Подпевала

Дружок Колян устроил пир,
накрыл поляну, в блюдах сыр,
в борще кружками блещет жир.
Друг - именинник,
к тому же отмотал свой срок.
Так что для пьянки есть предлог.
И если бы не нож, он мог
играть за "Шинник".

На сдвинутых столах всё с огорода
нарезано в салат. Ешь - не хочу!
И главный козырь - водка для народа.
А я - как все, тянусь к магарычу.

За Кольку рада вся родня.
Нашлось местечко для меня
на стуле на исходе дня.
Жую картошку.
И тут Илюшка комбайнёр,
малозаметный до сих пор,
с тоской отвёл от стопок взор,
схватил гармошку.

Стал кнопки жать, оскалившись свирепо.
Осоловел,- я понял по глазам.
Притихли все шумевшие нелепо.
Известно, песня - для души бальзам.

Илья рычал как гамадрил,
который выпил хлорвинил.
- Ромашки спрятались,- завыл.
Все подпевали.
И я орал до хрипоты,
в глазах двоились лиц черты.
Я ныл:
- Так вот какая ты!-
Глаза сверкали.

Я ныл усердно, юность вспоминая.
Стараясь в ритм попасть, пол истоптал.
Потом затих, лепёшку уплетая.
А после перепивших разнимал.

Все заскандалили слегка.
Поцапались два мужика,
был бой в четыре кулака.
И стало жутко.
Зашедший в дом на огонёк,
схватил топор за черенок.
Бабёнку клясть стал мужичок.
- Сгинь, проститутка!

Куражился он как артист на сцене.
Его просили:
- Псих, положь топор!-
И стопку поднесли. Он ел пельмени,
штрафную выпил и потупил взор.

Ворчала баба:
- Жри, не ной!
Всё выпили. Пора домой.
Фонарь светил над головой.
День гас беззвучно.
Шёл с именин я, как с войны,
и не жалел, что нет жены.
Нет, мне скандалы не нужны.
И так не скучно.

Навстречу скотник брёл, в навозе весь,
топтался в колее дороги грязной.
Подумал я:" А жить непросто здесь."-
Какой же этот мир разнообразный.