Шоколадная история Глава 10

Глава 10 Борьба  Чада
Лорелей не думала о проблемах. Она не бежала по лестнице, она летела птицей соколом, чтобы остановить Маркуса от глупых выводов, а потом и необдуманных поступков. Но он с детства был с буйным характером. Как медвежонок, с ревнивыми глазками бусинками, алым ртом, которым он жадно сосал молоко из материнской груди. Никто не сможет сравниться с ее красивым, таким взрослым сыном, поэтому расправив крылья, она спустилась вниз, где эта наивная девочка успокаивала ее маленького эльфа. Лорелей ощутила укол ревности в сердце, но было ли у нее время для рассуждения. Когда время не ждет никого на свете.
- Маркус Форест Юстас остановись немедленно! – от сумасшедшей энергии ведьмы подсвечники на стене раскалились до красна и закоптили, что не осталось не замеченным Астрид, - Ты обязан меня выслушать! А Вас леди
- Она никуда не пойдет! – Маркус поджал губы в злобе, сложив руки в замок. Вся его фигура излучала упрямство.
Лорелей закрыла глаза, чтобы утихомирить свои мысли. Он еще не дорос, нельзя покупаться на его провокацию.
- Лучше мне уйти, Маркус. Это честно.
- Вы можете остаться, - голос Лорелей стал тихим, - Ты не правильно все понял.
- Ну, да, конечно!
- Не перебивай меня, пожалуйста. Я понимаю, что ситуация вышла комично – серьезной. Чад – мой старинный друг,- Лорелей сделала пауза, глубоко вздохнула. Ведьма пыталась закрыть воспоминания, о которых она подумает потом. Не сейчас, она не может отпустить сына снова из - под ее крыла, когда время стало не спокойным. И то, что Чад – друг, она не кривила душой. Конечно, ее душевный воск стал таять, она потеряла контроль, когда окунулась в зеленое озеро Чада, которое преследуют  ее во снах. Ей так его не хватало, старая лиственница – свидетель боли и одиночества кудесницы. Дерево пропиталось не только солнечной смолой, но слезами Лорелей. Не было дня, чтобы она не ругала Чада, что он закрыл ее собой, ведь она могла закрыть их магическим щитом от стрелы Марвела. А, если нет?! Нет, она бы смогла, рядом с Чадом она чувствовала огромную силу в душе, прилив энергии. Вот и сейчас она зажгла одним усилием все свечи в доме. Но уличить ее в чем – то запретном сын не мог, и не имел право. Она положила много сил, чтобы он был счастлив, - Я всегда старалась сделать все, чтобы защитить тебя, Маркус. Ты не имеешь  право меня судить. С твоей стороны это было бы жестоко.
- Я видел, каким взглядом он смотрел на тебя!
- Каким же? – Лорелей впервые улыбнулась, иронично приподняв брови.
- Так смотрят только на то, что считают  своим навечно. Мне не нравится, как этот старинный друг на тебя смотрит! Как  будто он знает тебя лучше других, какое право он имеет прикасаться к тебе?! Скажи, спасибо, что эти руки – Лорелей облегченно вздохнула, лед тронулся.
- Маркус! Ты забываешься. Я не смотрела, как на меня смотрит Чад, - хотя она прекрасно знала, как смотрит на нее акробат, и от этих взглядов ей становилось жарко, что хотелось бежать, но Чад плотно связал ей крылья, - Думаю, что мы все уладим, если ты не будешь так бежать, тем более, без согласования своей спутницы. А за обедом мы могли обо всем поговорить спокойнее?
Маркус замялся, пытаясь, как в детстве, не признавать свою не правоту.
- Хорошо, но, если он позволит себе!
- Его зовут Чад, обещаю, не позволит. Разговор закрыт до обеда, думаю, что вы сдержите свое слово и не сбежите.
Лорелей на ватных ногах отправилась снова в библиотеку, понимая, что первое сражение она выиграла, но, что будет позже. Когда она зашла в библиотеку, Чад стоял у окна. Он не повернулся к ней лицом. За годы расставания его плечи стали шире, он излучал упрямое спокойствие, перед ней был не ее милый Маркус, которого она знала, как облупленного. Перед ней был незнакомый Чад.
- Ты позавтракал? Ах, да, я не успела заказать. Амадео, мог бы распорядиться,- но ворон старался делать вид, что не слышит ее слов.
- Ты догнала сына?
- Да, но вот твой тон мне не нравится. Чад? – Лорелей подошла к мужчине и обняла его со спины, чувствуя, что он вздрогнул, мышцы спины сократились от напряжения, и в спине была боль. Лорелей прижалась лицом, ощущая запах мыла, - Маркус – моя единственная радость. Я не могу его потерять. Он упрям и горд. Мы с тобой  – друзья, мы научились разговаривать душами. Ты должен меня понять.
Но Чад понял боль Лорелей, когда увидел, как она смотрит на сына. В его зеленом взгляде добавился еще один градус терпения. Чад ни минуты не пожалел, что закрыл Лорелей собой. Она была могущественная ведьма, но против силы кованного железа гнома не устоял бы ни один колдун, ни одна чаровница. Человеческая энергия циркача была не знакома наконечнику стрелы. Особенно в сердце Чада жила особенная энергия. Это энергия была любовь. В подземелье он встретил таких существ, о которых он не сможет забыть, но он жил с именем Лорелей. Она была для него как воздух. Он сделает так, как она скажет. Вот и сейчас, ему хотелось бы ощутить вкус ее губ, но он не имеет право об этом думать. Слишком много прошло времени, слишком много изменилось в кудеснице, да и в нем. Но он должен собрать волю в кулак и с мужеством посмотреть правде в глаза: он останется навечно для кудесницы Лорелей милым акробатом Чадом, который, когда – то нагло взял из ее ладони яблоко дома, отдав ей  взамен сердце, которое стало черничного цвета от боли и одиночества. Два чувства – как два моста – которые их объединяли и будут объединять. И Чад понимал, что Лорелей чувствует его борьбу в душе. Она боится посмотреть ему в глаза, ведь в нем она увидит черную пропасть, черную пустошь. Ей просто придется превратиться птицей.
-  Я понимаю, Лорелей. Давай не будем о плохом. А лучше пообедаем, а то, боюсь, что лишившись сил, я снова могу увидеть очаг Персефоны.
Лорелей опустила руки, уже дважды ощутив укол ревности в сердце.