Блюз одиноких

Дженни совсем уже взрослая — может купить алкоголь,
И бармен мешает ей водку с томатным соком.
Почти не в конец уставшая, на счёте почти не ноль —
Можно считать, вечер не выйдет боком.

На все ей с высокой вишни, ей вечные двадцать три,
Замкнувшиеся в холодный осенний вечер.
Она и сама как водка — давно ли — со льдом внутри
На солнечном пляже и в теплой воде по плечи.

Она горит на работе и меркнет, придя домой,
И в комнате светит лишь лампа, сверкая в ее глазах.
Труднее всего ужиться бывает с самим собой:
Остаётся решить, против ты или за.

Джонни как будто молод, а с виду почти что стар:
Так бешен и сдержан, all black, но по-детски ярок.
В жизни его все четко: работа, заклятый бар,
Друзья, как и сам, наверное, не подарок.

Он с ними хлестал текилу, кричал о больной любви,
О том, что только больной может сдать пред нею.
Пред ним неоновым шрифтом набросано: "C'est ma vie!",
В которой все четко, вот только бы быть смелее.

Смелее казаться глупым, чудным и слепым — порой —
Чтоб выдохнуть и увидеть, к чему поведет душа...
Теперь он в себе все больше, и пьян и прибит жарой,
И снова боится сделать неверный шаг.

И Джонни, и Дженни оставлены до поры —
Они выдыхают день в сумерки июня.
И тот, и другая, так ценят азарт игры
За вечер среди никого не пропавший втуне.

В их город приходят грозы, сбивая привычный ритм
В наушниках и в стестесненных толпой вагонах.
Труднее всего ужиться бывает с собой самим,
Труднее всего не слушать себя же фоном.

Но можно догнать кого-то в гонке с вечностью и судьбой...
И можно услышать друг друга, заметив в привычном дрожь...
Так Джонни встречает Дженни, а Дженни встречает Джонни —
На горе или на радость — тут уж не разберёшь.