Избранные стихотворения 2003-2004

Из книги "МЕЖДУ СВЕТОМ И ТЬМОЙ"


* * *

Жёсткий и колючий лист чертополоха,
На могучем стебле мёртвые цветы.
Отчего мне в мире так сегодня плохо? –
Я сама не знаю. И не скажешь ты.

Травы дозревают и роняют семя.
Корень пожирают рыжие грибы.
Ветер в поле вышел, сунул ногу в стремя,
Вороного круто поднял на дыбы.

Опустело небо и закрыло очи,
Что совсем недавно васильком цвели.
Слышу: кто-то кличет: «Доче, где ты, доче?» –
Там, за диким полем, на краю земли.

Мне бы этой волей надышаться вволю.
Мне бы этим полем очи проглядеть.
Только отчего-то выпало на долю,
Затерявшись в поле, плакать, а не петь.
2003


ОДИНОКИЙ ВОЛК

Однажды мне снилась долина
Среди фиолетовых гор.
Там тени, лежавшие длинно,
На звёзды смотрели в упор.

Всё было безмолвно и дико,
Как в день сотворенья земли.
Лишь эхо звериного рыка
Качнулось – и смолкло вдали.

Казался мне мир этот странным,
Но чем – я понять не могла.
Дышала тягучим дурманом
Меня укрывавшая мгла.

Волна ледяного озноба
Бежала порой по спине.
Бродила неясная злоба,
Совсем непривычная мне.

Потом подступила тревога.
Я вышла на призрачный свет,
Где сбитая в камень дорога
Хранила невидимый след.

Почуяв звериную силу
У тени, привлекшей мой взор,
Я воем своим огласила
Долину в подножии гор.

Мне эхо ответило воем,
Слетая со снежных вершин.
Из бездны дохнуло покоем.
И вспыхнула звёздная синь.

Снежинка звенящая смолкла,
Сорвавшись с орбиты земной.
И Путь Одинокого Волка
Лежал среди звёзд предо мной.
2003


ГОРДЫНЯ

Среди поля, средь пасмурной стыни,
Где от сырости колос продрог,
Поднялась, каменея, Гордыня
Вдалеке от прохожих дорог.

В небо сонное вперила очи,
Но не видит уже ничего.
Дни проходят, кончаются ночи –
Даже дума не морщит чело.

Ноги в землю вросли по колена.
Пусто всё позади, впереди.
Только запах осеннего тлена.
Только дождь по щекам, по груди.

Только кружится серая птица
И кричит над её головой.
Да в груди чёрный камень сочится
Алой кровью и жгучей слезой.
2003


* * *

Понемногу уходят желанья.
Странно всё в этом мире больном.
Мне ли, пленнице ложного знанья,
Мрак немереный метить огнём!

Мне ли, выйдя под дождь, в непогоду,
Подставлять мелким каплям лицо!
И в безглазую мёртвую воду
Обронить золотое кольцо.

А потом, позабыв о потере,
По глухим переулкам брести.
И стучаться в закрытые двери.
И погасшую свечку нести…

Нет, со мною всё будет иначе.
Я зажгу в тихой комнате свет
И возьмусь за решенье задачи,
У которой решения нет.
2003


* * *

Проснулась утром. Бродит хмурый свет
По комнатам, прокравшись с тусклых улиц.
Вот ночь прошла… А, может, сотня лет,
Которые ушли, но оглянулись.

И прошлый век уставил мёртвый взор
На камень стен, на крыши, на заборы,
На ветви, чей таинственный узор
Зашифровал уснувших жизней хоры.

И даже то, что я сейчас живу,
Мне кажется случайным сном напрасным.
Он не даёт проснуться наяву,
То резким став, то вновь пятном неясным.

Влачится жизнь по комнатам пустым,
По улицам, что сиры и убоги,
Сквозь сон взирая, как сквозь серый дым,
На стены, на деревья у дороги,

На смутный призрак двух домов на слом –
В игре на жизнь им выпадают крести.
И птица машет медленным крылом,
Но раз за разом в том же самом месте.

Как будто за прозрачною стеной
И человек, и дерево, и птица.
Ведь здесь никто друг другу не родной,
И каждый лишь чужого сна частица.

В пустом пространстве чуть качнулся шар.
Незримо наступает полдень куцый
И на дворе кончается ноябрь.
И дождь идёт. И хочется проснуться.
2003


* * *

Волчица-ночь завыла на юру.
Какой страдалец миру шлёт проклятья?
Безумные затеяли игру,
Где выигрыш не деньги, а распятье.

Вторые прокричали петухи,
Пугая душу, что рассталась с телом.
Напрасно вновь искали пастухи
Взошедшую звезду над Вифлеемом.

Лик ангела и вид распятых крыл
Не привлекает общего вниманья.
А проигравший ножик заточил
И выбирает жертву для закланья.

Давным-давно все спутались пути.
Запомнились лишь праздничные даты.
И тот, кто выиграл, позабыл прийти
За выигрышем в день расплаты.
2003


* * *

И снова слепая пернатая грусть
Кружила под звуки романса.
Я жизни сказала: «Ну, что ж, я сдаюсь.
Ты мне не оставила шанса».

И тут же слетелись сто тысяч синиц
На плечи снегам светлооким.
И жизнь распахнула простор без границ,
Звенящий под небом высоким.
2003


ЛАБИРИНТ

Я блуждала в глухом лабиринте,
Что стоял от судьбы вдалеке.
И кусок Ариадниной нити
Бестолково сжимала в руке.

Был мой путь без надежды, без мысли –
В промежутке меж ночью и днём.
И монетка фальшивого смысла
Затерялась в кармане моём.

Позабыв наречённое имя,
Лишь порой вспоминала в пути,
Как меня искушала гордыня
В эти мрачные щели войти.

Я брела по тупым закоулкам,
На свои натыкаясь следы.
В мёртвом эхе, пустынном и гулком,
Отражалась, как в капле воды.

Жизнь истлела, осыпалась прахом.
Впереди ни звезды, ни огня.
И душа, поражённая страхом,
Как врага, проклинала меня.

Всё стремительней время сжималось.
Мир катился, как в бездну слеза.
И когда ничего не осталось,
Я, очнувшись, открыла глаза.
2004


* * *

Отзвонила в небесном просторе,
Серебром просияла звезда.
Позакрылись подземные норы.
И застыла в озёрах вода.

Снег сошёл на холмы, на низины.
Мир зевнул пустотой неземной.
И распалась на две половины
Тишина между светом и тьмой.
;
Воздух сдвинулся. Свечи задуло.
Загудели по кромкам леса.
И среди поднебесного гула
Стали ясно слышны голоса:

– Что ты слышишь?
– Я слышу земную
Сердцевину, как дышит она.
– Что ты видишь?
– Я вижу иную
Пустоту, что с земли не видна.

– Что ты чуешь?
– Я чую: с востока
Тянет горькою тиной морской,
Человечьей судьбой одинокой
И глухой неизбывной тоской.
2004


ЛЕБЕДА

Сколько слёз, сколько гнева в природе!
Но не нам ей на это пенять.
Проросла лебеда в огороде,
А зачем – никому не понять.

Вот придёт огородник лукавый,
В руки заступ широкий возьмёт
И вскопает бугры и канавы,
И добавит коровий помёт.

Он за стебель ухватится смело,
Вырвет корни могучей рукой –
Несомненно, за правое дело
Победитель в борьбе вековой.

А потом станет тихо в природе.
И взойдёт над капустой звезда…
А зачем лебеда в огороде,
Не понять никому, никогда.
2004


УЧИТЕЛЬ

Однажды в позапрошлые века
Учитель воспитал ученика.
Но ученик не превзошёл его ни в чём
И в пустоту ушёл косым лучом.

За годом год идёт, за веком век.
То тополиный пух, то белый снег…
Но неизменно светит в никуда
Учителя высокая звезда.
2004


О ЛОВЛЕ РЫБЫ

Прошедший век ракушкою прилип
К душе, костям, к сознанию, к судьбе…
Шальными звёздами глаза зеркальных рыб
Горят и преломляются в воде,

В текучем воздухе, что холодит гортань.
И слово, не родившись, на губах
Уже дрожит. Но ощущая грань
Меж двух сиротств, где речь – лишь горький прах

Отживших истин, пена на волне,
Лишь мокрый снег отравленной зимы,
Услышишь вдруг в небесной глубине
Нестройные эфирные шумы.

И ты, пустынный, стоя на краю
Двух бездн, попавший в плен двойного дна,
Выуживаешь музыку свою
Из омута, где плещет тишина.

И отражаясь в рыбьей чешуе,
В чешуйке каждой множась и дробясь,
Когда-нибудь ты вспомнишь обо мне
И опознаешь в леске и струне
Двух тёмных бездн не прерванную связь.
2004


ВЕРШИНЫ

Обрывистый берег над Волгой.
Вершина холодного дня.
Дымок поднимается долгий
Над тусклым сияньем огня.

Вершина холодного лета.
Вдали, в одичавших полях –
Томление тихого света
И ветер, вздымающий прах.

Покатая жизни вершина.
И видно: по краю небес
Несёт Богородица Сына,
Вздымается огненный крест.
2004


СОТВОРЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА

Что мне, погружённой в неверие,
Песня синицы на ветке весенней?
Мне, заблудившейся вне времени,
Пылью по ветру рассеянной.

Ветер, поднимающий прах,
Не знает добра, не ведает зла.
А мне ощущать, как горчит на губах
Сгорающей жизни зола.

Вот вы, бредущие вброд
По половодью мёртвых зеркал.
В их отраженьях смеющийся рот
Преобразился в звериный оскал.

За что?! – не это ли праздный вопрос!
Полёт, скольжение, срыв… Взрыв!
Обломки, летящие под откос…
От боли не спрячешься, боль скрыв.

Диагонали древесных стволов
Не опровергнут шараду теней.
О, половодье пустых слов!
О, половодье пустых дней!

Божий ангел летит, трубя.
Божий странник влачит суму.
Пусть! Я из праха сама себя
Слеплю по образу своему.
2004


ВОЗВРАЩЕНИЕ

Смотрит прозрачно звезда сквозь стекло пустоты.
Время такое настало: конец и начало.
Шепчет мне Дух Одиночества: «Это не ты,
Та, что была, в беспредельность ушла и пропала.

Это не ты по-младенчески смотришь на свет,
Новорождённое зренье настроить пытаясь.
Только напрасно в нём ищешь знакомых примет.
То, что ты видишь, есть Вечности новая завязь.

Здравствуй! – тебе говорю, воскрешённая жизнь.
Благословляю тебя пред судьбою твоей на прозренье.
Сквозь пестроту и обрядность крещений и тризн
С миром пребудь, принимая своё возвращенье.
2004


ВЕРБНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ

Пальцем апрель по пыли
Чертит лицо весны…
А про меня забыли:
Мне зимние снятся сны.

Снежные очи рани
Смотрят в мои глаза.
Холодно мне на грани
(Даже не «на», а «за»!)

Света звезды колючей
Перед восходом дня.
Плотно охвачен тучей
Холод её огня.

И с высоты небесной
Слышен прозрачный хруст.
Путь её звёздный, крестный.
Шелест бескровных уст.

Значит ли: молвить слово –
Переступить грань?
Только безмолвье снова
Требует с нищих дань.

И запечатав губы
Медным жерлом судьбы,
Ангелы дуют в трубы,
Руша престол мольбы.

Кажется, нет спасенья.
Замер над бездной дух…
Вербное воскресенье.
Бездне открытый слух.
2004


РОДНИК

На тонком луче от звезды до звезды
Висят колокольца с серебряным звоном.
Княгиню живой родниковой воды
В ночи я приветствую низким поклоном.

Прозрачные очи мерцают во мгле.
Звезда голубая горит на челе.

Помилуй меня, соловьиная ночь,
Звенящая в зарослях зрячих ключами,
Позволь твой таинственный мрак превозмочь
Моими земными очами.

Я каменной стала, мой каменный лик
На каменном зеркале в полночь возник.

«Скажи моё имя, – прошу пустоту,
Повитую дымкой ночного тумана, –
Я в каменном зеркале имя прочту,
По-русски звучащее странно».

Соловушки-совушки свечи в ночи зажигают витые.
По камушкам-кумушкам в искорках змейки бегут золотые.

Ладонь погружаю в поющий родник
И к влаге живой прикасаюсь губами.
И в каменном зеркале каменный лик
Сквозь сон проступает живыми чертами.

А в капельке каждой поющий огонь
То смутно мелькнёт, то засветится ясно.
На каменном зеркале вечности сонь
Становится краткому мигу причастна.

Звенят колокольцами звёзды в ночи.
По камушкам в речку сбегают ручьи.

Мерцая, струится в живом роднике
Текучее тело под ивою гибкой.
И камешек круглый играет в руке
Живой, золотой с серебринками рыбкой.
2004


УЛИТКА

В спираль закручен дом улитки.
И, венценосная, она
Влачит расчисленные свитки
По стеблю вверх с речного дна.

Она скользит, не уставая,
Сквозь толщу тёмную воды,
Сквозь тень моста могучей сваи,
Сквозь струи в искорках слюды.

Скользит бесследно и бесшумно.
Какая мысль, какой расчёт,
Какая царственная дума
Её томительно влечёт?

Какого ждёт она ответа
На размышления свои?
Чем больше вверх, тем больше света,
Тем громче плеск живой струи.

И вот – таинственная плёнка,
Тугая грань меж двух миров.
О, как пронзительно, как тонко
Дрожит речной воды покров.

И замирает дух пред тайной…
Ещё мгновение… И вдруг –
Судьбой назначен иль случайный
Исход? Сомнение? Испуг? –

Вдруг оступилась, оторвалась,
Ушла в уютную спираль,
У самой бездны покачалась
И погрузилась в свой Грааль.
2004


МЕЖДУ ДВУХ МОСТОВ

Между двух мостов висячих
На обугленной волне
Месяц плавает прозрачный,
Свет рождая в тишине.

Свет колеблется, струится,
Озаряет глубину,
Где кружит речная птица,
Чертит крыльями по дну.

По речной кочует зыби
Звёздных блёсток хоровод,
А над ним ночная рыба
В сонном воздухе плывёт.

Тьма неверна. Свет случаен.
Тонут в вечности края.
Между двух безбрежных тайн –
Тень прозрачная моя.
2004


ПОТЕРЯННОСТЬ

Осталась я одна в пустыне,
Где светят звёзды по ночам,
Где серебристый лунный иней,
Приятный только их очам.

А мне, бредущей без дороги,
Холодноватый свет луны
Не мечет серебра под ноги,
Не вяжет кружевные сны.

Куда ни глянь, равнины голой
За горизонт текут края.
И вместо звука – отзвук полый
Везде приветствует меня.

Здесь в полдень кров мой – тень от камня.
Здесь воздух плавится в огне.
И пыль свивается клубками…
Не эта воля снилась мне!

Не в этой мгле светло и свято
Высокой Истине сиять!
В каком грехе я виновата?
И чем с души мне камень снять?

Сорви же с глаз моих покровы,
Хранитель! Был мне путь иной.
А здесь лишь ветер – брат по крови –
Ночами плачет надо мной.
2004


ОТРАЖЕНИЕ В ВОДЕ

Ветер мотыльком порхает.
И в реке вода чиста.
Струи лёгкие играют
Отражением моста.

Мост дрожит, скрипят перила…
Бездны ветхое крыльцо.
Я смотрю, как наклонила
Та, в воде, своё лицо.

Искажаясь зазеркальем,
То дробится, то дрожит,
То как будто эхом дальним
Из безмолвия бежит.

Я её совсем не знаю.
И узнать мне не дано.
А она глядит, немая,
Сквозь текучее окно.

Лишь журчание и звоны
Убегающей воды –
Немоты её бездонной
Отражённые следы.
2004

КАЧЕЛИ

Как лодка по волнам, без цели…
Как мачты, скрипят тополя…
Летают, летают качели.
Над небом восходит земля.

Ритмично качаются тени.
И плещет листва в унисон.
Густеют зелёные сени…
И явь превращается в сон.

Земля наклоняется грозно
Над медленно всплывшей луной.
И вот уже кружатся звёзды
В сквозной глубине подо мной.

Над бездной скользишь, как над мелью,
Крылатой судьбой ограждён.
И кажется мир колыбелью
Для тех, кто ещё не рождён.
2004


ЗЯБЛИК

В воздухе июньском, до предела сжатом,
Пролетает зяблик призраком крылатым.

Пролетает зяблик сквозь пределы клёна.
Песенка двоится в лабиринтах кроны.

Заскрипели рамы, распахнулись створки –
Покатилось солнце, словно мячик с горки,

Заплясали ветки в плоскости оконной,
Заметалось эхо в пустоте бездонной.

Отозвалось глухо плотное пространство –
Это пошатнулось мира постоянство.

Наступил в природе миг преображенья.
И распался зяблик на два отраженья.
2004


В КОРИДОРЕ

Здесь всё не так, здесь всё неправильно
С рождения до гробовой доски.
Здесь всё живущее отравлено
Полынной горечью тоски.

Минуя двери коридорные,
Иду на тусклый свет в конце.
Блуждают мысли непокорные.
И я без маски на лице.

Давно исчезли отражения
В старинных мутных зеркалах.
И мне не нужно подтверждения
Самой себя на всех углах.

Да, всё когда-нибудь кончается.
Маячат тени вдалеке.
Мигая, лампочка качается
Там, в коридорном тупике.

Когда же я дойду до финишной
Глухой, незыблемой стены,
Я достучусь из жизни нынешней
До той, застенной тишины.

И мне ответит эхо звонкое,
Что это не конец пути.
У всех преград есть место тонкое.
И я должна его найти.
2004


* * *

Я не могу с тобою говорить:
Твоя душа – голодная волчица.
Я не могу окошко растворить:
В него опять глядят чужие лица.

Я выхожу, распахивая дверь.
Рискую быть раздавленною, смятой.
Я выхожу… Я вышла… Что теперь?
Мне только снилось, что была крылатой.

Порог. Ступени. Кружится земля.
Я чувствую стопой её вращенье.
Стрелой уходят в небо тополя…
И хлынул дождь: я приняла крещенье.

Смотрю: плывут по небу острова –
Иных миров тяжёлые обломки.
И в листья превращаются слова,
Звучащие невнятно и негромко.

Я слышу лепет их – он просто шум
Могучих крон, в которых ветер бьётся.
И хочет отличить усталый ум
Мерцанье мысли от сверканья солнца.

Душа смягчилась, словно тёплый воск,
Готовая принять шипы и розы,
И, наполняя освежённый мозг,
Свела в одно поэзию и прозу.
2004


ТЕНЬ ИЗ БЕЗДНЫ

Каждый год далеко во Вселенной,
В карусели её неизменной,
В час глухой, в самый сумрачный день,
В пустоте среди звёзд Козерога
Звёздной пылью дымится дорога,
Появляется чёрная тень.
Тень стремится всё ближе и ближе,
Опускается ниже и ниже,
Уплотняясь, меняет черты.
Над землёю проходит по кругу,
Поднимает вселенскую вьюгу
И, как призрак, летит с высоты.
То ли это межзвёздный посланец,
То ли это Летучий Голландец,
Заблудившийся в бездне, плывёт.
Он плывёт и царапает днищем
По забытым немым пепелищам,
По столетьям, вмороженным в лёд.
И когда он вот так проплывает,
Средиземное море вздыхает,
Просыпается спящий вулкан,
Смерч летит над песками Сахары,
По Тайге полыхают пожары,
Ледовитый дрожит океан.
Этот призрак встречают повсюду.
Кто встречал, тот уверовал в чудо,
Но тоской затмевалась душа.
И однажды тропой незнакомой
Навсегда исчезали из дома –
Без семьи, без друзей, без гроша.
И никто никогда не встречал их
Ни в больших городах и ни в малых,
Ни в селе, ни в лесу, ни в скиту.
Только некий таинственный странник,
То ль изгой, то ли Божий избранник,
Говорят, заходил за черту
Двух миров. Там корабль чудесный
Улетал по дороге небесной,
Всех пропавших неся на борту.
2004


ГРОЗА

Смешалось всё: и дождь, и крылья,
И явь, и сны.
По небесам деревья плыли,
Как гнев, темны.

Сверкали молниями кроны.
Сошёл Перун
В сиянье огненной короны
По ливням струн.

Гремели струны, и гудели
Колокола.
Свивались нити из купели
Добра и зла.

И в трубы ангелы трубили,
Спина к спине,
Будили тех, кто позабыли
О Судном Дне.
И чёрный ангел вровень с белым
Стоял в огне.
2004


РАЗДЕЛЁННОСТЬ

Разум тьмы таинственный и жуткий.
Разум света чётче и острей.
Истина струится в промежутке,
Между двух незапертых дверей.

Свет дневной от глаз скрывает звёзды.
А в ночи Вселенная видна
Вся насквозь, распахнутая грозно
Без границ во времени, без дна.

Но во тьме ночной таятся страхи.
Правда тьмы сомненьями полна.
Спящий, словно мученик на плахе
Странного, причудливого сна.

Сон и явь, как тьма и свет, едины.
Не во снах лишь боги говорят.
На две разделённый половины,
Рай земной давно похож на ад.

Проклято предательствами братство.
Нет страшней вражды родных племён.
Платою за сытость стало рабство
С тех, доисторических, времён.

Ясный свет речений дня отбросив,
Видя только в снах, что будет впредь,
Сны в ТЕМНИЦЕ толковал Иосиф,
Не умея истину прозреть.

Сном коварно застланные очи
Могут и пророка обмануть…
Путь в Египет в сорок лет короче,
Чем обратный, из Египта, путь.
2004


МОСТ НАД РЕКОЙ

Нависший ужас каменный моста
Над зыблемым волнами отраженьем –
Как смерть над жизнью, как опроверженье
Души, в ночи сорвавшейся с креста.
Глядит звезда ночного фонаря
На странное своё преображенье
И видит непрестанное скольженье
Реки, бегущей в дальние моря.
Но свет в воде, забросив якоря,
Лишь чуть колеблем медленным теченьем.
Размеренные – изредка – шаги
Тревожат пустоту между мирами.
И эхо пустотелыми шарами
Описывает нервные круги
И там, во тьме, где нету ничего,
Теряет отклик звука своего.
И кажется страшней всего прореха
Между мостом и тёмною рекой,
Где ледяной, где неземной покой,
Где мечется безумный призрак эха.
И понимаешь, что такой зазор
И есть в иные дали коридор.
2004


ОКОЛЬНЫЙ ПУТЬ
          Николаю Кудрявцеву.

Молочный сумрак. Воздух недвижим.
Не дрогнет лист, не склонится травинка.
Зачем же мы по зарослям кружим,
Когда сквозь них проложена тропинка?

Но, видно, нам даровано познать
Окольных дебрей раны и ушибы.
И, может быть, Господь решил связать
То, что лишь мы с тобой связать могли бы.

Кусты, деревья, бурелом, бурьян
И сушняка расправленные когти…
Мы, слизывая капельки из ран,
Опять стоим на новом повороте.

Сто тысяч раз тропу пересечём –
Не Богом ли проложенную ранее? –
И больше не жалеем ни о чём,
Терпя смиренно синяки и раны.

И вновь войдём в дремучий, дикий лес,
Где, спотыкаясь в темноте о корни,
Мы всё же видим тихий свет с небес,
Который даже ночью не исчез,
И вслед за ним сквозь мрак идём покорно.

В покорстве этом униженья нет:
То принял Бог наш выбор добровольный.
И тем благословив, послал нам свет,
Чтоб озарить сквозь дебри путь окольный.
2004


ВОЛЯ

Ты мне лжёшь, лукавый странник,
Житель сумрачной земли.
Я не твой, я Божий данник,
Хоть огнём испепели.
Я всю жизнь плачу по счёту
За сомнения и страх,
Только главные расчёты
Ждут меня на небесах.
Из-под ног опору выбил –
Ум смятённый полонён…
Ну, а я плачу за выбор
Свой – каким бы ни был он.
Даже тот, кто пудом соли
Здесь со мной соединён,
Знает: я лишь ветер в поле,
Над моей – лишь Божья Воля
До скончания времён.
2004


МЫ И Я

Послушай, нет ведь никакого МЫ.
Есть ты, есть я. И есть другие люди.
Бессмысленную ложь творят умы,
Вращаясь, как молекулы в сосуде.

Вот так течёт песок, когда часы
Песочные отмеривают время.
И так Господь кидает на весы
Поступки наши – плевела и семя.

Нет в этом мире никакого МЫ.
Единый, воплощаясь в единичном,
Лишь светлым ликом проступил из тьмы,
Испытывая целое различьем.

Да, мы единой сети узелки,
Связали нас невидимые нити –
По мановению Его Руки
Свершение Божественных наитий.

Единое в нас, как струна, поёт,
Из хаоса на время извлекая,
Но та же нить нам слиться не даёт,
Всех сущих на отдельность обрекая –
Для бесконечного развитья Божества
Во имя Вечной Жизни торжества.

А потому, прорвавшись сквозь шумы,
Я говорю тебе: нет в этом мире МЫ.
Есть в вечном возрожденье Бытия
Безмерное НЕ Я сквозь маленькое я.
2004


БАЛЛАДА О РУЧЬЕ

В далёкий пасмурный предел
Струился ручеёк.
Небесный сумрак поредел,
Сошёл и в травы лёг.

Дремучий камень-голова
Спал первобытным сном.
Шумела горькая трава
О чём-то неземном.

Трава шумела. Снился сон
Бегущему ручью,
Что ноги мыл бродяге он
И руки – палачу.

На дно его упала пыль
Со всех земных дорог.
Теперь ручей тяжёлым был
И дальше течь не мог.

На воду чёрный лёг покров –
И солон, и горяч.
И не вода была, а кровь
Тех, что убил палач.

И пыль, и кровь смешались в ил –
Темнее адской тьмы…
Ручей горючий проклят был
И позабыт людьми.

А через много тяжких лет
Вседневного труда
Ручей обрёл свой прежний свет:
В нём – вновь чиста вода.
2004


МГНОВЕНИЕ

Лежачий камень покатился,
Поверх судьбы тропу торя.
Ларец сознанья приоткрылся.
С небес спустились якоря.

Упала в мраморный колодец
Звезда монеткой золотой.
Восстал из праха Полководец.
В скиту преставился Святой.

Сиянье над стеной сомненья
Взошло, изъяв из бездны град.
Распалось надвое мгновенье.
И разомкнулся циферблат.

Упорно в поисках мишени
В пространстве рыскала стрела.
На краткий миг сошлись две тени
У озарённого угла.

Как отражения – их лица
И бездны из-под тёмных век…
Мучительно мгновенье длится
Который год, который век.
2004


БЛУДНЫЙ СЫН

Катилась по дороге горошина судьбы.
Летел над миром голос архангельской трубы.

Между зимой и летом, тюрьмою и сумой
Сын блудный возвращался из странствия домой.

Он раздвигал пространство своим широким лбом.
А за спиной стояла, взвиваясь, пыль столбом.

А вслед за ней тащилась земная маета.
За нею, страшно воя, тянулась пустота.

Сгустилась тьма над градом. Звезда скатилась вниз.
Скрестились все дороги и разом разошлись.

От стран земного света отпало два угла.
Под камнем придорожным вражда гнездо свила.

Вернулся спозаранок из странствий блудный сын.
В родное пепелище забил сосновый клин.
2004


* * *

Как долго между двух земных вершин
Иду по узкой тоненькой дощечке.
Несу в руках живой воды кувшин
И огоньком мерцающую свечку.

Внизу грохочет горная река.
Вверху то голубой, то чёрный свод небесный.
Беззвучно машут крыльями века
И сонно кружат над стремниной тесной.

На зыбком переходе я одна.
Сверкает снегом каменная веха.
Наполнена до края тишина
Потока рёвом и раскатом эха.

Скрипит и прогибается доска
Под тяжестью медлительного шага.
Лишь кажется, что цель уже близка,
А белый снег вершины – символ флага.

Пространство это призраков полно –
Любителей иллюзий и обмана.
И что сейчас отчётливо видно,
Через мгновенье – только рваный клок тумана.
2004