В два голоса

О. В.

Облака, облака...
Вдоль Двины, бережком.
По высокому. К Балтии – левому.
Недалече, с версту. Да обратно, шажком.
Жизнь – всё та же, Шалунья нелепая.
За июнем – июль. Та же прелесть в Шутах...
Помнишь, Ксюша?! Полночные всполохи.
Не гадалось, не думалось – Чья прожита?!
Кто на очередь стал в мартирологе.
Как, роскошно оскалясь, под «Танец огня»
Кувыркались сатиры косматые.
А над банькой зияла купель-полынья –
То Полиной, то Анной Ахматовой...

10.06.2024
PS:
Вообще-то, тянуло продолжить. Но... Вдруг оборвалось.
Если на то, у Анны Андреевны – её ДР (кстати) 23 июня (1899), а 11 – так, по-старому – встречается и с «полыньёй» (правда, скорее, под ногами, чем над головой), и с «полынью».

Я с тобой, мой ангел, не лукавил,
Как же вышло, что тебя оставил
За себя заложницей в неволе
Всей земной непоправимой боли?
Под мостами полыньи дымятся,
Над кострами искры золотятся,
Грузный ветер окаянно воет,
И шальная пуля над Невою
Ищет сердце бедное твоё.
И, одна в дому оледенелом,
Белая лежишь в сиянье белом,
Славя имя горькое моё.
(Другой голос, 7 декабря 1921)

Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.
Но вечно жалок мне изгнанник,
Как заключённый, как больной.
Темна твоя дорога, странник,
Полынью пахнет хлеб чужой.
А здесь, в глухом чаду пожара
Остаток юности губя,
Мы ни единого удара
Не отклонили от себя.
И знаем, что в оценке поздней
Оправдан будет каждый час...
Но в мире нет людей бесслезней,
Надменнее и проще нас.
(1922)

А это («Поэт») – тоже с «дымящейся полыньёй», и тоже – Ахматовой. Но – Елены.

Дымится полынья во льду,
Вода – ночная и ничья –
Мерцает, как смола в аду,
Бурлит, как будто горяча.
И кажется – она вот-вот
Фонтаном брызнет через край,
И тьма кипящая зальёт
Сияющий стерильный рай.

Но тихо всё, молчит река –
Так раненый забылся сном, –
И перетянута рука
Моста спасительным жгутом.

Ну, а «Полиной» я кивнул Леониду Губанову. Ксюша знает (там...) – к чему.
Вообще-то, это – к нашей (с О. В.) завтрашней дате. К годовщине...