Рувендиада, часть 1. 17, 18, 19

           17
В то время первая звезда
Восходит над землей.
Но не пугает темнота
Нарушивших покой.
Уходит в горы Эойред.
Риэлли - вместе с ним.
Идет спасать страну от бед
С избранником своим.

Жрец все сказал начистоту
Про риск и ритуал.
Покажет девушке плиту,
Что раньше откопал.
Злой ветер от обрывков туч
Очистит небосвод.
И вспыхнет первый лунный луч,
И на плите сверкнет.

А на груди жреца, как кровь,
В кристалле знаков вязь.
Риэлли страшно, но любовь
Сильнее, чем боязнь.
- Мой мудрый друг, надежный страж,
Ты отведешь беду...
И скинув шелка тонкий плащ
Ложится на плиту.

                18
- Эндорфа, заходи! Здесь все в порядке.
Дверь на брусок. Мы славно отдохнем.
А что в гробу? Ну, навались плечом!
Там, верно, фараоновы останки?
Да здесь обычный тайритский наряд!
Все остальное в пыль давно истлело.
Браслеты, обруч, плащ... Теперь за дело -
Не ели уже семь часов подряд.
А по ночам-то стало поддувать...
Слегка соснем, потом пойдем на ветер.
Что, на пол лечь? Да ни за что на свете.
Я лучше в этом гробе буду спать.
А знатный саркофаг! Да чем он жуткий?
Похож на механизм немного он.
Кристаллов тут одних на миллион.
У терминаторов нет предрассудков.
Эндорфа, твой гамак уже висит?
Смотри во сне мне не захлопни крышку.
Да приходи, если продрогнешь слишком.
Приятных снов, пусть Кайгон вразумит.


            19
Кружился полутемный зал,
Мелькали смутные видения.
Но стоило закрыть глаза,
Как наступало расслабление.
Сквозь призму легкую вины
За взлом дверей, самоуправство
Исчезло чувство глубины
И ограниченность пространства.

Он видит, блеском осиян,
Дворец, народом переполнен.
А во дворце том Мелиан
На золотом, высоком троне.
Какой то странный синий диск
Мелькнул в сознании отпечатком.
И снился разъяренный Рикс,
В лицо бросающий перчатку.

Полковник, это не пустяк.
Здесь тайна жуткая сокрыта.
Зачем же нужно в саркофаг
Ломиться было так открыто.
Но не давая и вздохнуть
Свинцовой тяжестью давили
Словно заклятие, на грудь
Скал твердокаменные мили.

Мираж любви, мираж побед.
Ты, вожделенная свобода.
Уже двенадцать тысяч лет
Здесь, под гранитным небосводом.