Этот дым от костра, по напрасно убитым...

Этот дым от костра, по напрасно убитым
Животным радость, чашка с чаем ещё не допитым,
Всё сгустилось с закатом, что бронзой повис на груди
Небосвода. И лето ещё впереди,
Но журавлик, что в поле хранит в себе эхо колодца,
Понимает - едва в отраженье воды лишь останется солнце.

Белоснежных ромашек, что строятся, как на балете,
Крутясь лепестками, как в маленьких радостях дети,
Завтра уже не останется, разве что память, или гербарий,
Причём, в чернозёме, благо, если сейчас без аварий,
И топливных речек, как было уже, правда поле не помнит, оно
Уже было изрезано, и заново заведено.

Дрожащий ручей, как в больших городах, пострадавший
От непогоды, только здесь настоящий, от давших
Этой маленькой части природы воды почв, которые
Раннее предназначались для ржи. Теперь здесь скорые,
Поезда. и страшно сказать, какие ещё машины,
Да и звук здесь не птиц, - пострашнее, чем рёв зверей в спину.

Если кто-то хочет сравнить следы - станет горько рыдать в подушку,
Нет босых детских ног, только лишь сапоги. А в кружку
Не бежит из крана вода, из банки не льётся компот,
Хорошо ещё, если дождь её дно парой капель польёт.
Дом, крыльцо перед ним, должны были стать покрашены
В цветы, но теперь даже стены обезображены.

В книгах больше нет напряжения, фильмы не держат в страхе,
Трудно отыскать день, чтоб не шить след пореза в рубахе,
Если вдруг чей-то праздник, то вместо застолья, тоста,
Будет лишь мысль о том, как день завтрашний встретить просто.
Быть может, певчая птица, если научится чирикать по-людски,
Прилетит, и расскажет о счастье, и уронит перо от тоски.