моему дому, всё ещё стояла глубокая ночь, и по соседству всё было тихо.

Мы вошли в дверь, когда я увидела Лусеро, прошмыгнувшую под мою кровать. Исмаэль направился в гостиную. Я снял майку и бросил её на стол, наблюдая, как он поворачивается, выглядя немного потерянным в моей гостиной, даже если и казалось, будто он заполнил собой всю её. Эти стены всегда казались слишком маленькими, чтобы вместить его потустороннее, мощное присутствие.

Я видел, что Исмаэль всё ещё дрожал. Его лицо было напряжённым, будто он вёл войну с самим собой, едва дыша. Я подошёл к нему и тихо спросил:

- Ты дрожишь. Тебе холодно?

- Нет, - ответил он, его голос был грубым. Я поднялся на цыпочки, осторожно положив руки на его тело и целуя в губы. Исмаэль яростно вернул мне поцелуй, почти сокрушив меня и душа своими губами, прежде чем мне пришлось отстраниться, чтобы вдохнуть. Моё сердце начало стучать от волнения. Он наклонил меня назад, позволяя своим губам спуститься вниз по моей шее к моему открытому горлу. Я ждал, но он вынудил нас застыть в этом положении, меня замершего под таким углом, когда я не мог сделать ни единого движения. Медленно губы мужчины отстранились, и я смог почувствовать его сомкнутые зубы на чувствительной коже своей шеи. Его дрожь превратилась во что-то большее, будто спазм скрутил его тело. Я забеспокоился; что происходит?

Неожиданно я оказался вне его рук. Я рухнул на пол, когда моя поддержка исчезла, приземляясь на попу с громким стуком. В течение мгновения Исмаэль, казалось, пролетел через всю комнату, спрятавшись в тени в углу комнаты, прижавшись к стене, будто вцепившись в неё.

- Я... Мне жаль. Я не могу... - прошептал он, а затем просто исчез.

Не дай мне Бог сойти с ума,
Уж лучше посох и сума.
Не дай мне Бог... Но Бога нет.
Мир полон горестей и бед,
Мир полон страха и обид.

Был проклят ты, но не забыт.
Пусть память душу в клочья рвёт,
Слепящей болью в сердце бьёт.
Пусть разум гонит её прочь,
Не в силах сам себе помочь.

Но к чёрту разума приказ.
Мы – люди, не исправить нас.
А раз мы помним – ты живёшь.
А раз мы верим – ты придёшь
Не дай мне Бог... Но Бога нет.

А есть души непадшей свет.
И тот, кто этот свет несёт,
Нас от безумия спасёт.
Вот так идут через наш смутный век
Непадший Ангел и Непадший Человек.