Я бродягам поляну накрою

Я бродягам поляну накрою
потому, что в душе я - цыган.
Спрячь ладони, омытные кровью,
и гадай по глазам и губам.

Ветвь не рви, словно гость у забора,
пряча в небо широкую спесь.
Проросли мы с тобою от вора,
на дожде я - до капельки весь.

До Войны необъятной, когда - то,
пыль степную за девять земель
ветер нес, и сама виновата
та береза, попавшая в хмель.

Этот миг, одурманеной встречи,
этот час, изогнувший судьбу,
долго рвали и сплетни и речи,
запрегая свою молотьбу.

До Гагарина Юры, когда - то,
на вселенском краю от любви
пыль и слезы впитала прохлада.
Неба выпей, а ветку не рви.

Не вернулся тот ветер и с дымом
пал над жерлом каленых печей.
Виснут ветви в тумане постылом 
с грузом сплетен и мертвых речей.

А когда постучали в ворота
и сказали: "давай - выходи",
там стояла конвойная ротта
и каратели их посреди.

Ошалела на краешке смерти,
вся кровинушкой смуглой больна,
и овила руками : "не верьте,
загорела на солнце она"...

Ветер дунул, и грубые губы
закривились на складках лица:
"мы бы шли бы и шли от Иуды,
да не станем рвать ветви с венца.