Ладонью вверх

Заимствую частицу мироздания,
беру – и даже вовсе не извне,
а из себя, из глубины дыхания,
ведь целый Божий свет живёт во мне.
Беру крупицу лишь, частицу малую,
и из неё молитвенно творю
Вселенную свою с её вокзалами,
летящими сквозь алую зарю.
Я тку из нитей собственной бессонницы
людским сердцам покровы тёплых снов,
в которых Небо, точно ива, клонится
к земле, на зов хрустальных родников.
Пишу я землю эту родниковую,
Россию как росинку, как слезу.
Пишу полынно красками медовыми
и грусть Руси, и силу, и красу.
Созвездья зажигаю на подсвечнике.
Они лучатся в таинстве ночи,
мерцают, чтоб не гасли
тропы «млечные»,
соединившись с таинством свечи.
Беру пылинку, каплю, кроху самую,
а отдаю безмерность бытия.
Я должен так. Пустым провалом, ямою
становится иначе высь моя.
Да нет, не высь.
Есть выси ниспослание.
А я – проситель только и слуга.
На паперти собора мироздания
протянута ладонью вверх рука.