Шляпа Рассказ

Шляпа

Рассказ

***
Даму отличает точка зренья,
С которой зрит на все со стороныона;
Ее изящная манера поведенья
И без пенсне для всех видна.
Толпа не затуманит ее разум –
Она лучом скользнет между теней…
И только зорким умудренным глазом
Приветом можно обменяться с ней…

***
Шляпа на даме, дама под шляпой.
Слушайте, как нелегко: по тверди земной –
Ещё кверху ногами ступать и взирать высоко…
Послушайте, люди – синьоры и дамы,
Не лучше ли сразу вотрыв:
Не лучше ли строить готики храмы,
И рок в них вопит наразрыв?
Дама под фетром и лёгкой вуалью,
Скрывающий суть родника,
Струящий из бездн, из неведомой дали,
Стремящий свой ключ в облока.
Послушайте, люди – синьоры и дамы...
Но нет, лучше – волю глазам
Вы дайте своим в лицезреньи драмы, –
Не рвитесь стучать молотком
Судейским вразмах по подставке железной, –
Взгляните, привстав за углом,
Как тлен и планида в игре бесполезной
Воюют и на смех, и на страх...
Дама под шляпой, шляпа на даме –
Тонус вселенской оси
Держится Хаусом в струн стройной гамме,
Чтоб мантию с честью нести...

***
Снимая шляпу предо мною –
Снимите за одно штаны!
Тогда вы будете со мною
По положению равны –
Вы в штанах, а я лишь в юбке...
Мечтают о Фалесе губки –
О сочной мудрости его –
Оливкой высосут всего!..
——————
Он был небольшого роста, и шляпы не были ему к лицу, но он испытывал к этому убору слабость, считая его признаком мужественности и брутальной красоты.
«Вот угораздило женскую косынку превратиться в боливар!.. – думал он, почёсывая покрытый густою, черной шевелюрой затылок. – Хоть и фараонская, а все равно – косынка... И вот, поди, ж ты – шляпа!.. Как лейтенант в Наполеоны вышел... или вышла... До чего же женский род пронырлив и проворен!
А коли что – к ответу мужиков!.. А самки у макак лишь виноваты!..
Тьфу, и что в башку мне лезет только?!..»
«А еще шляпа Наполеона ему Сатурн с его кольцами... Но кольца из пыли, а головка под ними наполнена водородом, отравленным гелием, и до Солнца ему еще пять занятых другими орбит.
Но не был бы Боанопарт Наполеоном, ростом в росте преуспев: когда дано все при рождении, тогда и не к чему стремится брать непокоренные высоты – они уж взяты для тебя, тебе только лишь стоять на них да махать рукой великодушно все взято и покорено...» – продолжали мысли мозг царапать.

Она купила ему шляпу в Галантерее в центре города сразу после первой ночи, и заставляла сексом заниматься в ней.
Он не был против, но говорил, что неудобно: спадала в неудобные моменты…
– Уж лучше бы «Моментом» прихватить!..

И вот они на море… Четвертая стихия волнами ласкает их тела, поднимая над собою, как травинок… Она так хотела видеть море, но безлюдное. И они полетели на сей безлюдный остров, где лишь песок, лианы, море и они. Лили не умела плавать, но не только не боялась воды, а до забвения ее любила, и, готова была плескаться в этих ласковых волнах в кольце рук Адома хоть до нового рождения! Адом был подводник, и плавал как амфибия! Так Лили было ничего бояться: скорее камень стал бы щепкой и поплыл, нежели он дал бы утонуть ей.
Он был в ее шляпе – в их шляпе, белоснежным осколком глыбы, отколотым от айсберга дрейфующим по глади, и в плавках, приятно сдерживающих все возрастающее напряжение. Ее прелести волнующе облегало бикини кораллового цвета, которое ему давно уже хотелось так сорвать… Но волновать Лили, доверчиво и безмятежно плещущуюся в его объятьях ему тоже не хотелось!.. И он терпел ублажающерастущие напряженье, желая позволить ему возрасти, наполнив и ее, и, вырваться потом из тел, разрывая все преграды!..
Морские волны, словно внутренние, тоже вырастали, тянувшимися ввысь горами… Даже Адом, чувствующий всем нутром стихию, не сразу заприметил это…
Очнулся он от забытья, когда уже стихия стала уносить их вдаль от берега в себя, а волны все чаще с головою накрывать…
– Пора на берег, дорогая… Ты синяя уже, как это море – замерзла и устала… Надо отдохнуть, набраться сил... – он не хотел ей говорить о приближении бури, чтоб в той же беззаботности доплыть до берега.
– Уууууум… Не хочу, – капризно вытянула губки Лили. – Хочу еще с тобой поплавать… И кое–что еще хочу… – чуть охлажденное водою тело приникло к нему, уже не сдерживая трепет…
– И что ж моя русалка хочет?.. – его вся сущность отозвалась на призыв. Он прижал ее к себе, пальцы скользнули по гладкой, загорелой коже Лили к завязкам… – Ну, держись, развратница моя! Сейчас Нептун проявит волю над своей Русалк…
Волна опять накрыла их… И отхлынула, открыв их небу, но теперь через минуты две, показавшееся им двумя часами…
Он вдохнул, с жадностью глотая воздух, прижал руки к груди… И ощутил в них пустоту – Лили в объятьях не было…
Шумная, колышущееся бездна разливалась лишь вокруг разбавленными сине–зеленоватыми чернилами. Ветер раздрожающе щекотал просоленную кожу. Крик оголтелых чаек наждаком царапал слух.
И Лили… Не было нигде Лили… Только эта шелестящая тревожно гладь!.. Боль и тревога тяжелою плитою, утыканною сотнями иголок упала на его грудь и солью раздражала только полученные раны… Где Лили?.. Где? Где?! Неужели утонула?.. Так быстро?! Нет, не может быть!..
Наконец, после которого уже десятка пейзажей однообразной, мертвой, скатывающейся волнистым полотном, усыпанным частым юриксом глади, его взор поймал песчаный берег, с которого они примерно три четверти часа назад бросились в спокойную, ласкающую прохладой тело, бездну… Теперь Лили снова там – карабкается, колыша упругой, милой попкой, по желтому песку на берег – подальше от оскалившихся пеной волн… И машет, и зовет его, Адома…
– Я здесь!.. – он махнул рукой ей. – Сейчас... Сейчас плыву к тебе, родная!.. – Адом снял шляпу и помахал Лили опять... Белый, издали, казавшийся небольшим кусочек ткани, показался Лили крылом, взметнувшийся над головою парня...
– Сейчас, сейчас... – ветер доносил ослабленный, но родной, с хрипинкой голос. Шляпа вновь покрыла черные, густые волосы, и Адом пустился баттерфляем к берегу...
Покуда темная, густая муть скрывала дно, волны не ощутимо поднимали и опускали стремящееся в ведомую ему сторону тело, безмятежно покачивая парня на себе, но, как только нога была готова коснуться мягкого и топкого песка, стихи возмущенно подхватывала его, будто щепку, и отбрасывала еще дальше на три–четыре мили, где он прежде был...
– Сейчас, сейчас... Уже плыву, родная... – слова уже не доносились ей, но Лили слышала их сердцем.
И вот, когда его нога уткнулась в желанно-вязкую, рассыпчатую твердость, резкий и сбивающий порыв сорвал шляпу и отнес ее на мили три в море...
Адом поглядел на прижавшуюся к деревянной ножке покосившегося пляжного грибка Лили и виновато улыбнулся:
– Я сейчас, за ней сгоняю только... – теперь она могла его расслышать.
– Да брось ее, я новую тебе куплю! – Лили подалась вперед.
– Мне не нужна другая, я к этой уж привык!..
Адом вновь махнул ей и поплыл обратно в море...
Пару раз показались из воды встревоженной девушке мокрая голова со слипшимися волосами и размерно взмахивающими усталыми, но верными движениями руки... Но вот одни лишь только волны поднимались из пучины. Адом исчез. Он поплыл за шляпой...

поэт-писатель Светлана Клыга Белоруссия-Россия