Луна с небес прозрела томно...

Луна с небес прозрела томно, подобно девственной мольбе
Уставшей нимфе лиры скромной, вновь очарованной судьбе
Я предаюсь всем обольщеньем заветной пушкинской порой.
Лишь избалованным прощеньем преславен подлинный герой,

Второй столицей нареченный. Творил всестрастный демиург,
В порфиру мысли облаченный. Воскрес блаженный Петербург.
Сама история живая здесь воплощеньем страстных грёз
Любви томленьем облекая, поэтов с пробужденьем проз

Всей нашей жизни мирозданья, нашла изведанный приют.
Вновь побужденьем созиданья плененных дланью призовут.
Лишь опустилась ночь на землю, подобно призрачной реке.
Оживший странник вечною тенью, вдруг показавшись вдалеке,

Неспешно шёл по Петербургу, любуясь чувственной Невой,
Что наслажденье демиургу дарила верою живой,
И тихим плеском вод воспетых омытый просвещённый град
Рождал нетления заветы. И Пушкин был блаженству рад.

Улыбку сенью не скрывая, призрел влюблённостью поэт.
И по Мильонной вновь шагая, он видел в отдаленьи свет.
Пусть дрожек стук души коснётся приятной сладостной тоской.
На зов знакомый обернётся, взмахнув таинственно рукой.

Покой Дворцовой пробуждая судьбой возлюбленной своей,
Колонну лирой возвышая, непокорённый страстью дней,
Воздвиг тот памятник преславный, нерукотворным словом жив.
Вознёсся он, судьбой державный, благословенным обнажив

Порывом творческих чаяний, всю душу подлинным пером.
Потомков славой величаний его украшено чело.
Как Медный всадник колоссальный, не запятнавши честь свою,
В поэме преподнёс терзанья... В признаньи бурном страсть таю.

По Невскому ступал неспешно известный призрачный герой,
Окинув взглядом облик вешний с любовью девственно живой.
Пролился снова лунным светом, воскреснув чувственной волной
Живых чаяний и заветов. Известный пламенностью той,

Что вдохновляла и томила, явленьем сладострастных чар.
Вновь над землёй превозносила. Ожил в писательстве весь дар
Российской дивной благодати. Пусть словом русский человек
Восстал невидимою статью. Лишь в душах истинный вовек

Талант божественных мечтаний. Поэт признаньями велик.
Взметнулись в мыслях средь сказаний блаженства образы, приник
Поэт в мечтах к руке желанной устами неизбывных грёз.
Своей Наталье несказанной длань овевал рассветом роз.

Вот Мойка маленькою нимфой воспета пушкинским пером.
Вот чёлн страны не позабытой, сам Пушкин гимном пел о том.
Судьбою связанный с друзьями, всю боль терзаний разделял.
И ныне робкими слезами февраль потомков чувствам внял.

Сидит, невидим, между нами. Живых заслушавшись речей.
Рассвет, завещанный словами, стал просвещением очей.
Нерукотворен Спаса образ. Известен храм, в прощальный путь
Ступал поэт, поныне каждый увидеть может Божью суть.

Зашёл в сад Летний откровеньем, когда развенчаны мечты.
И навещает наслажденье, лишь строки пушкинские чти.
Гулять любил поэт ночами всей жизни девственной строкой.
Вновь воскресив свои печали, вознёс блаженности рукой.

И на Васильевском художник гордыню бренностью распял.
Вложил свой меч в свободы ножны, и безмятежность обуял.
Любил поэт творцов Отчизны, и лирой страстность воспевал,
Что вдохновениями жизни, судьбой бессмертность обнимал.

Гуляет Пушкин, лик душевный, с живой молитвенной мольбой.
В заветной рифме совершенный, и строк рождающий герой.
Места былые вспоминая, лишь улыбается порой.
Знаменьем крестным осеняя, творец благословеньем свой

Завет оставил для потомков. Душой воспоминаний жив.
Веленьем подлинных уроков. Длань совершенства обнажив.
Пусть тень скользит с явленьем ночи, уподобляясь сна волне.
Ласкают пушкинские очи простор величественных дней!