МАРС, глава 13

                Глава 13. Мессала и Криворот. Второе познание.

                «- Может быть Humanum est errare – и следователи не совершенны: судебные ошибки часты под луной. Вы находите, что мы ошиблись?
                - Нет, нет вы не ошиблись, а пожелали ошибиться. (лат.)».
                «Драма на охоте»  А.П. Чехов.

                «Как бы я ни был голоден и оборван, но чести своей я продать не могу и всякую попытку купить ее, считаю оскорблением своей личности».
                «Драма на охоте»  А.П. Чехов.

Чайка с криком кинулась в воду, подхватила остатки соленой рыбы, небрежно брошенной Криворотом, взвилась в верх, встрепенулась, бросила шелуху, снова закружила рядом с пристанью. Только что причалил (отдал швартовые) красавец пассажирский четырех палубный лайнер «Владимир Маяковский». С теплохода лилась приятная музыка. Матросы закрепили трапы и, засидевшийся народ, с присущим только для отдыхающих речных путешественников настроением, повалил в город. Да, настроение особенное. Здесь тебе и непринужденная легкость флирта и отдыха, и душевное спокойствие: ласковое               
сочетание убаюкивания речки с уверенностью в сохранении собственной безопасности и ежесекундное ожидание праздника, новизны, беспечность, легкомыслие, естественность в поведении, расслабленность… Да, пожалуй, последнее и делало такими красивыми лица, наделяло особой грацией тела… Криворот смотрел на приезжих… Ему почему-то нравилось именно это свое состояние: попивать пиво на пристанской кафешке (палуба чуть покачивается), смотреть на чаек, на приезжих, вдыхать свежий речной воздух, нейтрализующий летнюю жару, смотреть, как солнышко играет с волнами…
   Еще несколько лет назад, - подумал Криворот, - я, почти вот так сидел в летней кафешке…, но с какой тоской вспоминал прожитые годы…, серьезно подумывал о какой-нибудь «гусарской» рулетке, злился на судьбу, что так подленько изменяла ему, когда показалось, что мир создан только для счастья и удовольствий. Ан, нет! Грезивший славой, в пик казавшихся достижений (вот протяни руку) - опрокинут в низ. Пустая тоска стала его вечной спутницей. И, самое страшное, он разучился мечтать. Практичность задушила романтика. Сейчас реально чувствую свою слабость. Я был уверен в себе, был готов к борьбе, когда поймали с поличным, с оружием, будь оно не ладно, - ну хотел подзаработать немного денег. А что? Хотел дать понять жене, что он тоже не «лыком» шит. Подумаешь бизнес-леди, подумаешь, финансовое воротило… Ну и что, сама всего добилась? – Нет! Ворованные финансы родителей, плюс информация, как там говорится: «в нужном месте, в нужное время». «Мы люди своего круга», - болтала она, важно поджав губки, - «Держись нас  и тебе повезет. Мы правим миром! А ты без нас, ну есть никто, и звать никак. Смазливенький мужичок, опять же нам на радость!». Тут то и «жаба придушила». «Капусты» захотел срубить по-быстрому. Связался с ними. Пилот первого класса, командир экипажа лучшего российского лайнера… Дурак, да и только. Летал бы себе в Германию… Позже, в тюрьме просыпался, сны снились, что штурвал в руках держу

                «47»

и вытаскиваю самолет из пике. Тащу, до последнего и сажаю, впереди поле и свет… Канал по доставке оружия, казалось, был отлажен, завалился же на третий раз. Оказалось, просто «отрубают хвосты» - зачем делиться, таких как он предостаточно. Когда находился под следствием, жена выговаривала, что дела так не делаются, что нужно советоваться, подключили бы нужных людей, все было бы на контроле, что верное дело загубил я на корню, что мысли у нее были, но в моих способностях сомневалась. Что-то нехорошее тогда выкрикнул, типа, – Ты меня со своими связями не ровняй. Я вам не чета. – Вот, вот! – Ответила она, мудро поведя красивыми губками, повела плечами так, что заходила пышная грудь, сыграла дробь ноготочками по столу, встала, - Я подаю на развод, незачем детишкам иметь такого папочку. Я тебя искренне любила и сейчас мне очень больно, но ты остался в прошлом, в новом времени тебя  нет. Права мама – у тебя скверный характер. Внешность приятная, а характер нужно поменять. Для тебя частный факт, сам по себе мало интересен, служит только возбуждением к общим мыслям, которые действуют на тебя гораздо сильнее. Твой ум замечательно силен, ты преобразователь идей, но не практик. Но ты не воспитуем. Жаль, - затем достала из сумочки платочек, поднесла к ресничкам, видимо вспомнила, что плакать нельзя, улыбнулась, развернулась и вышла вон. – Я брошен всеми, - подумал Криворот, сердце яростно стучало в груди, но уверенность, в собственные силы, не покинула его. Дальше что? Суд. Тюремный срок. Но и там воля не была сломлена. Какой-то внутренний резерв давал силы отключить временно сознание. Даже, обветренные как скалы и бурые как медведи, урки обходили его стороною. Характер на характер, - а зачем? А характер у Владимира поменялся, он стал еще и практиком.
      Владимир на минутку отвлекся от размышлений, сделал большой глоток пива, крякнул, куснул рыбу. – Именно в тюрьме почему-то, но я успокоился, - подумал Криворот, - Отпало всякая необходимость доказать миру о своем праве на существование. Всю энергию направил на себя. Но ведь так оно и есть. С первых дней
взял за правило: каждую свободную минуту – силовые упражнения, будь то отжимание, приседание, укрепление пресса, отработка в последовательности приемов в том или ином виде, образе (хень) корейского единоборства – тэквондо, обливался холодной водой. Зеки, надзиратели, вперед смотрящие – почти не обращали на него внимания – умалишенный, что с него возьмешь. А он, даже в условиях тюрьмы, вел спартанский образ жизни, в любые морозы отдавал теплые вещи зекам, делился пайками, содержимым посылок, хорошо работал и молчал. К концу пятого года заключения получил новую кличку «кихап», т.к. с этим выкриком разбивал кирпичи, доски ногами, руками, головой, развил и укрепил свои духовные и телесные силы настолько, что его начали уважать, некоторые бояться и уже многие, следуя его примеру, начали вести подобный образ жизни. – Да я сам себя зауважал, - Владимир допил пиво, кинул обгрызенный хвост воблы за борт, побрел к бару за новой порцией пива. – А что случилось, почему же разуверился в своей правде жизни? Ах, да это после УДО, когда, так получилось, что я опять понадобился по старому вопросу, когда осознал, что я есть тело и не больше, и тело, которое используют.
     Картина повторилась после истечения определенного момента времени: чайка стремглав кидалась в воду, хватала останки соленой рыбы, затем выбрасывала ее, снова кружилась…, к пристани подходил красавец лайнер «Владимир Маяковский»…
      Владимир спокойно пил пиво, наслаждаясь одиночеством, смотрел на теплоход, суету людей, чайку… Он любил находиться в этой стадии виртуальности, восстанавливая шаг за
шагом свою прежнюю жизнь. Да, сейчас он спокоен. Космическое путешествие придало ему силы, уверенность, что он нужен стране, что именно он из числа тех немногих, кто пожелал быть на его месте, попал в команду. Но он не знал, что его поведение, легкомысленное, по мнению Мессалы, настораживает ее, как командира корабля. И она

                «48»

ищет удобный момент получше узнать его. Опыт общения со Шмидтом подсказал ей, что лучший момент познаний, решения этой задачи – посещение виртуального мира прошлого, в котором находится  ее собеседник. И сейчас она, после минутного колебания, набрала абонентский номер Криворота.
   - Да, что за необходимость беспокоить меня в минуты отдыха? – услышала Мессала, уже подумав о выходе из сети связи, решительно ответила,
   - Владимир Сергеевич, извини. Я хотела с тобой посоветоваться, - схитрила она.
   - Ну, а что за спешка? Ладно, заходи, - послышался недовольный голос Криворота.
Мессала выполнила необходимую комбинацию с клавиатурой, и минутой позже, мягко, словно кошка, ступала по палубе пристани. Криворот поднял руку, обозначив столик, где он находился. Встал, поприветствовал Валерию, подвинул стул, помогая ей присесть.
    - Пиво будешь, - несколько развязано предложил он. Мессала кивнула, - Да буду. Еще, раз пошла такая сеча, возьми мне кальмаров, если они тут, конечно, есть. Одним словом, возьми что-нибудь.
      Валерия и Владимир сделали по глотку пива, посмотрели друг на друга.
    - Ну, так что за срочное посещение, - тон Криворота был таким, чтобы впредь отсечь подобные вмешательства в его личное пространство. В его глазах играл своенравный огонек. Валерия уловила это. Поняла, что хитрить не стоит. И сразу же в упор спросила: «Я пришла поговорить о тебе. Пойми, я темнить не буду. Подолгу службы и на правах командира корабля я постоянно провожу анализ воздействия космического путешествия на личность. Как личность ведет себя. Оцениваю степень работоспособности, совершенствования, деградации, подчинения. Чего ожидать, и, пожалуй, оцениваю свою работу. Только без обид». Валерия заметила, как Криворот недовольно заерзал на стуле. «Я понимаю, что решение о составе экипажа принимала комиссия. Я изучила твое личное дело. Знаешь, поняла, откуда у тебя широкие жесты в движении и некоторая хамоватость               
в общении – это следствие твоего тюремного заключения, характерец просматривается на каждом шагу».
  - Как вы мне надоели, все женщины. Через вас все мои беды. При первом знакомстве – ангелы, и делаете, кажется все правильно, в соответствии с реальностью. Знай, Валерия, раз уж ты напросилась, да ты командир, я сделаю все, что в моих силах, для выполнения нашей общей миссии. Но ты не авторитет, мне не нужны твои советы, твоя чуткая забота, твой постоянный контроль. Ни тебе, ни вам (наверное, имелось в виду женщинам) меня учить. Да что вы сами умеете. Команда мудрецов, каждый индивид, вместе – стадо баранов; да они просто пресмыкаются перед тобой. А ты мнишь о себе, бог знает что. Будь на твоем месте другой, они так же пели дифирамбы очередному руководителю, называли бы его командиром и авторитетным шефом.
    И тут, что называется, «Остапа понесло».
    - Я был командиром отличного современного воздушного судна, сложное оборудование, навигация. На моем счету налет, о котором позавидует любой пилот, идеально слаженный экипаж – это следствие постоянного напряженного труда - моего труда. Да! Да! Да! Это моя заслуга. Рейсы: Германия, Штаты, Арабские Эмираты… Лучшие рейсы и не простые по задаче. А тюремное заключение – опыт. А далее работа в интересах страны. Промежуточные объекты – устранение – моя работа…
   Мессала ухмыльнулась в душе: «А раскрутить его на откровенный разговор оказалось легче, чем ожидалось. Вот тебе и тертый калач! Зато такой точно не бросит и не предаст, скорее всего, сам лишится жизни. Хорошо! Ну, ничего, ничего! Пусть выговорится! Парень не плохой. Учителей по жизни не было… Много пробелов… Комиссия его выбрала не зря, такой не подведет!..». Внешне Валерия представляла неприступную


                «49»

гранитную силу. Жесткий характер – это не сейчас – одна из позиций несомненной ценности для экспедиции.
    А Криворот все раскрывал и раскрывал себя. Как скупо он вел себя в общении со СМИ, а на борту корабля, да он  и сам не понимал, от чего его как будто прорвало высказаться – «Ну и пусть!», - впервые он думал так, и, с широко раскрытыми глазами, излагал Валерии свои прожитые годы: «Да ты знаешь, Валерия! Да что ты можешь знать? Мы с тобой разные люди, разных слоев общества. Да, я хотел подзаработать, чтобы доказать ей, чтобы доказать всем, что чего-нибудь стою. А что она?! Да ты сама обо мне все знаешь. Она сказала,  – Мы с тобою птицы разного полета! В чем разного? Что я ее бросил? Нет! Нет! Она… Она! Кто виновен? Система. Видите ли, люди ее круга не должны иметь пятна на репутации. А мы друг друга не понимали?! Да почему? К чему проблемы, Эти высшие материи… Но, я понял! Она ошибалась! Искусственно, за короткое время, созданная элита общества… Мы без изъяна. Ха, ха, ха. К чему это все, Валерия, ведь мы понимаем… Патриотизм – двигатель прогресса!.. Как там? Даже самая низкая подлость, во имя чего сделана, оправдывает содеянное. У меня получилось даже кратко и понятнее. Ну да ладно. А ведь любила то она меня. Ошибки быть не может. Я помню, я хорошо помню ее приезд в колонию. Да спасибо ей, - тут еле слышно произнес Володя, - потом, словно опомнившись, повысив голос, продолжил, - да, она отпросила меня на несколько дней, грубо говоря, вытащила меня из дерьма, на время. Как уж она этого добилась – секрет. Толи деньги, хотя вряд ли, скорее связи… Одним словом оказался я в деревенской избе, жарко натопленной. Это с непривычки. Все поплыло. Чудо ли? После вонючей ночлежки дяди Тома, так называли мы свое спальное помещение, я оказался в тепле. Сказка! Да, я отвык от уюта, сытости, женской ласки. Я хотел женщину, но ее я ненавидел! Наверное, от тепла я ослабел. Она, она помогла мне раздеться. Нежно или с жалостью трогала мои пальцы на руках, гладила, плакала… потом жестяная ванночка, в которой и по сей день купаются в деревне… я видел, с каким трепетом она смотрела на меня… Это любовь, Валерия! Сложно понять? Сама моет меня и повторяет: «Милый, родной, какой ты сильный...»! - Вот тебе и птицы разного полета. А жить то без меня, без моего тела – не может. И, я, Валерия, ослабел, поддался чувствам. Открыл глаза – божество передо мной, само совершенство… Поднял ее на руки, а сам не верю, моя! До самой последней клеточки своего организма чувствовал ее, хотел… Прервемся, за стол (чего только там нет), я ем, а она смотрит на меня, сама бледная… Наемся. Она опять меня уводит – голодная. Эх, Валерия. К чему рисовка? Да, мы любили друг друга! Но как я мог ее простить? Закончилось мое увальнение – она сама не своя, не узнать ее. Нет былой гордости! Просит: Володя, я вытащу тебя из тюрьмы, мы ждем тебя! Давай. Давай начнем все заново! Но тебе нужно пройти курс реабилитационной подготовки, понимаешь, пойми меня правильно, наше общество, оно требует некоторой подготовки в жизни. Не обижайся, но ты упрям, динамичен, не надежен, по мнению, по мнению многих, кто тебя не знает. Это отпугивает… Нам будет тяжело. - Вот тут я и проявил свой характер, свою силу, высказал: Уж лучше в тюрьму, чем под каблук… А вы, будут трудности в стране – первые сбежите. Сбежите, как и раньше. Патриоты! Вот и весь наш прощальный диалог». Как очутился в тюрьме – не помню. Блатата прыгает: бабой сладкой пахнет! И понеслось. Как начал крушить все подряд! Откуда силы взялись? Кроватями двух ярусными швырял… Успокоили меня электрошокером, отлежался неделю в карцере, и по этапу в другую тюрьму. По дороге одумался. Прибыл в новые покои. Стал перед паханом. Бес попутал, - говорю, - Век воли не видать, не повторится. А он, - малява пришла, - убрать тебя. Да повезло, что я здесь «первый». Оставайся, присмотрю…
    - Видишь, Валерия, я не сдался, - Криворот опустил голову на руки, - А кому нужна моя сила? Кто меня пытался понять? Однако, что же дальше? – Криворот  поднял голову

                «50»

несмотря в сторону Мессалы. – Отсидел я свое на новом месте на радость всем и зекам и начальству, как прежде – тихо. Выхожу… Стараюсь не сорваться – держу себя в руках! А внутри – вулканы, цунами, бураны… души моей! Вот он я на свободе! – верещит каждая клеточка моего организма. Ноги несут меня от проходной к главным воротам тюрьмы, тела не чувствуя… Ворота открылись, закрылись – дальше что? Вдруг слышу окрик: Володечка! Я здесь… Обернулся, тут для меня небо и померкло, стоит моя бывшая, рядом с ней бугай такой, ключиками машет.
  - Володя, я тебя давно жду! С самого утра. Ты же мне, как бы не «чужой», надо устроить тебя на первое время… - И покатил я из Елецкой тюрьмы домой на машине со своей бывшей женой. А «бывшая», все дорогу заливается соловьем.
 - Вину свою поняла – я тебя испортила – приучила к «хорошей» жизни, а ума-разума не дала. Вот верну тебя домой. Устрою твою жизнь, тогда успокоюсь. Можно, со спокойной душой, и своими делами заниматься. Я, вроде как, в ответе за тебя!
     Что это – игра слов, искренняя забота? – так и не понял Криворот.
- Володя, тебе надо хорошенько отдохнуть, открыть свое дело. Ну, с отдыхом понятно: моя подруга по университету, кстати, не последний человек в полиции нравов (налоговой полиции) собирается к морю, так составь, пожалуйста, ей компанию. Это я к тому говорю, что, пока ты сидел «от звонка до звонка», воды много утекло, - опять куда-нибудь «влипнешь», а она, вроде как смотрящей будет. И дело открыть опять она посоветует. Пообщайтесь. Я думаю, - уверенно проговорила бывшая, - быть тебе начальником турбазы. А что, ваши места прекрасные для отдыха: Волга-мать, Баскунчак, воздух чистый, - повернувшись к бой-френду, спросила, - слышь ты, бугай, где у нас в стране еще долгожители живут? На что тот промычал: «Кавказ, ну Нижнее Поволжье…».
     Разговор в пути не клеился. Ко всему было видно, что бывшая хотела остаться один на один с Криворотом, это только внешне она хорохорилась. Бугай мычал всякие мелодии
себе под нос, да изредка, очень способно, кстати  отвечал на вопросы. Ехали практически без остановок: бутерброды, чай, кофе – все было с собою. Только в Михайловке (под Волгоградом)  зашли в кафе, съесть горяченьких пельмешек (домашних). Тут «бывшая» шепнула Кривороту: «Может в отель? Бугая отправлю в город за подарками». – И не мечтай, - выдохнул Криворот, дивясь своему решению.
     - Ну, а дальше, Валерия, лучше не вспоминать! Вот сволочи! Все продумано! И турбаза уже отстроена, только землю надо на «своего» оформить, значит! Я лучший кандидат на роль управляющего: всем хорош – и красив и умен, хваткий, связи в соответствующем мире, да еще и обязан по горло. Понимаю я эту кухню, а поделать с собой ничего не могу – даже крыши над головой нет. Всему виной мой характер. В книжках славно поется: пришел, увидел, завоевал. Стыдно вспомнить. Одели меня, к делу приучили, апартаменты по меркам города шикарные, светские рауты местного значения. Жизнь закипела. Совесть свою успокаиваю: мол, не переживай, родная, на ноги встану – вот тогда все будет по-честному. А сам уже во вкус вошел: работа по плану турбазы. Слышу, - хозяин так решил, - это значит про меня, т.е. здесь все у меня получается; спортзалы, сауны, вечеринки – все идет своим чередом. Чувствую, что становлюсь светским львом местного разлива. «Бывшая» наезжает из Москвы – отдохнуть. Лучше не вспоминать. В знак благодарности, все время вместе проводили. Видно, что не места наши нужны, не здешние красоты, ей другие прелести подавай – меня, значит. Сама только изредка вставит: «Ах, Вова, что мы с тобой наделали!». А с ребенком все равно видеться не дает, а мне до нее уже не добраться. Все ничего, вроде уже и пообвыкся я к такой жизни, что делать, раз уж время такое наступило барское – давай барствовать. Все как у нормальных людей: доход, связи прислуга… Чем не жизнь, только червь точит. Правильно «бывшая» сказала – испортили меня. Не «наш» я.


                «51»

Только объясни мне, Валерия, для чего делиться? Ну, допустим, хочешь жить красиво – живи, ну зачем кичиться–то?   
   - Я тебе потом все-все объясню, - Мессала лишь на секунду отошла от принятого образа, - не отвлекайся, досказывай.
   - Вот и я говорю, история повторяется, а выводов нет. Ну не хочется, что бы меня за «последнего», принимали. Давно мудрые, да поэты всю правду нарисовали, а мир-то и поныне там. Вот тебе строки из стихотворения  Державина «На рождение царицы Гремиславы. Л.А. Нарышкину»:
                «Живи и жить давай другим,
                Но только не на счет другого;
                Всегда доволен будь своим,
                Не трогай ничего чужого,-
                Вот правило, стезя прямая
                Для счастья каждого и всех!»
     Одним словом, взорвался я, ну об этом чуть позже. До этого же, моя «крестная мать», мой духовный наставник созрела со мной - на юга. «Кто же в Тулу со своим самоваром»?! – Мужу: «Дорогой, я на симпозиум в Италию!». Сама же со мной. Муж ее посадил в СВ на вокзале, в пути я к ней присоединился. Поезд тронулся, едим, значит. Она уже ведет себя как родная. Типа переодевайся, сейчас пойдем, перекусим. Нечего делать, снимаю одежду, она смотрит оценивающе, - Да, - говорит, - не зря твоя бывшая с ума сходит! Хорош ты, конь необъезженный! Ну, посмеялись шутке, А похоти в бабенке оказалось ровно  столько, сколько приличия. 
   - Ну, ничего, - думаю, - даже нравится. А она кошкой стелется, шахом меня называет, так на восточный манер, типа: «Что хочет, шах, что хочет, мой повелитель? А как?».
    На море время пролетело весело. Спим до обеда, море, отдых, «ночной дрейф», т.е. «полный штиль», т.е. «зависание» в каком-нибудь ночном заведении. Отдыхаем, загораем… Однажды сидим в ресторане. Заведение, конечно, отлично приспособлено для ночных развлечений…Слышу голос над столиком знакомый, - Привет, родненькие! - поворачиваю голову – «бывшая», – ребята, приветик, - говорит. – Мой новый – крутой мужик – министр. Подруга, отвлеки его, как он с курительной комнаты появится, мне к «бывшему» (т.е. мне) срочное дело, очень важное. – Берет меня за руку и на балкон, там, знаешь, обстановка – Вавилонские сады отдыхают. Мы придвинулись быстро к какой-то пальме, она лицом к стволу, . Думаю , что так надо – конспирация. А она одной рукой подол задрала, другой меня к себе притянула, - люблю, - шепчет. Я как марионетка: дерг – руки поднял, дерг – штаны слетели. Парадокс. Где любовь? Где достоинство? Что одна, что другая – стервы венероподобные, тела – взбитые сливки. Холеные, уверенные тела, знающие, чего хотят, наученные. Закончился поединок, повернулась, как птичка встрепыхнулась, та же фраза: «Ах, Вова, что же мы наделали»? Поднесла руки к глазам, тронула ресницы – т.е. все, как обычно. Прощальный поцелуй, нежное прикосновение ладошкой по щеке и, шлейф тонкого аромата незабываемых духов.
   Стою я, задумался (Эйнштейн такой-то), чувствую, обвивают меня ручки нынешней подруги. Слышу: Так бы и убила, смотри, не шали мне, я в гневе страшная… - потом шепотом, - давай забудем все. Давай поженимся! Любить буду! Никому не отдам. Хочу тебя так же, как вы сейчас… Все прощу!
   Тут во мне все перевернулось, но удержался я от форс-мажорных обстоятельств. Как дернул я от своей возлюбленной – надо же какие нравы: меня как тело используют, дочки-матери на взрослый манер современности.
    И полетел я от своих возлюбленных быстрее самолета, за которым пришлось держать штурвал. Бежал и от них и, опять-таки, от себя. Одним словом, Валерия, только здесь, я

                «52»

чувствую себя человеком, вижу цель в жизни, радости, смысл появился. Только ты не порть, не мешай мне, а я тебя не подведу, не бойся. А помощь мне твоя не нужна, да и не способна ты на это, по отношению ко мне, по крайней мере. Не сомневайся, я тебя, при случае, выручать буду, не ты… Вспомни, когда нас тестировали, кто был в ряду первых? Да я, либо Шмидт. Вспомни тест «Бритый ежик», название такое знаешь почему? Оттого, что тест выполняется, на первый взгляд, без контроля. Помнишь, как задачу ставили? Нужно было десять раз пробежать на время по указанному маршруту, а там - все сплошные препятствия, то разрушенное здание, то бег по склону горы, всякие там развороты, повороты, брод через реку. Помнишь, маршрут показали и все «Старт», только сказали, что на участке маршрута, в условном месте будет «Финиш» - для каждого свой. И началось, бежали мы все из последних сил, но вскоре растянулись на дистанцию друг от друга, потеряли ориентацию. Я из последних сил двигался по маршруту, на препятствия еле-еле сил хватало их преодолеть; маршрут-то, с первого взгляда, легкий. Но имел свойство не единожды повторяться, при ошибке, приходилось возвращаться на исходную развилку. Но маршрут срезать нельзя. Бегу, вижу «финиш» - транспарант. Вы все стоите, улыбаетесь, за мной только наша Фея плетется. Ну, думаю: «Позор!». Что оказалось, многие на втором, на третьем круге потеряли внимательность, потом потеряли счет в кругах, потом дезинформировались внезапным появлением «Финиш». Не соблюли необходимое и достаточное условие. Необходимое – по маршруту (пройти все звенья), а достаточное – «Финиш». И результат, увидели табло, подумали – для них и зарадовались. А ты остановилась первая, а все держались тебя. Ведь так оказалось! А Шмидт и я двигались «сами по себе», только Фея названная – наша биатлонистка, двигалась за мной. Так кто правильный лидер из нас?! Что молчишь? Ну, Шмидт – понятно. У него опыта
руководителя – ноль. То-то, Мессала! Мое мнение ты знаешь, так, что не кичись своим положением. Мы первые путешественники, нас и отбирали по иным, но схожим способностям. Для опыта – кто-то должен выжить. Держись меня – погибнешь последней!
                - А я и не кичусь, - просто ответила Мессала. Я совсем не хотела тебя обижать, тем более расстраивать в час досуга. Жизнь покажет и расставит все точки над «i». Спасибо! Но, не как руководитель, а как женщина скажу тебе так, ну и дурак ты, Володя, даже скажу больше, ты еще и козел. Таких женщин ты обидел! Ты их, своей глупой головой, не смог понять, т.к. не дорос до них. Поэтому и винил их во всех своих бедах. Ты их просто не дорос, ты их не достоин. Посмотри, какой мир. Обман, подлость. А надо развиваться, мир менять, добиваться успехов. Мало, кто в понимании. Может быть, только «первый» или редкий кто из людей востока. Мир на гране. Женщина, мать спасает мир. Материнство. А свое – забывают, теряют, жертвуют своим. Интуитивно. Они тебя любили, потому что ты честный, сильный, ты воин. А ты их использовал. На деле так. Сколько несчастья ты им принес. Да сможешь ли ты это понять? Я сильный! Да сильный, но сильный честолюбием, не больше, а остальное сделала за тебя природа. Честолюбивый! Но, в наших условиях, это не совсем и плохо. Ну ладно! До встречи! – и, допив пиво, Мессала удалилась.
          После этого случая Криворот и Мессала стали еще меньше общаться. Но у Валерии сложилось свое мнение о Владимире, мнение, отличное от других. Валерия добилась своего. В разговоре она создала ряд условий, чтобы лучше понять Криворота. А именно, «человек может рассуждать только тогда, когда ему совершенно не мешают; что он не горячится только тогда, когда его не раздражают; что он не дорожит своими фантазиями только тогда, когда их у него не отнимают, дают ему рассмотреть, хороши ли они». И поняв его, сделала вывод, да, он относится к редкой категории людей, имеющих неофициальную лицензию, делать что хочешь!