Возможно, ещё рано для плодов...

­ВОЗМОЖНО, ЕЩЁ РАНО ДЛЯ ПЛОДОВ...
(Псалм)
Пейсли Рекдал

Возможно, ещё рано для плодов. Раскидистые ветви
почти пусты и все покрыты льдом. Но женщина,
на лестнице, с корзинкой, ждёт - вдруг что да упадёт
златым, неугасимым светом. Вдруг вспыхнет зелень вдруг
непохожим на огонь совсем; там бледный плод
становится румяней день за днём, пушистые разглаживая складки,
веснушками краснея. Потом жара случится, сладкий запах
августовской прели, влекущий ос и птиц и кур
весь месяц. Обилие такое стоит ожиданий.
Гляжу на дерево и жду: вдруг зазвенят колокола,
из камня храм, овец стада? Молчат колокола,
молчит и трубный глас. Храм далеко внизу, в долине.
Нам дерево дано боготворить, как древний сердца
храм. Но вместо этого: парковка у дороги,
многоквартирные дома, собака,
спящая в саду. Сюда приходит женщина -
и ни хозяйка ни проситель. Надеется она
набить кулёк чем, как ей ни придётся;
приятно мякоть пальцу поддаётся,
скрывающая что есть плод, и семечко
миндалевидное, коричневатое сковырнула
на ладонь и посадила, но так и не взошло. Садовник настоящий
умеет с семенами обращаться, он может дерево взрастить,
желаемое нам. Но здесь оно растёт
само собой. И если не даёт плодов из-за больших морозов
или цветенье запоздает тёплою зимой,
оно не виновато предо мной. Мне к чьим ногам тогда нести
свою досаду? Так насладись не утешеньем,
не обидой - чувством глада. А дерево живёт
в своеобразном изумленьи. И золотой его язык
лопочет песнь сладко-сочную, а ноты
прелые лежат на тротуаре. Вот всё, во что осталось
верить? Нет больше умерщвленья плоти,
поддержки веры иль страданья, даже счастья?
Сок лета разлился по клеткам тела. Наша вера,
возможно, лишь ожидание чего-то.
Настаивать на удовольствии одном похоже
на ребячливость. А верить в отрицание всего -
прерогатива дураков. Ты голодаешь,
потому что ты голоден. И дерево согласно с этим.
Но плод его реален. Его я ела. Сорвала
и обмыла, обрезала всё лишнее и в сахаре
томила и пенку сняла, пока зазолотилось
густое, сочное варенье по кувшинам. Его я ложкой
мазала на хлеб. Его я слизывала с пальцев
мужа. И видела, оно как скисло,
пузырилось в горшках и зеленилось и коркой жёсткой
затвердело. Его я собрала и погубила, а дерево его
взрастило для меня и сохранило. Но нынче
рановато для плодов. Зима была жестокой в этот год
и воздух загрязнён, и неизвестно, когда весна
придёт в долину. Кто дерево здесь это посадил?
И сколько лет ему? И сколько лет ему ещё
прожить осталось? Протягивает руку женщина
к ветвям, ладонью вверх, и трогает
листвы младой бутоны. Она пытается увидеть то,
что чувство говорит, что должен плод явиться здесь.
Сквозь зеленеющие ветви её змеятся руки.
А там, в долине, златые языки колоколов еще звучат.