Проблема верволка в средней полосе. Альтернативная

Проблема верволка в средней полосе. Альтернативная версия.

Эпиграф:
Наступила осень, отцвела капуста,
Что ни говорите, волком быть – искусство!

Осенью действительно может взгрустнуться, особенно, когда отцветает капуста. Уцелевшую увозят на лодке на другой берег реки, а волки и козы, а также птицы, и зайцы – остаются друг с другом коротать пасмурные дождливые дни. Они уже давно научились жить мирно, потому что половину дня были людьми, просто ночью каждому было выгодно надеть на себя соответствующую натуре маску.

На этом берегу жили и просто люди. Они только и умели, что ходить днём на работу и спать ночью. Скука смертная. Но каждый приходит в волчью стаю неспроста. Так, одному наскучило быть прокурором, другому капитаном, а сегодня туда предстояло попасть простому учителю. У него была жена, дети, всё как у людей, но он не хотел больше отдавать свое время чтению неграмотных каракулей о Войне и мире, Отцах и детях, ведь всё равно никто, кроме него, их не читал. После школы… да-да, именно из-за этой фразы он ее ненавидел, он решил пойти в лес.

Вдруг из-за угла выскочил охотник с ружьём. Увидев перед собой человека, он извинился и ретировался.

«Так вот кто угрожает в лесу из-за угла!» - подумал учитель и рассеянно побрел дальше.

Поодаль слышался громкий спор с переходом на личности. Потом с переходом на лай. Это показалось учителю интересным, и он прислушался.

- А скольких людей погубила демократия?

- Я тебе скажу, кого она погубила, тебя она – я – сейчас на мелкие кусочки. И клочки полетят по закоулочкам!

- Вервольфыч, не начинай.

- П-простите, - произнес учитель и двинулся к поляне за деревьями, где и происходило сие действо. Наверное, он сейчас просил прощения у всех, кого собирался покинуть, потому что голос его никто не услышал.

- А тебя как звать? – заметил пришельца вожак.

- Я… я уже не хочу никак представляться.

- Ну, приехали. Депрессия?

- Хуже. Отцвела капуста.

- Чего?

- … - прошептал один на ухо вожаку.

- Понял. Тогда тебе к нам.

- Ты не пожалеешь!

- Ты обретёшь самого себя. Послушай, у каждого здесь своя история.

- Позвольте, я вам объясню. Человек всю жизнь болеет. Это же неестественно! Вот взять, к примеру, крокодила…

- Или моржа! – встрял старик с сумасшедшинкой в глазах.

- Да хоть муравья! Всё равно. Посмотрите на фауну: животные следуют инстинктам, живут по наитию. И если уж хворь одолевает их, то раз и навсегда, и смерть приходит вслед за ней. И я… я, кажется, нашёл ключ к этой загадке. Ведь если…

- Ты долго будешь фантазии свои говорить?

- Нет, послушайте же. Я здесь, среди волков, оказался самым счастливым, потому как избавился от мучавшего меня всю жизнь гидраденита!

- Ты просто успокоился.

- Нет! Я все такой же, вы скажете, неотмирный нервный, но… лишь только я превращаюсь… извините, перекидываюсь, волком – конец моим страданьям. Я счастлив, о, я счастлив! – он чуть было не завыл, но сдержался, ибо все еще был в человеческом обличье.

Вожак стаи, Вервольфыч, пояснил:

- Вполне счастлив. Помню, каким пришёл – не волк, домашняя болонка. Зажатый, стеснительный, приторно вежливый. Пытался материться, но маму боялся. Правда, экзальтированный немыслимо, а это помогает в учении перекидываться.

- А я папу боюсь, - подала голос Настя Сорокина, девочка изумительной красоты. На вид ей было лет пятнадцать-шестнадцать.

- Она вовремя к нам попала. Я его если встречу, морду расцарапаю.

Людей на поляне собралось много. А всего, что они о себе говорили, и не упомнить. Новенькому, учителю, запомнилась кличка – или как это здесь зовется – одного огромного волка. Звали его… Щенок. Он разговорился с учителем о своей прежней жизни, о том, как он с товарищем попали сюда.

- Один там только и был порядочный человек, да и тот, по правде сказать, свинья. Прокурор был, Николаем звали… да. А вот и он.

Николай оказался низеньким упитанным человечком, грозящим кому-то пальцем.

- Нет, я не согласен.

- А что если..?

- Не надо.

- А может..?

- Не стоит.

- Тогда..?

- А вот это попробуйте.

Что именно нужно попробовать, ясно не было. Но Николая это нисколько не смущало. Он привык здесь все за всех решать, как настоящий прокурор.

- А что же мне теперь делать?

- Ну ёлки, что надо делать… Перекинуться тебе надо, - объяснил кто-то из стаи.

- Сразу бы так и сказали. А то гав да гав!

В этот миг охотник, опять же из-за угла, нацелился, было, на неосмотрительно перекинувшегося прокурора, но, привалившись к берёзе, дал дуба. Ружьё выстрелило в воздух.

Волки разбежались кто куда, и только бабка в красных бусах впопыхах успела захватить банку с эликсиром. Он служил лекарством от волчьего состояния, его надлежало принимать не до, а после перекидки. Для всей стаи существовало правило – что бы ни случилось, всегда быть вместе.

Но Николай и Александр, не сбежавшие от выстрела, потому что первый – бывалый прокурор, а второй – любитель боевиков и хэви метала, привыкнув к природной лёгкости, решили остаться волками.

- Пошли, Саш.

- Но… а как же моя тень?

- Тень? А… делов-то. Подумаешь, человек без тени!

- Да как же это, я знаю – она в лес со всеми убежала. Мне за ними надо!

- Ничего, обойдётся. Вот пристроим тебя к нам в участок, будешь людям пользу приносить.

Но Саша всё странно посматривал в сторону леса. И даже пара хромых зайцев, встреченных по дороге, не помогли утолить волчий голод. Потому что сколько волка ни корми, он всё равно в лес смотрит.

К утру в город по адресу, указанному в удостоверении, явился некто в голубой рубашке, фуражке и синей форме. Так появилось выражение «оборотень в погонах».