Розенкрейцер 20

20


             Н а  в с ё  с м о т р е т ь  с  у м и л е н и е м


  Разочаровавшись жизнью в России, Розенкрейцер* решает телепортироваться в Америку, в братство Розенкрейцеров.
   Розенкрейцер стоит в ожидании. Гаснет свет. На экране загорается надпись: «В телепортации отказано».
  Розенкрейцер  связывается по телефону с Нью-Йорком. Его разговор с представителем братства и с самим Главой Розенкрейцеров  дается в переводе с английского языка.      
          
     Р о з е н к р е й ц е р. Это штаб квартира Великого Братства Розенкрейцеров?.. Немедленно телепортируйте меня в Нью-Йорк!
     Г о л о с. Это невозможно, сэр.
     Р о з е н к р е й ц е р. Невозможно? В чем дело, это же рядовая трансцендентная телепортация, которой я пользовался много раз.
     Г о л о с. Это невозможно, сэр. Вы исключены из Братства.
     Р о з е н к р е й ц е р.  Кто меня мог исключить? Вы что-то путаете.
     Г о л о с. Вы  исключены самим Великим Магистром, Главой всех Розенкрейцеров, сэр.
     Р о з е н к р е й ц е р. У вас неверные сведения!
     Г о л о с. Предо мной протокол заседание Великого Братств за его подписью.         
     Р о з е н к р е й ц е р. Могу я переговорить с Великим Магистром?

      В темноте раздаются частые гудки отбоя, и Великий Магистр, освещённый ярким лучом, предстает перед Розенкрейцером. Строгий, от его прежней отцовской ласковости не осталось следа.

     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Я явился. Хоть и не должен был этого делать, ибо ты преступил клятву, данную братьям.
     Р о з е н к р е й ц к р. Чем я ее преступил, отец?
     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Своими действиями, разрушающими наш союз.
     Р о з е н к р е й ц е р. Я искал одной лишь любви, и только.
     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Тебе было сказано: еще рано. Я предупреждал тебя.
     Р о з е н к р е й ц е р. Сердце заставляло меня так поступать!
     Г л а в а  р о з е н г р е й ц е р о в. Сердце! Если люди станут слушаться сердца, что тогда станет с единством, которого мы добиваемся?
     Р о з е н к р е й ц е р. Отец, неужели вы изгоните меня... вашего лучшего ученика?
     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Мне жаль. Но нам придется расстаться... Мы расстаемся в час, когда над Землей сгущаются тучи! когда бушуют локальные войны, а терроризм расползается по всему миру... Ну, ничего, мы уже близки к тому, чтобы взять управление Землёй в свои руки!
     Р о з е н к р е й ц е р. Какое управление! Что вы говорите, отец? Управлять миром из единого центра? Это же мировая война.
     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Надеюсь, до этого не дойдет. Мы избежим такую опасность... через постепенное сращивание отдельных государств в единое целое. Другого пути у человечества нет... Разве можно иначе затормозить бурный рост населения Земли? Голодная смерть ожидает многих, если это не сделать. А экологические проблемы, а климатические катаклизмы, а возможное столкновение с космическими объектами... Все эти проблемы не могут быть решены без единого мирового центра.
     Р о з е н к р е й ц е р. Мир, управляемый из одного центра? Такие попытки не раз уже делались, и чем они кончались, отец?..  Я не верю в единообразие мира. Это противоречит естественному ходу историю... Откуда взялось множество языков и религий? К этому привел естественный ход развития человечества. Сделать всех одинаковыми – значит повернуть историю вспять!

       Презрительным взглядом обжигает своего ученика Глава Розенкрейцеров. Лучи, освещающие его, гаснут, и он исчезает.

     Н а т а ш а** (входит). Ты еще не уехал? Я уж думала, не застану тебя.
     Р о з е н к р е й ц е р. Ты?.. ты же должен тюрьма!
     Н а т а ш а. Должна, да вот, видишь, пока на свободе.  Короче, у меня два билета на поезд до Питера, а там до Финляндии рукой подать. Финская граница наша дырявая, смоемся с тобой за кордон.
     Р о з е н к р е й ц е р. Смыться?.. смыться?.. А!.. Я не смыться без Элли.
     Н а т а ш а. Зачем тебе она? Я жалею, что сделала, но, согласись, в теперешним ее состоянии у тебя к ней не может быть никакой любви.
    
       Тысячи мыслей забегали в голове Розенкрейцера, пока говорила Наташа, и, чтобы разобраться в них, ему надо было выиграть время.


     Р о з е н к р е й ц е р. Хорошо. Сейчас ты домой... собираться. Потом вместе ехать Элли больница. Если калека, ехать... как это?.. на твой кордон!
     Н а т а ш а. В больницу?.. Ну, хорошо, едем в больницу. Только я не буду к ней заходить. Для меня поехать в больницу это уже риск... Но, как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанское. Пойду собирать вещи.   
     Р о з е н к р е й ц е р (один). Нет, я больше не жить в общества, где человек человеку не друг, не товарищ, не брат. Так?.. А если глубже думать. Главное что есть? Главное есть отношение к жизнь! Так!.. Отец Георгий что говорить? Для любви живет человек. На всё смотреть с  у-мель-энием, и тогда всё будет ОК!.. Пускай все для меня не друг, не товарищ, не брат. Я буду для всем друг, товарищ и брат…   Это мой фундамент, это мой всё!.. Так! (Улыбается с облегчением  человека, сбросившего непосильный груз.) Сейчас ехать больница. Один! Как и должно быть! (Убегает.)
     Н а т а ш а (с чемоданом входит). Я готова. (Осматривается.) Его нет... Наверное, разминулись с ним. (Уходит.)

 ……………………..

 *Член тайного Братства Розенкрйцеро, прибыл в Россию по студенческому обмену.
 **Девушка  влюблённая в Розенкрейцера, женатого на другой девушке – Лили или Элли, как он её называл. Из ревности Наташа горячей водой ошпарила Лилю.
.


                К о н е ц