Мышь и Муравей

   Страдающий бездельем старый Муравей
   учил Мышь образом жить надлежащим:
   - Голубушка, наплюй на всё! Живи ты настоящим!
   Смотри, как раскраснелась - от тебя мне стало жарко.
   Ужель тебе саму себя не жалко?
   - Что толку в жалости, - Мышь отвечала Муравью. -
   Хоть на ногах я от усталости едва стою,
   сейчас необходимо потрудится,
   чтоб в "чёрный день" чем было прокормиться.
   Ты лучше бы про свой подумал кров.
   Уже вот-вот пора морозов и снегов.
   - Работать день и ночь? С каких ладов?
   На свете мало что ли глупых добрых муравьёв?
   Да я любому в ноги упаду, ну и придумаю такую вот беду -
   скажу, что лето целое не покладая рук трудился,
   что дом сгорел, и я всего лишился...
   И слов для этого, поверь, достаточно найдётся.
   Здесь у любого сердце содрогнётся.
   Ты басню, про меня и Стрекозу слыхала?
   - Ну да, про это каждая собака знала.
   - Крылов тогда красиво написал.
   А то, что дальше было, то никто не знал.
   А было вот что - Стрекоза как удалилась,
   так через десять дней всё это и случилось -
   Медведь случайно в муравейник наступил.
   Погибли все, кто в это время в доме был.
   И всё, что на зиму за лето накопилось,
   скотиной косолапой в мох вдавилось.
   Скажи теперь - зачем было трудиться,
   чтобы в мгновение всего лишиться?
   Вот тут-то я и вспомнил Стрекозу, заразу.
   Тащилась, стерва, и не дула в ус ни разу.
   А я всё лето словно жук навозный в испражненьях.
   И что ж, теперь мы были в равных положеньях?!
   Теперь у нас была одна и та же тропка.
   Что до неё, так та была глупа, как пробка.
   Пришла и начала с плеча рубить.
   Ну, кто просил её мне правду говорить,
   что лето целое всё пела и балдела?
   Кому ж понравится такое дело?
   Сказала б на худой конец, что муж её побил.
   Тогда быть может я её бы и простил.
   А так, замёрзла где-то, кажется, по слухам.
   Земля пусть бедолаге будет пухом.
   А я, как видишь, жив-здоров, чего желаю и тебе.
   Работать бросил, но всегда в тепле.
   Мне на зиму не надо, ни еды не дров -
   на мой век хватит сердобольных муравьёв.
   Так что подумай - может легче будет жить,
   коль скоро на работу болт забить?
   На том простились Мышь и Муравей
   и каждый побежал дорогою своей.
   С тех пор всё валится из лап у Мыши, всё нейдёт -
   мысль муравьиная покоя не даёт.
   Зачем горбатится, когда и без того
   жить можно в удовольствие себе свободно и легко?
   Забросила работу Мышь - поёт и веселится.
   Но вот уже зима в окно стучится.
   У Белки перезимовать она решила.
   И только та ей двери отворила, с порога начала:
   - Я лето всё трудилась, но дом сгорел, и я всего лишилась...
   - Э-э-й, бесстыжая! - ей Белка отвечала. -
   Вашу беседу с Муравьём Сорока услыхала.
   И каждый дверь теперь закроет на замок,
   Едва ты лапой ступишь на порог.
   Иди-ка, серая, отсюда ты с добром -
   жить надо было бы тебе своим умом.
   И впредь, держись подальше тех краёв,
   где ходит меньше всяких "умных" муравьёв.
 
   Суть басни в белкиных напутственных речах -
   опасно жить с чужою головой на собственных плечах.
 
   Январь 1996 г.