Глава 2

В романе «Мастер и Маргарита» Михаил Булгаков постоянно ведёт напряжённый диалог с мертвыми, приходится, это были все, кто с ним общались откровенно. Сама книга «Библия» шестидесятников, не было бы ее, не было бы ни поэтов Вознесенского и Беллы Ахмадулиной, Галича и Высоцкого и, конечно, Афганистана.

С третьими было просто, пожилой индус с одышкой показал ему фото, двое белых.

— Это вёл машину, вот этот стрелял. — У него недавно погиб сын. Владелец аптеки хорошо относился к тем, кто служил в Афганистане, его отец хорошо знал кабульского богача Раби Абу Халила, державшего сеть духанов «Сапфировый верблюд», сам Курбаши у него кушал! Большой человек. Ввод советского ограниченного контингента  была плата за то, что те сделали, чернолицый Пракаш ненавидел Запад. В круглых темных очках уроженца знойного Бомбея отразились два Киллера. Кроме того, армяне издревле жили в Индии.

— Намасте, — Шах сдержанно поклонился, Шиве угодны те, кто несёт смерть, дают пинка под зад жизни, с такими мир движется, до основанья все разрушим. Чтобы налить в стакан новую воду, надо сначала старую из него вылить. 

Конечно перед Шахом вспыхнул колоссальный шар дилемм из сгустившегося света, от них помогают только светильничные молитвы.

— Боже Великий и Вышний, Един имеяй безсмертие, во Свете живый неприступнем, всю тварь премудростию создавый, разделивый между светом и между тьмою и солнце положивый во область дне, луну же и звезды во область нощи, сподобивый нас, грешных и в настоящий час предварити! — Перед царскими вратами посередине иконостаса с непокрытой головой, комендантская рота в Кабуле снимала панамы цвета хаки, пятиконечная звезда на них была темно-зелёная, Дима из Тбилиси шутил, не хватает только полумесяца.

— Будет — Обещал капитан, в Москве он сдержал своё слово, проводили зачистки, как талибы. (Вот почему закрепились на Арбате.) Что до веры, посмотрите, сколько раз в день мусульмане молятся! Подают пример… Правомерно ли не в условиях боевых действий прореживать местное население даже если они преступники? Англичане были уроженцы, и он, и индус приезжие, сержант поставил себя на место этих бандитов. Хотел бы он, чтобы кто-то приехал в Москву и устранил двух коренных пацанов с Арбата? Наконец, Киллер успокоился.

Проклинал себя за то, что вообще начал об этом думать, это его работа, чем больше мастерство, тем меньше мыслей, мудрый забивает желудок, а не голову. Видите ли, надо прежде всего понять, что они были отморозки, пакость, перхоть подзалупная, на
тюремном языке гады, мрази, твари, шерсть и нечисть! Просто так кого-то застрелить из-за расистского отношения, так делал только Боцман. Какая разница, местные, не местные, туманный остров ему потом «спасибо» скажет. Думать надо с точностью до наоборот, вся Англия огромная Армия спасения, полно добрых самаритян, готовых последним поделиться, взять хотя бы его друзей в подземке, что они, плохие, что ли? Много лучше тех, кто наверху. Вот Бог и направил его сюда, тонкий лучик своего сердца, чтобы все почистить, помочь, остальным будет только лучше. Тогда плату надо брать…

— Сколько дадите, если решите! — Индус был чрезвычайно счастлив. Не важно, сколько семян понимания он не пытался посадить вассалу своего ума, ростков они не давали, а тут его поняли. Какая хорошая страна Русия, все там бескорыстны!

— Вернетесь в Москву, вам надо обязательно получить высшее образование, индийское посольство в центральном Лондоне в районе Кенсингтон рядом с русским, разделяет частная платная дорога. — Чтобы вы были белый воротничок, а не синий, рабочий.

— Я золотой, — улыбнулся Киллер. Он любил бродить по ночному треугольнику Сохо, Мэйфэйр и китайский квартал, заглядывать в уютно  вертящиеся окна, смотреть, что там делают люди.

— Сколько надо зарабатывать, чтоб так жить! — Объяснили, что за квартиры и машины часто платит работодатель, они съёмные, почти любая деловая машина в районе Пикадилли так называемая «компани кар».

—   Так вот, — сказал отец жертвы, полагая, что, может быть, в общем русский его поймёт, — мой сын погиб ни за что, все равно, кто они. — Своих «гундов» просить было нельзя, станет известно всем потом. И не зря, Шах его услышал.

Обычно по работе Шах был спокойный, а тут нашло, решил, надо им что-то устроить, порадовать безутешно горевавшего отца, самому повеселиться. И казалось, придумал! Собственно, план был простой, найти, где они ставят машину и замуровать их в ней, а Америке так делали, это довольно ядовито. Было ясно, устроить им это можно, Киллер еле успел вечером на стоянку, дороги знал тогда неважно.

Шах договорился с одним румыном, водителем из компании транспортных перевозок, подъехали, спеленали, погрузили старенькую «мини» с двумя подающими надежды отморозками внутрь контейнера, привезли на юг, выбросили в воду, по дороге водитель много курил, смартфонов тогда не было, — самим снять доказательства для прокуратуры, вот мы их погружаем? — поверили на словах, рыб кормят. Не любил Киллер привлекать, а что делать, отстегнул комиссару Микловану малую толику британских паундов, всего индус дал пять тысяч, не так мало в 1990м. Конечно, не Березовский, те поумнее были, но и это ладно. (Жили криминальной жизнью, а не Дом приемов.)

— Может, и нашего босса утопить, — задумался румын. Оглянулся, сзади никого, Шах исчез, у него заныло под ложечкой.  —  Больше не увидимся? — спросил сам себя с надеждой, румыны молдаване, которых пригрели римляне, как хорватов. Долго приходил в себя, не часто бывает: и заработал, и остался жить. Значит, она будет долгой! Много времени, чтобы продолжить аккумулировать свой собственный негатив, делаем мы это обычно в двух аспектах, верхнем и нижнем против Бога и людей.

Доппельгенгер Сергея, прищурившись, посмотрел на Пахана и сказал густым басом:

— Останкинскую знаешь? Едем! — Будто дротиком кинул.

— Башню? Конечно! — Ещё бы ему не знать! В своё время жил возле неё, пешком ходил в «Твин Пикс». Во время памятных событий…  Борис Николаевич умел читать политические игры, а значит, понимать условности, принимать правила игры и догадываться об их вероятном исходе.

— Да, но… — но было уже поздно! Огромная дверь открылась, и он оказался в параллельном мире меняющихся ландшафтов, отарков и Тёмной башни постперестройки, семибанкирщина и Первая чеченская, и тех, и других подготовил Арбат в какой-то степени. 

— Ну я поехал, — сказал якобы Сергей. — Иди в телецентр.

— Сергей, — взмолился Папа. — За что? Посмотри на меня! Я же хворый… — Руднев огорчённо поджал губы, потом нахмурился.

«Ничего себе! — Думал он, хромая по пустой лестнице ко входу в никуда. — Приехал из поездки. Где я? Теперь… А какие были планы! Палец на ноге сломан. Поэт куда-то уехал. Надо же, чтобы так не повезло! Видали? Привёл, а теперь уходит?»

Он дёрнул ручку, на посту никого не было, раздевалка прямо перед ним, огромный гардероб, куда сдавали своё пальто и Малахов, и, ранее, Сенкевич, был пуст, Папу поразил свет. Яркий, чистый, он струился непонятно откуда, все люстры были выключены, он специально посмотрел на чёрные выключатели на щитке приборов освещения слева от раздевалки, но горели.

— Подожди! — крикнул Пахан. Идти было некуда, он хотел развернуться и встать на лыжи, сдать назад, потом объяснит, если припрут, может, Арутюнов ещё не уехал. Внезапно Папа увидел идущую от не работающих лифтов пару, из проемов дверей тоже во все стороны брызгало жёлтыми, какой-то борзый кавказец, грузин или армянин с красивой ранее, но сейчас серьезно побитой жизнью женщиной, пара шли мимо него в строну столовой для работников телевидения.

— Эй! - позвал он их, чернявый медленно подошёл к нему. — Я Шах Пятигорский, — сказал он, — а ты кем будешь? По жизни? Моя масть преступный авторитет из автоматчиков.

— Я, — сквозь ноющую боль в теле ответил Папа, — знакомый твоего близкого Сергея Аруты, погоняло Гамаюн, вместе двигались в Катманду. Сам Игорь, погоняло Папа. Держали метро «Университет», зал бокса МГУ.

— Где? — спросил кавказец. — В каком Катманду, ты че, на наркотиках? — Поэт рассказывал, для лидеров московских ОПГ этот парень был волшебный мяч, который обязательно влетит в ворота соперника. Вернее, меч, по-японски честно рубил головы без всякой линейной перспективы, может рукам, он сам оружие. Дерзкий, но светлый, помогал всем его увидеть.

— Нет, давно чистый, вчера в Москву прилетел, узнал вас по описанию. Ты тот афганец, который на Арбате сильно усложнял жизнь таким, как мы, потом исчез, она, наверное, Инна, подруга Оли.

— А, ты тоже умер, — безразличным тоном сказала женщина, обращаясь к нему, губы у неё сделались бесцветными от лишений, лесная амазонка, — тебя как отделали, я Инна.

— Хер его знает, — сказал Пахан, — может, я и не жил совсем. Или жил будто-бы и не жил. — Диалог с  мертвыми его не пугал, вечно живые.  — Ты тоже умер, посмотри нас себя, кто бы говорил, не гангстерша, а старпёрша. — Ответ кое-кому пришёлся весьма по душе.

— Да? — спросил незнакомец, у него был странный фиксированный взгляд скрытого фанатика, такие говорят и делают, а не думают. — Я Шах, меня выкрали сюда с помощью птиц, давай с нами! - Они подхватили Игоря под руки, и вокруг все преобразилось, по ковру из миллионов алых роз новы знакомые повели Отца вглубь в сумерки сиреневого поля, день прошёл, вечер ещё не начался. В такое время на всем известной пешеходной зоне зажигают уличные фонари, под которыми сама Таня Лагидзе назначала Киллеру жаркие свидания, искры пролетали между ними. Вдали стояла огромная водокачка со светящимися щелями внутри, Папа понял, ничего себе, все ищут, а Шах нашёл.

— Значит, она существует? Тёмная Башня! — И как после всего этого ему было не быть судьбе благодарным???

Конец второй главы