ЛЕТИ!

Мне нужно как-то по-другому
дышать, прокладывать пути,
чтоб горько-сладким вешним комом
болеть у осени в груди.
А я иду по тропкам серым,
бреду, больной, седой, хромой.
И в нотах нашей гулкой эры
почти не слышен голос мой.
Наверно, в сердце глубже надо
строку зари вонзать, вонзать,
и солнечным, открытым взглядом
себя от сумрака спасать,
и зажигая птичий гомон
в душе от пламени свечи,
причины обретать в искомом
и вновь искать Исток причин.
Я это понимаю, вижу.
И жажду звонниц и лучей.
Но следую, как видно, ниже
мечты немереной своей.
Иду я по тропинкам серым,
бреду, седой, больной, хромой.
И в недрах нашей гулкой эры
почти не слышен голос мой.
Мне красить нужно ярче как-то
этапы, вехи дней и лет,
и на камнях земного тракта
писать кардиограммный след,
и вешним комом слёз и песен
болеть у осени в груди.
Молю, дай, Боже, поднебесья,
скажи душе «Лети, лети!..»