Пушкинская лира. Монолог Дубровского

Пылай огнём, испепеляя томленье чувств блаженных дней.
Лишь побуждению внимая, весь плен возлюбленной моей
Я разрываю на обрывки бессвязных фраз, прощанья миг
Восстал коснувшимся признаньем печальных глаз, и вешний лик

Взирал с мольбою обречённой. Не мне влюбленная дана
Судьбы приданым, обращённый прощальный взгляд испил до дна.
Спешил лишь к ней порывом ветра, истосковавшийся душой.
Но с нелюбимыми завета, судьбы пристрастию большой

Отдал её противно воли подобно росчерку пера.
Сжимает сердце вновь до боли всем судьбоносная игра.
В ней человек отправил душу на заколенье страстных грёз.
Смирюсь же я, страданий струшу, коль вожделенье юных слёз

Во мне родит противоречье? Она свободна, и душа
Взмывает ввысь звездой беспечной. Не стоит верность и гроша,
Когда ты чувствам неподвластен. Тебе всего семнадцать лет.
И образ девственно прекрасен, блаженством дивным весь портрет

Чертами ясными очерчен на полотне моей души.
Сюжет, казалось бы, извечен. Но лишь признаньем обнажи,
Одним лишь словом упоенья, что льют сладчайшие уста,
Меня избавив от забвенья. Любви безликой мысль чиста.

Но слышу "нет" в ответ чаяний... Мария клятвенной судьбой
Верейским призракам даяний внимала девственной мольбой.
Но непреклонен сладострастный презренный фавн в обличьи лет.
Одним касанием напрасным оставив незабвенный след

В душе и на челе невинном. Запечатлев движеньем рук,
Что осязанием хранимым влекли её на ложе мук.
Пылает снова Кистенёвка, и верность исступленьем зрив
Судьбы немеркнущей издёвку, в руках лишь вечность супротив.

Пусть канет в Лету Троекуров. Лишь будет мне дочерний долг
Немолчным грузом тяжких пудов, истосковавшийся цветок
По свету солнечному, тьмою укрыт всей старческой рукой.
Я искуплением омою души невидимый покой.

Вернувшись в лес, под дивный полог переплетённых сонм ветвей,
Накину сон и нежный морок, но манит чувственность живей,
Чем глубже вера проникает. Изведан был последний бой.
Душа забвения желает. Ступайте с миром за судьбой!

Пусть все друзья найдут истоки блаженства жизни в небесах,
Когда настанут Божьи сроки. Вновь растворившись сном в глазах,
Я не забуду эту муку, невыразимую вовек.
И простираю снова руку, забытый небом человек...