Тезки

Фредерик, старый знакомый, живущий в Манхэттене,
и славящийся речами неимоверно долгими,
стал со времени последней встречи приветнее,
желая, видно, поделиться жизненными итогами.

- Мой тезка в романе Хемингуэя «Прощай, оружие!»
  сказал: «Счастье мужчины – в любимой женщине.»
  Выразить по существу хотел бы мысль ту же я,
  но моя – наказанье божье, хоть мы в церкви не венчаны.
  А другой, Форсайт, изрек в романе «Абсолютная привилегия»:
  «Со скамьи подсудимых можно сказать, что угодно.» Вот!
  Я на ней побывал, от правосудия не бегая,
  и смолчал по поводу мучения своего ежегодного.
  А третий, Лейтон, получил барона за бабу голую.
  Если я ее нарисую, получу только хрена лысого.
  А ведь закончил с отличием художественную школу я,
  Но тот, гад, был счастливчиком из племени нарциссова.
  А четвертый, Линн – звезда семидесятых кинематографа.
  Легко бы заменил и играл не хуже в том же стиле я,
  раздавая направо и налево почитателям автографы.
  Правда, не актер, а актриса и Фредерик – ее фамилия.
  А пятый…

Я подумал: такие должны быть в психушке заперты.
И произнес, чтоб от встреч со мной предостеречь его:

- А мой тезка Ельцин сказал: «Да не пошел бы на хер ты!»
  Может, и не сказал, но добавить к этому нечего.