Колдунья. Часть 1

1 июня - День Защиты Детей.
С мыслями о Детях и всех Силах, которые их хранят,
публикую эти строки

ЖЕНЩИНЕ-МАТЕРИ ПОСВЯЩАЕТСЯ

Бог не мог быть везде,
и поэтому он создал матерей.
Редьярд Киплинг
               
                Часть 1
               
В краю таинственном туманов и дождей,
Где росы каплями тяжелыми стекают,
В глухом лесу, вдали от всех в тени ветвей
Жила Колдунья. И о ней молва лихая

Летела в стороны. И если кто порой
Блуждал в лесу, искал тропинку в темной чаще,
Крестился в страхе и надеялся домой
Живым вернуться, не прослыть навек пропащим.

Боялись все Колдунью ту: и стар, и млад,
Стращали ею и в проклятиях желали,
Чтоб ночью в дом явилась, душу забрала, 
Чтоб, повстречав её, покой вы потеряли.

Никто не видел никогда Колдунью ту,
И дом ее в глухом лесу найдут едва ли.
Но души темные лишь видят темноту.
Вот и мерещилось им то, чего не знали.

Конец зимы. Сошли снега, деревня вся
Уже устала ждать Весны и ласки Солнца.
Но потеплело, легкий ветер поднялся,
Светило вспыхнуло и глянуло в оконце.

Косым лучом легко по стенам пробежав,
Оно метнулось в дальний угол, где кроватка.
Там замер луч и бег свой быстрый задержал
На малыше кудрявом, спящем сладко-сладко.

Лицо как блюдце, кулачки прижал к груди,
Ни голосов людских не слышит, птичьих трелей,
Так безмятежно спит, что страшно разбудить,
Но странно дышит мальчик, будто еле-еле.

И яркий луч, скользнув по огненным щекам,
Коснулся век, защекотал глаза ребёнка.
Мальчонка носик сморщил, дрогнула рука,
Открыл глазенки и заплакал звонко-звонко.

И голос Матери: "Расплакался, малыш!
Проснулся милый мой сыночек, светик ясный!
Постой! Да что с тобою?! Пламенем горишь!
Пошлем за бабкою. Не будем ждать напрасно.

Она, омыв в купели с дождевой водой,
Напоит травами, отваром ягод свежих.
Молитву тихо прочитает над тобой,
И снова станешь ты здоров, совсем как прежде".

Все бабка сделала. Но мальчик день за днём
Слабеет, чахнет, не смеётся, только плачет.
Мать, потерявши сон, всю ночь сидит при нем,
Дыханье слушая, украдкой слезы прячет.

Как будто тает, все слабей день ото дня,
Туманный взгляд, а сам прозрачный, невесомый.
И бабка, дверь прикрыв, промолвила в сенях:
«Похоже Небо скоро станет ему домом».

Мать обернула сына нежно простыней,
К себе прижала, обхватила крепко-крепко.
Слова те слышала она. «Сыночек мой!
Не покидай меня! Прошу! Моя ж ты детка!»

Раздался крик глухой, откинувшись назад,
К стене прижалась, но не чувствует опоры,
Блуждает в гулкой пустоте безумный взгляд.
Вдруг вспышка света! Показались лес и горы,

Тропинка узкая вдали едва видна,
Она бежит средь трав густых, змеею вьется.
И исчезает в темной чаще. Холодна
Лесная глушь как мрак бездонного колодца.

Как будто здесь во веки вечные нога
По буреломам грозным не ступала. Только
Порой дожди стучали, вьюжила пурга.
Но тропка в лес бежала, извиваясь тонко,

И в глубине его она оборвалась.
Там посреди покрытых мхом косматых елок,
В тени дурман-травы, где дремлет вечно мгла,
Убогий дом, укрытый весь ковром иголок.

Косая дверь висит, качаясь и скрипя,
И в мутных стеклах никого внутри не видно.
Похоже брошен дом давно. Лишь шелестят
И стонут ветви горько, жалобно, обидно.

Но будто слышится ей чей-то тихий глас.
Почти неслышный в темноте кромешной дома,
Ее зовет: «Пока огонь в нем не погас,
Приди ко мне. Поверь, что здесь найдешь ты помощь».

И в тот же миг лучины слабый огонек
Как искра вспыхнул, осветил окошки робко.
Едва он теплится, но виден, хоть далек.
Мать вдруг очнулась от виденья, телом вздрогнув.

Прижав ребенка что есть сил к своей груди,
Бегом из дома. За порогом ночь глухая.
Но что мерцает там, что манит впереди?
Она пошла на огонек, сама не зная

Куда идет, не замечая темноты,
Ночной росы как снег холодной. Тело дрогнет.
В лицо бьют ветви и цепляются кусты
За юбки длинные, как будто зверя когти.

Она не видит ни тропинки пред собой,
Ни звездной россыпи на небе. Месяц светит,
Но не его свет озаряет путь ночной.
Она идет на огонек, едва заметный

В глубокой чаще, где и думать не могла,
Что в своей жизни здесь окажется однажды.
И вот Ее тропинка к дому привела.
Дымок над крышею струится в воздух влажный

И растворяется в запутанных ветвях.
Дверь приоткрыта, свет в окне, вокруг ни звука.
Как лист дрожит она с ребенком на руках.
Из темноты возникла тень и чьи-то руки

Коснулись свертка, где мальчонка крепко спал
И легкой простыни полог чуть приподняли.
Тут лунный свет посеребрил лица овал.
Мать отшатнулась и дышать могла едва ли!

Короткий стон и тихим голосом глухим:
«Да ты Колдунья! Как меня ты заманила
К себе сюда с сыночком маленьким моим!»
Та улыбнулась грустно, будто через силу:

«Я не звала тебя! Явилась ты сама!
В густом лесу непроходимом сбила росы.
И путь далекий показался будто мал.
Никто не вел тебя ко мне. К чему вопросы?

Но почему-то ты вдруг встала и пошла
Сквозь лес чужой, там, где никто шагнуть не смеет.
А почему - на то ответ ты не нашла.
То знак был большего, чем мы. Что нас умнее».

Мать лишь вздохнула. В теле холод, в мыслях жар.
Еще сильней вцепилась в сонного ребенка.
Колдунья, с силой руки Матери разжав,
Его взяла к себе на грудь. Тот вскрикнул звонко.

 «Не плачь, малыш, тебя нашла Твоя Звезда», -
Лицо Колдуньи стало мягче, оживилось.
И в дом вошла. Мать, потерявши речи дар,
За ней бредет, едва собрав остатки силы.

За Ворожеей следом ходит словно тень,
Тревожных глаз с ее лица и рук не сводит.
Та тихим голосом: «Какой не спишь уж день?
Так правды нет в ногах. Кольцом тревоги ходят.

Приляг на лавку, отдохни, совсем сил нет.
Заря уж скоро, горизонт вдали светлеет».
«Да как мне спать?! Вдруг не увидит он рассвет!»
«Не спорь. Ложись. Дождись утра. Оно мудрее».

«Я не усну». «Да ты не спи, а лишь приляг,
А я пока слегка с мальчонкой поколдую».
Схватив кувшин, она растаяла в дверях.
Мать от усталости идет почти вслепую

И говорит, стараясь страх свой превозмочь:
«Прости сынок, что здесь с тобой мы. В море света
Я не нашла той силы, что смогла б помочь
И обратилась к силе темной ночью этой».

Вошла Колдунья, сына на руки взяла:
«Я совершу обряд. Ты жди пока за дверью»
Слова кольнули словно острая игла:
«Хоть ты Колдунья, но тебе придется верить».

Она присела на порог и подняла
Лицо измученное к небу. Ели-стрелы
Двоились, множились в высоких зеркалах,
Да ярким пламенем вдали заря алела.

День начинался золотой. Но тяжесть век
Давила камнем. Чей-то голос. Может, сына?!
Глубокий вдох. Затих безумных мыслей бег.
И опустились руки тонкие бессильно.

Платок скатился, лба коснулась шелка прядь,
Лицо спокойней, но в ушах звучат упреки:
«Нельзя мне слабой быть сейчас! Нельзя мне спать!»
Но как ребенок провалилась в сон глубокий.

Очнулась резко. Солнца лучик золотой
Ласкал ей спину, отражался в длинных косах.
Болело тело, но в душе такой покой
Разлился чистою водою, будто росы.

Туманный взгляд плыл по поляне. «Где же я?!»
И память молнией сверкнула. В дом метнулась:
«Где сын мой?! Где?!!» «Ты не кричи. Уснул дитя».
На голос Матери ладошка потянулась.

Она зажала Ее нежною рукой,
И лоб в испарине чуть тронула губами.
«Проснулись? Что ж… Я покажу вам путь домой.
Идите с Богом. Вам пора».  И меж кустами

Их провела тропинкой узкой до межи,
Где лес кончался. На поля роса упала.
Чуть слышно: «Дальше не пойду. Там ваша жизнь».
Не оглянувшись, Мать в деревню побежала.

А в голове: «Что это было? Сон дурной?
Как очутились мы в лесу у Ворожеи?!
Поила чем она? Что делала с тобой?»
Она летела к дому, сердцем холодея.

«Скорей забыть! И эту ночь, и страшный лес,
Как видно бес меня попутал, дьявол темный».
Перекрестившись, взгляд взметнула до небес,
И дверь закрыла, растворясь в прохладе дома.

Конец 1 части

Иллюстрации к стихам собственность Автора