Генюшка. 1. Морды, бани и картузы

1. Морды, бани и картузы


Генюшка сидела на крыше избы за светёлкой и даже не думала спускаться.  Спустишься, а маменька, коль увидит, так  сразу же бранить будет, а то и веником  по хребтине пройдётся. Конечно,  за дело, но всё равно обидно. Правда, тятенька обязательно вступится, он всегда заступается за свою Генюшку, но толку, маменька успеет веником по спине огреть, хотя бы раз.

Генюшка, конечно тоже виновата, но как можно терпеть, если этот противный Дронька дразнится. Вот девчонка и сорвала с него картузишко, а потом приподняла угол венца  бани да картузишко туда и сунула. И  венец отпустила обратно. Вот уж Дронька-то со своим приятельщиком Ерошкой,  попрыгали около картуза, тянут, а вытянуть не могут, брёвнами  намертво прижат.  Мужики взрослые доставали эту шапчонку.  Ну достали с грехом пополам.

Генюшка уже не единожды проделывала такое с шапками. Как кто обидит – она шапку у обидчика с головы хвать, угол бани приподнимет, да шапчошку туда и сунет.

Первый раз, когда она такое-то дело учудила, мужики деревенские даже не поверили, что девчошка-десятилетка может угол бани приподнять, если им, взрослым мужикам, это не под силу.  Так они Кузьме, Генюшкиному тятенька, и сказали. А тятенька только посмеивается: «А давайте испытаем!»

А мужики шачонку-то только-только вытащили. Намучились. Но спор-то их за живое задел,  не верят и всё.

Тятенька позвал Генюшку и посулил, что наказывать не будет, если Генюшка покажет, всем как она угол бани приподнимает.  Народ столпился, глазеет. Ну, Генюшка подошла, плечом подпёрла  стенку, и двумя ручонками за бревно схватилась, поднабычилась, поднатужилась  и угол-то приподняла. И  шапчонку ту многострадальную вновь туда сунула. Угол на место опустила и убежала. Ох, и поругались же мужики, вновь доставая шапку!

Но теперь-то вся деревня знала, что ежели у какого мальчонки шапка либо картуз под избой или баней брёвнами придавлены,  то  это Генюшкина работа.  А не надо девчонок забижать да дразнить!

А мужики всё удивляются, мол, да как же она такую хабазину поднимает? А чего тут поднимать-то! Силушка у Генюшки немереная. Да тем более брёвна в обло сложены. Легче лёгкого.

Батюшка  в церкви, отец Гермоген, даже сказал тятеньке, что надо, мол, девчонку пороть за эти безобразия.  Тятенька ответил, что выпорет непременно, но в душе лишь усмехнулся.  Во-первых, попробуй догони Генюшку, а во-вторых, если даже и догонишь – попробуй-ка уложи на скамью для порки, разве, что привязывать только.  Да и вообще, тятенька детей своих не порол, в манере не было.  Он что надо словами втолковывал, да на личном примере учил. За это его в Боровиково очень  сельское общество осуждало, как же не пороть-то! Учить-то ведь детушек надо!  А через «нижнюю-то  голову» до верней лучше доходит, сразу урок усваивают.   А Кузьма Егорыч не порол, чем и подрывал деревенские устои.

Вот и тетерь Генюшка в очередной раз отметилась.
Маменька вышла на крыльцо, покликала, Генюшку, покликала, да обратно в избу ушла. А девчонка слезла с крыши да огородами на речку и убежала. Да не на Боровушку, а на Ницу.

На Нице  у них с тятенькой сети стояли и несколько морд. Вот Генюшка и решила проверить морды. И что она видит? Опустошены  морды, вытащена рыба.  Может  быть тятенька рыбу забрал? Да нет, не ходил тятенька сегодня на реку, недосуг ему было. Работы невпроворот. А парнишка-то в доме только один – двенацатилетний Васятка, а остальные девчошки,  что от них проку, какие из них помощницы в мужской работе, хотя они и старше Генюшки.

Не-е, ну Генюшка-то  отцу,  конечно, помогает.  Он её и по дереву  научил робить: пилить, строгать, гвозди заколачивать. Она для маменьки даже скамеечку махонькую сколотила и весёлку для опары выстругала.  А ещё Генюшка умеет косить,  лошадей запрягать, рыбу ловить, это всё тятенька её научил. Так что, они с Васятной первейшие тятенькины помощники.

А Онфимия, Глафира, Таисья и Анна маменькины  помощницы, сами полностью с хозяйством управляются: и за скотиной ходят, и коров доят, и огород обихаживают, и в избе убираются, полы и столы до белиз ны скребут, и половики  стирают и одежонку тоже, и ткут, и прядут, и опару для теста ставят, и хлебы пекут,  и стряпают, и похлёбку варят.  Всё умеют, всему научены. Работы по полной. Так ведь и маменька на месте не сидит, весь день в работе, особенно летом. В деревне ведь как? День не поработал – чем  зимой кормиться будешь?

А старшие сёстры уже девицы навыданье. Ещё годок-другой, их замуж выдадут  и Генюшке самой придётся впрягаться в женскую работу по дому. Хотя она и сейчас уже всё, что надо сладить умеет и управляется не хуже старшаков.

Генюшка  присела на бережок задумалась.  И даже почти задремала.  И вдруг её как подбросило. Глянь, а у берега в заводи соседский Ваньша морды проверяет. Ах,  ты ворюга!  И Генюшка кинулась к парнишке. Коршуном  налетела на него сзади и давай головой в воду макать: «Не воруй! Не воруй!»

Ваньша закричал: «Отпусти, Генька! Это наши с тятей морды!» И тут только Генюшка разглядела – точно, чужие, они с тятенькой не так плетут. Ей сразу расхотелось драться.  Да и Ваньша был настроен миролюбиво.  Они выбрались на бережок и сели рядком.
- Много рыбы-то в мордах? – спросила Генюшка.
- Не-е,  кто-то всю выцапал, - ответил Ваньша.
-  Вот и у нас тоже, - отозвалась Генюшка.
- Следить надо, всё равно попадётся, - Ваньша глянул  на девчонку, - а пошли, Генька, завтра на заре  вора выслеживать! Вот  и в словим его. Только Васятку ещё позови.
- А пошли, - оживилась Генька.
На том и порешили.

Утром,  ещё до зори, лишь только чуть-чуть забрезжило,  Генюшка и Васятка,  взяв удочки под видом того, что на рыбалку собрались, выскочили из дома. Они огородами пробрались во двор к  Ваньше и стали пулять по крыше сеновала мелкими камушками, чтоб разбудить сотоварища.  Ваньша сполз с сеновала, схватил удочки и они помчались реке. На берегу закинули лески в воду, удилища воткнули в рогатинки, вкопанные в бережок, а потом затаились за большущим валуном, им всё видно, а их никому.  И стали ждать. И дождались таки.

Послышались торопливые шаги.  Маленькая  худосочная фигурка  спустилась к реке и вошла в воду, почитай как раз в том месте,  где находились морды.  Фигурка вытянула одну из морд и уже начала вынимать добычу. Но тут на неё налетели три разъярённых вихря.  Сначала окунули вора в воду, а затем выволокли на берег.

Перед пышущими праведным гневом ребятишками сидел на песке, мокрый,  жалкий, хлюпающий носом, вечно сопливый… кто бы вы думали?  Дронька! Да-да, именно тот,  младший Ухвткин,  Дронька.  Самый вредный  и пакостный у них в Боровиковой. Ох, и подлюка же парень! Недаром его бабы деревенские ехидной называли. Весь  в батяньку своего, Ухваткина, ну и в мамашку тоже.  Росточка мелкого, как невызревшая горошина в стручке, хотя и Генюшкин сверстник. Но вредности и злости на десять таких как Генюшка хватит.

- Воруешь значит!? - не сулящим ничего хорошего тоном произнесла Генюшка.
- Ща мы тебя рыбкой-то накормим! – пообещал Ваньша.
А Васятка ничего не сказал, лишь презрительно глянул на Дроньку.

- Это не я! Робя! Не я! Это бобры всю рыбу пожрали! – завизжал Дронька.

Ребятишки  даже расхохотались от такой глупости. Всем же известно, что бобры рыбу не едят, они древесиной питаются.

- Ты ври, да не завирайся! Тоже мне, бобры рыбу съели! – сказал Васятка.
- Тогда выдры! – запричитал Дронька, - точно выдры!
- Где ты тут выдр отыскал!
- Тут только одна выдра, и эта выдра ты! – подхватил  Ваньша.
- Не обижай выдр! – откликнулась Генюшка.

Дронька,  почувствовав, что первый гнев  у ребят прошёл и бдительность ослабла, вдруг вскочил и рванул прочь. Ребята бросились за ним.

Дронька мчался вперёд, этот стервец хорошо бегал, поднаторел, видать, уж больно часто деревенская ребятня гоняла его за вредность. Наконец он достиг ближайшего двора и заскочил в калитку.  Это был двор его бабки. И теперь под защитой огромного волкодава. Дронька вскарабкался на забор и оттуда дразнил ребятню.

- Мы тятеньке расскажем, как ты рыбу воруешь! – крикнула Генька.
- Тятеньке-тятеньке! Что вы всё со своим тятенькой!  Вся деревня знает, что он вам не родной! – заблажил Дронька.
- А вот и родной! – закричала Генюшка.
- Как же, как же, родной, держи карман шире! Он  Кузьма, а вы Васильичи! А две ваши девки вообще Григорьевны.

Ух, как ринулась к забору  Генюшка и мгновенно вскарабкалась. Ещё секунда и одна двинула бы Дронке кулаком между глаз. Но тотчас перед ней над забором выросла разъярённая собачья морда. И Генюшка вынуждена была отступить.  Эх, жаль, что на берегу не догнала паршивца,  а то точно бы лещей надавала по полной.  Да ещё бы на высоченную сосну загнала, чтоб  сидел и не пыжился.