Волынский

Легли на память имена
Своими славными делами,
Суровых судеб племена,
Край света, встретив за горами.

Так некогда отшиб полезный,
За скудность к мелочным потехам
Был назван. Вид его помпезный
Ни в чести нынешним утехам.

Хоть многолюдно обитает
Балластом всякого народа.
Как прежде больше привлекает
Ресурсом здешняя природа.

Легендой гроб перенесен
Из мест, где дружит с мерзлотою
Земля, цветным металлом крест теснен,
Предавшись вечному покою

Поближе к другу. В Петербург.
Но мне ли с истиною знаться -
Сей путь судить, храня испуг.
В сюжете мысль другим заняться.

Пока, к примеру, бью челом -
Безмерных дел, великий странник,
И все же видно поделом
Явился миру как изгнанник

Генералиссимус и вновь,
Кто в мыслях держит ровных линий -
Ошибкою - не в глаз, а в бровь,
Кончает свет излишне синий.


                «2»
Россия. Родина тоски
И меланхолии в довесок,
Когда новейших лет списки
Озолотили очерк фресок.

Постой, Седая, отряхнись
От наговора и нападка,
Карамзиным перекрестись:
Жизнь от того в Руси не сладка,

Что в памяти всегда дыра,
Что информация сыра,
Что новый рейтинг и устой –
Для мира вывод не простой.

Без пояснений, тет-а-тет,
Оружием славен нейтралитет.

                «3»
Гордись, Великая, царями!
Достойный муж, серьезных дел,
Расширив рубежи боями,
Вести к расцвету, Русь посмел.

Но что ж за напасть,
Вслед на троне, не помня символа творца,
Создав на грех слепую участь,
Споганив проповедь отца

Теряет все, «верх» достижений
Берет из дядькиных учений,
Из разносола разных Дум -
Терзает свой некрепкий ум. 
И пропадает блеска кум.

Чем ты прогневала, кого?
Когда во след грядет химера.
Опять «расцвет», не без того,
Но в толк – совсем другая мера.

                «4»
Курляндия, рассвет в Митаве
Уснул пришпоренный Бирон,
А герцогине – близкой славе
Приснился тут же вещий сон:

«Спина умаялась в подушках
В перине мягкой преет зад.
Ей видится, что в знак Бухера, ах!
Везут ее в Москву, назад.

Везут ее императрицей
Из мечт, из грязи, из тряпья.
Взлететь ей должно пышной птицей
По зову русского дядья».

Тот случай,
Когда сон
                на руку –
Тяжкий случай.
Когда по сердцу нужно – вон
Сказать, и сделать дело кучей.

Была в ней бабья простота,
Да та умелая подстилка,
Что меркнет слово «красота»,
Растет «мужских щедрот» копилка.

                «5»
Для инквизиции поэт
Оставил лишь один куплет.
Характер слов, ее дела –
История учет вела.

                «6»
Задолго строилась природа
Собой, являя свет чудес.
В любое свято время года -
России стройной интерес.

Все запросто и всем хватало:
Зверью наесться, людям впрок
Запасов сделать, чтоб хлебало
Не зарилось в чужой роток.

Тянулись дивные леса
Из тех забытых мир окраин:
Дремучий лес под небеса -
Кормилицы Земли хозяин.

Березы, липы, ствол из хвои,
Клен, ясень, тополь золотой –
Воспеты творчеством покои
Твои, о рыцарь возрастной!

Дороги вились,
Путь далекий: телег, саней, да блек карет -
Обоз чем больше - вслед пылились
Удушьем взвеси, кроя свет.

Пешком ходили
Между городами,
По рекам плыли
Прошлыми годами.

                «7»
Со свитой славною своей
Уж больше месяца в дороге
Герой, глубинный смысл очей
Не отмечает след тревоги.

Да, первым - смелым надо быть,
Россия! Да - она такая,
Без окончания, без края –
Лишь только ей мужей родить!

Зардело имя всех народов,
Всех государств – орел былинский,
Создатель управления сводов -
Артем Петрович свет Волынский.

Какой он, право, человек -
Судачить мог прошедший век.
Нам суть – каки дела его,
Не сплетни от прошедшего.

Был губернатор статен славно,
Ум гибкий и в делах не праздно
Мял стул на службе государя,
Бил в морду, коли «просит» харя.

И ночью мог себя спросить:
«Как стройно власть объединить,
Заставив с трепетной любовью
Развить страну не брызнув кровью»?

Все видел, много понимал,
Часть путных дел предпринимал.
Однако, то дядьки все пьяны,
В успехе личном дюже «рьяны» –
В короне как сыскать изъяны,
То прежний толк виною стал.

Когда друг-немец русского учил:
«Что без меня б ты Русь пропил», -
Засунув руку в русские карманы.
Тут ли до чести, если черти званы
                на пир глухой
В ущерб стране его родной.

                «8»
А венценосные особы – им до России? -
Сверху своды – ждут  решения мессии
«Трудясь», забывши про уроки,
Прелюбодействуя пороки.

                «9»
Так путь страны - без знахаря – таков:
Крест. Планка. Рой неродных слов.

                «10»
Но, на развитие Отчизны,
Не в честь себя вершить заветы,
Кондиций тайного совета
Внесли в монархию запреты.

Чудно, прогресс вельмож страны -
Задумка, чтоб века опередили годы!
Оплошность? – не ищи вины,
Пожалуй, здесь - погрешности природы.

А все едино – не было едино:
Всяк думал о своем,
Умом размыслив – круг простолюдина,
А в стати смысл – бьем скорей челом.

Но кто подумал о народе?
Нет думы – значит быть войне.
Цивилизовано и гармонично вроде:
Монарх с народом – звук себе вполне.

Руси парламент – прогрессивно?
Пора бояр – звучит, пожалуй, сильно.
Во смене власти вдруг народ вздохнет,
По новой воле мудро заживет.

Но нет единства! Батюшка Крылов
По русски записал плеяду ясных слов.
Кому приятно окунуться в воды прошлых рек –
Познанья бал: тридцатый год, пытливый век.
               
                «11»
Царя ведь нет! Один ушел в небытие своим коленом.
Царя ведь нет! Второй – колено прерванное пленом!

Пленом своего рассудка,
Звучит грешно, но это вам не утка,
Забыт геном, как принадлежность корню, родам -
Отдав приверженность другим народам.

                «12»
Что может быть ошибочней, чем легкая победа –
Доверчивость в пути на бескорыстие соседа.

                «13»
Забрызгалась Россия чредой тягучих дум -
Когда нет слада – вид ее угрюм!
Синод – по-своему узрел монарший ход,
Губернии сыны – себе, себе - народ.

Эй, опыт, где твои дела?
Весть новая к сомненьям привела!
Грызут сословия повыше удила:
Кто с «немчурой» в пути, кто - новая метла.

Лишь на Казани ровно спят
По русски молвлено: «В пригляд».

                «14»
Счастливы для России будут десять лет?
История – храни безбожно свой секрет.
Что в страхе, милости, распутстве, воровстве –
А все движение «вперед» на естестве.

Наука – власть не любит много света …
… И порваны кондиции верховного совета.
Февраль, уже менялась на весну погода -
Приобретенный опыт? – Да! 17 и на 30 года…

Завершено, цвет нации – в изгнание.
«Бироновщины» след им в поругание.
Край света за горами и холмами -
Встречайте! Дюже «заслужили» сами.

И потянулись вереницы судеб
Повозками в знакомый нам Тобольск,
Где монастырь, там не играют свадеб,
Там глушь России и России боль.

Ск-ажи,
              отчизна.
И покажи
                раздора
Рубежи.


                «15»
…Закрыты ставни на окошке,
Приходит время вечерять …
На грубых половицах кошки,
Взбивая шерсть, ложатся спать.

Березово, забыты благи:
Веселых дней в распитии браги,
Серьезных дел в момент отваги, -
Кручиной глаз исполнен влаги.

- Что? Здесь фамилиям втереться
Столь знатным, равным небогам.
- Нет, лучше им смотреться
В успешном виде стройных гамм.

                «16»
Мне интересней, как Волынский –
Вор - по словам, премудрый плут,
Как я сказал: Орел былинский -
В пути к развитию, к свободе матери от пут.

А сверху объявляли –
Народ живет без горя и печали.
Спасибо, просвещение силой дали –
Плати, без платно, что ли, обучали?

Волынский понимал:
«Не поумнев, не вызреет сознание», -
Кого-то палкой гнал,
Что б получалось знание.

Широко «жгущих» – безумцами считал,
А жадных  – сердцем не воспринимал.
Жил только там – где дума в перспективу,
Где русский дух, для внуков коллективу.

Для опыта он Богом дан
За веру в Русь, в ее расцвет могучий,
Хоть звал его народ: «Тиран» -
По простоте своей зыбучей.

Волынский думал:
«Как совершить про то, что позадумал?
Цель и честность – вряд ли две подруги.
- Мне нужно навязаться к «шаловливым» в други,
К тем, кто выхваливается посудой, лошадьми,
Считаясь в свете том «успешными» людьми».

- Так мыслил он, премудрость книг читая.
А в это время гудом не смолкая
Гудел Иван Великий, знак его таков –
По жертвам рубленных голов.

Гуди, гуди Иван Великий, Ревун,
Успенский колокол - всегда,
В немилый страх вводи, когда
Стал смелым вдруг народ-ворчун.

Артемий слышал это поминание -
Кровь сердце горячило, метя план,
Как деньги, наворованные ранее,
Он отведет на подкуп: «Остерман

Ответит мне за то, что русской волью
Задумался играть, как рана с болью,
И отразится иностранной солью».

«Не торопи свою судьбу,
Прекрасней крысы вряд кому живется,
Будь приземленней – счастье улыбнется», -
Так Остерман накручивал резьбу.

Мысль губернатора, читатель здесь заметь:
«Уметь служить, но выгоду иметь.
В миру, где ненадежен каждый род –
Я выше, я не предал верных воевод»

Наследник рода князя Дмитрия Донского
Усердно начал дело без оглядки
Издалека, с азов навоза конского,
С учетом русских игр – «лапты» и «прятки».

Тоска за Родину крутила,
Ума хватило быть в чести:
К успеху, чтоб дорога допустила –
Перешагнул себя в услугу нечисти.

«Как обойти машину, кто в ней хороводит?
Опять опала, други не суди!
Легко быть честным, кто  «низенько» ходит,
А смерть с косою за спиною бродит
И норовит прижать к своей груди», -

Так вспоминаю я своим «Бояном»
Про самобытие Руси,
Которое в Волынском рьяном
Звучало как: «Иисус, спаси!»…


                «17»
   Далее глава, которая предумышленно упущена, ссылаясь на разностно-возрастной способ определения и изучения исторических фактов описываемой эпохи. Она должна содержать описание жизнедеятельности русского народа, который превращался в рассеянного россиянина и уяснение причины. Материалы же – из разных источников (справочные, архивные и данные из интернета, учебники, литература художественная авторитетных писателей).
    Россия была самой читающей страной в мире с огромным опытом и успехом на данном поприще. Так и нужно унаследовать знания и опыт предков.

                «18»
Муж государственный – умом ментальным
Ковал проекты в кабинет императрицы,
Где Остерман, другим умом, сакральным -
Лишь метил на развитие столицы.

Наивность с конъюнктурою – не свахи -
Открылась миру голова на фоне плахи.
Волынский слушал мерзкий кабинет,
Печально слушал, зрел один ответ:
«Не уж то я всех выше поднимусь -
Решение есть! Им, с Божьей помощью, займусь.

В России сила – сила в мужике», - вот дерзкий план.
Но планом тайным мудр и Остерман,

Успехом грязным, нехристь, тоже тужит,
Поскольку государствам разным служит.
Глазами он за Австрию скучал,
Без угрызения деньги получал.

                «19»
А время «шло», как и сегодня нам «идет»,
Меняя «пошло» облик, счет годам ведет.
Не ожиданием «дошло», а намерениям учет
Для каждого, кто результата ждет.

Артемий мучился теперь с «чуть свет»:
«Когда произойдет его расцвет»? -
Слуге, поскольку был жены лишен,
Открыться тайной мысли сможет он.

А Русь тем временем народом увядала
Оружьем подлости за ширмою играла.
«Как не сломиться мне под тяжестью забот»? -
Не раз об этом думал патриот.

Он мыслил так, вовсю вживаясь в роль:
«Свободная Россия от немчуры – вот в чем соль.
 Приватизации заводов – борьба, не зная сил»…, -
А вечером слуге свой план в тиши гласил.

И снова ждал, и хлопотал -
Одно Россиею радея.
Как будто бы, родимый, знал
В чем верховодится идея.

И уставал, бывал в тоске,
От той извечной злобы тяжкой:
«Что ж не едины силы - в колоске,
Как ось и зерна в дружбе вязкой.

От корня ведь они растут,
Где дух, что волею зовут».

                «20»
Вот ночь ложилась на крыло,
Накрыв Волынского чело.
Слуга молчал о свечке на столе -
Хозяин здесь, душа его - во мгле.

Волынский вел негласную беседу,
Серьезно вел, подобно самоеду.
Артемий честен был с собой –
Вел разговор предметно «сам с собой».

А может, кто-то и другой был рядом,
Волынский с ним и говорил, лишь взглядом?

Лишь изредка слуга вникал
Обрывкам фразы.
Сей текст его пугал,
Как шлейф заразы:

«Грызня бояр – народа муки,
Но муки и самих бояр», -
От текста опускались руки,
Раба кидало сильно в жар.

«Нет гордости великорусской,
Что люд России, даже русский,
Зовется «рассеяне» ныне,
Рассеяна Россия в глине.

Взойдет росток, питаньем хилый
Гражданство русское хранимый.
Поймет ли он его в сей раз –
О чем я думаю зараз.

Да можно ль просвещаться силой?
Раз так, то и сказать суметь:
России оставаться смелой -
Уметь служить, но выгоду иметь.

Наивно думать, пращура виня
За пустоту, он ничего не стоит,
Что свита тащит в гору короля.
Король – кто эпоху строит.

Артемий, тот, чуть слышно в тишине:
«Позволь суровый дать совет и мне.
Все решено заведомо не нами:
Кому быть первым, а кому ходить рядами»!
 
«Пусть будет жизнь моя – урок», -
Тщеславно отвечал Волынский, -
«Мой род толкнет царицу в бок,
Поскольку мы - Боброк-Волынский.

Вот меч из поля Куликова
И мыслю я найти такова,
Что б Русь поднял,
Законно став на пьедестал.

Да брат, я грешен
Триумф затмил рассудок мой
Мне нет покоя, гордыней жадно тешен,
Ища клинок, я потерял покой.

Тогда изменим бодро бренну моду,
Что немец-олигарх принес в природу -
Скупать богатые поместья за границей, без цены!
Их деньги в банках Лондона – и не возвращены!

Хочу я строить Астрахань, Казан
Где деньги брал, черед вернуть – мой план.

Хочу я Русь поднять»!

                «21»
Противник смог его понять.
Страдалец государством – горячен был.
Болея совершенством  - ошибку допустил.

Уж как-то «черно» расписался
Под правдой доброй мой герой,
Как будто и не опасался
Интриг с изменчивой судьбой.

Скорей всего картежный шулер,
Сродни историей певцу,
Условным крапом метку вытер,
Оставив бедному вдовцу

На ровном месте спотыкнуться,
Читатель мой, как не ругнуться?!
Патриций слово молвил там:
«Не верь поэтам и рабам»!

А, в унижении, знать из русских
Цеплялась в грех немецких нот.
И вот, воняя в закоулках узких
Централью клевета течет.

День грозный, густо тучею глаза замазав,
Шел в меланхолии.
С цыганкой-ночью, интригу завязав,
В Волынском своеволии.

                «22»
Пропал Кубанец, горе поняло
Как велико и звучно погоняло – зло!

Продажность, подлость – горячности друзья?
То, се – есть опыт, бывшие князья
Не раз прекрасными главами испытали -
За шаг до истины – святыми гневно встали.

Не появился новый Рим – Российский -
В крови был шлях, а эшафот от крови склизкий…
Эпоха родила доносы.
Эпохой рождены от крови – кровососы.

Ума был дальнего и выше б полетел.
Настолько выше, что крылами просмотрел
Судьбу великого народа -
От мудрой власти к дверце небосвода.

                «23»
Простите вы меня о, прежние герои!
За обращение к вам без титула и без истории.

Фамилии великие величия Руси
Высокой мысли опыт принесли.
Единство, осторожность, кинув впопыхах, -
Скончание века, в серых встретив избах.

Чем повторяемый сюжет
Влечет безмерного безумца?
Стабильность, жадность? – нет и нет!
Триумф! – вот похоть вольнодумца.

                «24»
Эх, был бы мне талант, да мыслию сумев,
То я воспел бы славу двух российских дев:
Юсуповых княжна Прасковья - одна,
Княгиня Шереметева Наталия – к высокому годна.

А так, несчастной волею судьбы подруг,
Их жизнь – пример, и, поборов испуг,
Они для Родины, а значит для любви
Прожили ярко молодые дни.

                «25»
Заигралась судьба в бесстрашие:
Сродни – готовность умереть и бесшабашие?
Волынского словами я сказать осмелюсь:
«Я русский, потому, друзья, надеюсь,
Что русский снова станет фавор на Руси,
Сие деяние с гордостью неси!
Так вспомните меня! Вы помните меня! -
Я ваш покорный предок, ваш слуга.
Я жил для вас, не ведая испуга
Я шел на казнь, как вы - на линию огня.

Мой тяжкий опыт надо знать,
Чтобы порой не удивляться.
Терпению место особенное дать -
Таким для правнуков хочу остаться.

Так помните, чьи же вы сыны!
Волынский я: Пью за величие страны!
За процветание на долги, долги дни,
За милый край любимой стороны»!

                «26»
Санкт-Петербург, памятник тирану,
В нем скрыта тайна вещему изъяну.
И «знак» – отсутствие креста,
Как знак гражданского поста.

Уж скоро русское гражданство,
Честнее, вовсе нет его -
Ни гордости, ни спеси, чванства,
Вождя забудет своего?

Расцветших ныне имена - Европой «пахнут»
Их мысли все в бегах и жалко чахнут.
«Сурово Родина их встретит на постой», -
Вот так воскрес из памяти сюжет простой.

Потворствуя своей нужде
Поставлю точку пред вопросом прежде:
Не грешно вдуматься его судьбе.
Теперь душа евошна где?