Angelus nigris pinnis

Я открыл дверь, и Исмаэль стоял на крыльце, безнадёжно красивый в светлой куртке с поднятым воротником. Он держал руки в карманах, а его губы изогнулись в призрачной улыбке. Глаза смотрели на меня первые мгновения, прежде чем переместились к моему дому. В жёлтом свете лампы на крыльце капли дождя блестели в его волосах, как кристаллы. Дождь капал с крыши над крыльцом потоком позади молодого человека.

Как могли люди не видеть в нём этой потусторонности? Это было так, будто пылающий архангел спустился с небес с распростёртыми крыльями, но никто не обратил внимания. Исмаэль прошёл по всему миру, как невидимый ветер, а вокруг толпа слепцов смотрела сквозь него. Мне хотелось крикнуть: «Разве вы не видите?»

- Это было более опасно, чем ты представляешь себе, но не в том смысле, как ты считаешь. – Он поднял свои глаза и посмотрел на меня; стоящий на верхней ступеньке, я оказался на несколько футов выше него. – Если о моей природе станет известно, вся моя семья окажется в опасности.

Я смотрел на него с удивлением.

- Я бы никогда не попросил тебя ни о чём подобном.

Он мрачно посмотрел на меня.

- Если я и умалчиваю о себе, так только потому, что хочу, чтобы ты был в безопасности.

- В безопасности?

- Секрет нашего существования – самый охраняемый среди других тайн этого мира. Люди умирают из-за него.

Я почти потерял дар речи.

- Исмаэль, прости. Я бы никогда не попросил тебя сделать что-то такое... - Я не знал, как закончить предложение. Я собирался сказать «опасное», но умолять его войти в горящее здание – это уже являлось опасным. Я никогда не думал, что могут быть и какие-то другие причины.

Исмаэль повернулся так, что его лицо оказалось в тени, из-за чего я не мог читать о его чувствах по выражению лица. Голос мужчины, мягкий и ласкающий слух, как и всегда, казалось, лился из темноты.

- Я всегда живу в тени. Не человек, просто притворяюсь. Мы на самом деле даже не можем присоединиться к людям из-за наших отличий. Это как жить за стеклянной стеной, видеть полноту человеческой жизни, но не иметь возможности ощутить её. Вот почему моя семья такая сплочённая, чтобы создать своё собственное общество, так как то, из которого они пришли, уже недосягаемо для них. Я переезжал с одного места на другое, никого не подпуская близко к себе. Я объездил весь земной шар и пересёк эту страну множество раз, что даже потерял счёт. Я даже для собственной семьи являюсь незнакомцем, потому что был опасен для них.

Я сглотнул, слушая о годах одиночества, которые болью отзывались в его голосе. Как мог кто-то такой могущественный, такой прекрасный, быть таким потерянным в этом мире?

- Исмаэль, подвергать тебя или твою семью опасности – это последнее, чего я хотел бы. Я сохраню твой секрет, каким бы он ни был.

Он поднялся по ступенькам, выходя из тени. Его глаза горели.

- Ты можешь сделать это, Валера? Если о том, кем я являюсь, станет известно, за мной будут охотиться.

- Да, да, клянусь. Пожалуйста, не оставляй меня. – Меня не заботило, смогу ли я когда-либо задать ему хотя бы ещё один вопрос. Я буду жить с этой тайной, если только он будет рядом.

- Оставить тебя? Это последнее, что я мог бы сделать. Я пытался, и у меня ничего не получилось. – Он сделал ещё один шаг. Исмаэль ощущался холодным на ощупь, холодное тепло, казалось, лилось из него, и я мог чувствовать его своей кожей, усиливающееся с каждым шагом, с которым он приближался ко мне. Это так отличалось от тёплого жара меня самого; это была элегантная и ароматная прохлада, как будто вы придвинулись к подземному источнику посреди жара пустыни. Мурашки побежали по моей коже, а сердце забилось быстрее. - Как я мог оставить своё сердце позади? – пробормотал он, делая ещё один шаг. - Ты понятия не имеешь, как сильно я нуждаюсь в тебе.

Моё дыхание сбилось.

- Что тебе нужно? – прошептал я.

Исмаэль сделал последний шаг, оказавшись прямо напротив меня.

- Всё.

Я попятился к двери моей квартиры; я чувствовал холодный металл за своей спиной. Я начал дрожать от нетерпения или страха, я не мог сказать. Я изучал логотип на кармане его рубашки, который находился как раз на уровне моих глаз, и какая-то часть моего разума зафиксировала мускулистую грудь под ней. И опять же, его запах свежей выпечки, вещей, высушенных на свежем воздухе, и тысячи других любимых мною вещей будто притягивали меня подойди ближе, ещё ближе.

Его близость, его невероятный запах, одно его физическое присутствие заставляло каждый нерв моего тела петь. Я пробудился, и теперь все мои чувства обострились. Я ощущал давление туфель, как мои джинсы плотно обтягивают бёдра, гладкую хлопковую ткань рубашки на моём животе и плечах, стягивающую ткань моего брифа, обхватывающего тело, холодный ночной воздух, обдувающий мои руки и лицо, дверь за моей спиной, но больше всего энергию, льющуюся из Исмаэля, насыщающую меня, и то, как его холодное дыхание овевало моё лицо и волосы.

Он был всего в нескольких дюймах от меня, а я по-прежнему смотрел на его рубашку и воротник, почти боясь поднять глаза и увидеть неприкрытую уязвимость на его лице.

Он наклонился ко мне, пока его губы не оказались в дюйме от моих, тихо прошептав:

- Прямо сейчас я собираюсь поцеловать тебя.

Мои колени почти подогнулись, и я наконец-то поднял глаза к его идеальному, неземному лицу. Глаза Исмаэля смотрели в мои.

- Сейчас, - снова прошептал он, даже ещё тише на этот раз, наклоняясь ниже.

Я закрыл глаза, когда его холодные губы нежно прикоснулись к моим. Было такое ощущение, будто все нервные окончания моего тела неожиданно переместились к устам. Единственное, что сейчас имело значение, это наши сомкнутые губы. Его были холодными и твёрдыми, но податливыми, когда мягко двигались по моим почти удивительным способом, посылая острые ощущения, которые, казалось, собирались воедино в нижней части меня, вызывая покалывание между ног. Всё вокруг нас исчезало, ночь и соседи, и целый мир, пока не осталось ничего, кроме него, целующего меня, и ощущений, которые порождал этот поцелуй.

Я не смог сдержать себя, моя левая рука обвилась вокруг его шеи, ощутив воротник и волосы, тогда как правая скользнула вокруг его талии, чувствуя упругие мышцы под собой.

Мои губы начали двигаться вместе с его, и я почувствовал, как прижимаюсь к Исмаэлю, сливая своё тело с его, сдаваясь под силой его поцелуя. Руки молодого человека скользнули мне за спину, почти удерживая меня, так как я потерял связь со своими ногами, впитывая холодный огонь его губ. Он подошёл ближе, пока я не оказался зажат между ним и дверью за моей спиной, позволяя мне чувствовать всё его твёрдое тело, от торса до бёдер, прижимающихся к моим. Исмаэль весь состоял из упругих мышц, и я почувствовал знакомое ощущение пустоты, начинающееся в моей груди и заканчивающееся между ног, пустоты, которая жаждала, чтобы он заполнил её, заполнил меня.

Если можно потеряться в поцелуе, тогда именно это и произошло. Я прекратил мыслить; мой мозг отключился, и не осталось ничего, кроме восприятия – восприятия этого поцелуя, который был не похож ни на какой другой в мире. Я вжимался всё сильнее в мужчину, его руки сильнее сжались на моих бёдрах и спине, когда он ещё ближе притянул меня к своему телу. Наши губы наконец-то отстранились, но его по-прежнему находились всего лишь в дюйме от моих, когда Исмаэль остановился. Под своей рукой я чувствовал, как дрожь пронеслась по мускулам его спины. Моё дыхание было поверхностным и рваным; чтобы он ни сделал, это проникло в самый центр меня и омыло потоком сексуального напряжения и желания. Я едва мог дышать, так хотелось прижаться ближе к нему, обхватить ногами его талию, привлечь его сильнее к себе, слиться с ним. Никогда раньше я так не хотел мужчину, и я был шокирован неожиданной силой моих потребностей и бессилием справиться с ними.

Целое мгновение мы стояли вот так, он совершенно не двигался, а я задыхался в коротких мелких вздохах. Я почувствовал, как дрожь снова пронеслась по его телу.

Наши лица всё ещё были близко друг от друга; и я заглянул в его странного цвета глаза.

- Ты задыхаешься, - прошептал он.

- Ты дрожишь, - прошептал я в ответ.

Он предпринял ещё одну попытку отстраниться.

- Это сложнее, чем я думал.

Сложнее целовать меня?

- Сложнее? – спросил я таким тихим голосом, что он скорее напоминал писк.

- Сложнее остановиться и не делать того, чего так хочется, не продолжать это.

Я сделал небольшой, но шумный вздох, и это было всё, на что я оказался способен.

Исмаэль сделал шаг назад, позволяя ночному воздуху ворваться между нами, и каждый нерв моего тела зарыдал. Нет! Верните это обратно. Верните длинное, худощавое твёрдое тело обратно, ближе, чтобы я мог исследовать его.

Он улыбнулся самой очаровательной кривоватой улыбкой, и я был рад, что дверь находилась за моей спиной, поддерживая меня.

- Спокойной ночи, Валера.

- М-мм-м, - вот и всё, что я смог ответить.

Исмаэль повернулся на нижней ступеньке и произнёс:

- Я увижу тебя завтра.

Мой мозг наконец-то снова заработал.

- Я... я должен работать.

- В котором часу ты заканчиваешь?

- Вероятно, в три утра.

- Я буду, - пообещал он и развернулся. Я смотрел на его спину, когда он зашагал по дорожке к тротуару, его длинная узкая фигура двигалась большими шагами. Исмаэль повернул на тротуар и поднял руку на прощание.

Я ответил таким же движением, а затем он побежал и исчез из моих глаз прежде, чем они насытились его высокой фигурой.

Я долго мучился с дверью своей квартиры и наконец-то вошёл. Мои губы всё ещё покалывали, эта жажда всё ещё сжигала моё тело. Я добрался до дивана и рухнул на него. Лусеро вскочила и потёрлась мордочкой о моё лицо. Я прижал её ближе к себе.

- Ох, котёнок, меня поцеловало чудо, - прошептал я в её мягкие ушки.

И пусть меня забросит к чёрту на рога.
Пусть буду бит и может быть, убит.
За горизонты окунуться берега,
И до тебя мой крик не долетит.

Ты только будь, ты только так же всё свети.
Ты только будь и ничего не забывай.
И на своём неласковом пути
Не погаси себя, не потеряй.

Не разучись смеяться и мечтать,
И не бояться долгого пути.
Не позабудь умения летать,
Какой бы крест ни выпало нести.

Пусть Рай и Ад, и люди заодно
Мою судьбу пытаются подмять.
Пусть приговор мне вынесен давно,
Но ты ведь не умеешь обвинять.

Не надо мне нести в душе своей
Вину за свой уход перед тобой.
Не надо мне бояться тех дверей,
Которые закроешь ты за мной.

Меня, каков я есть, ты принял,
И для таких, как ты, мне стоит жить.
И будет мир теперь спасён от Зла.
Пока ты есть – меня не победить.