Рубцов о Пушкине

  Всего четыре строчки сказал о Пушкине поэт Николай Рубцов:

Словно зеркало русской стихии,
Отстояв назначенье своё,
Отразил он всю душу России!
И погиб, отражая её…

  Мимо… «немногого» мы часто пробегаем. Не останавливаемся. А потом вдруг среди пути или в тишине пробивает нас молния: «И нам сочувствие даётся, как нам даётся благодать»…
  Стихии определяют «нервную систему» поэзии Рубцова. Прежде всего, стихии осени, ветра, непогоды, ночи, человеческой души с её «днями непогоды» и взлётами. Стихия для Рубцова – это то, что нужно расслышать, то, для чего нужно особое наитие, прозрение.
  Рубцов говорил и о невозможности «ремесла» в обуздании творческого ветра поэзии: она – ветер, солнце! Наверное, думаю я, поэта время от времени поражала способность Пушкина объять своим гением такие разнородные стихии русской жизни, русской природы, истории, пространств. Не мог он это не чувствовать! Масштаб «молний и гроз»», которые нужно было приручить великому поэту «трудом ума, бессонницей больного», представлялся Рубцову безбрежным. Может быть, поэтому он находит такой эквивалент слова? Здесь ведь не только великое поле истории, открывшееся Пушкину, не только её разнородные сословия, не только её разнородное и противоречивое бытие, но и само русское «сверкающее слово», существовавшее ещё безнадзорно.
  Пушкин усмирил и приручил язЫки. Создал общее пространство языка, объединив им нас.
  Рубцову чужды были жалобы, стенания по поводу трагических судеб русских поэтов. Вот и в нашем четверостишии Пушкин «отстоял назначенье своё». Это значит – исполнил «завещанное от Бога». Это исполненное, несмотря на «смертный рок», видится нам и в стихотворениях поэта о Есенине, Лермонтове, Анциферове, отчётливо прослеживается нами через воспоминания друзей Рубцова (прочтите, к примеру, Бориса Рачкова). Переживая его стихи, переживая вспыхивающие в строчках друзей мысли о «торжестве предсмертных мук», не удивляешься, что «как в божью милость он молча верил в смертный рок» (хотя эту цитату взял из его стихотворения «Дуэль», где речь идёт о Лермонтове). Вообще, говоря о Кедрине ли, Блоке, Лермонтове ли, Есенине, поэт всегда говорил о глубоко пережитом им самим. Говорил так, что есенинские «вёрсты все потрясённой земли, все земные святыни и узы», «силуэты полузабытых тощих деревенек» Гоголя читаются как абсолютно и рубцовские!
  В поэзии великого предшественника, как в зеркале, отразилась «душа России». И разве все мы, накануне великого Дня Пушкина, дня его явления на свет, не ощущаем радость приобщения к Русскому Духу, Русской Душе! Частью души Рубцова и его поэзии было и светоносное явление Пушкина, его творчества. И разве явление Рубцова не есть тоже выражение души России, Руси! «Тихий голос великого народа…» – так сказал о поэзии Рубцова композитор Георгий Свиридов, смело соединяя имя поэта с именами тех, кто выражал «русский дух»: Блок и Рахманинов, Мусоргский и Есенин, Корсаков и Распутин… И само слова «душа» - одно из излюбленных в творчестве Рубцова.
  «И погиб, отражая её…». Так завершается четверостишие. Вы чувствуете временную глубину «погиб»? Невольно думаешь не о самой дуэли, а о поэте, «невольнике чести», его торжестве… не только «предсмертных мук».