И ю н ь

           И ю н ь

В цветке татарника весёлый шмель,
искупанный в росе, хлебнув нектара,
похмельную устроил карусель,
такие растакие тары-бары.

Его жужжанье, словно бы орган,
задействующий все свои регистры,
то комарино рвалось к небесам,
то опускалось низко и басисто.

А мир внимал. Сияющий, живой,
распахнутый в природу, как в оконце,
пронизанный нежнейшей синевой
и золотом смеющегося солнца.

И тоже пел, звенел на все лады,
и мелюзга поместных насекомых,
жильцов земли, подземья, и воды,
используя все знанья и ходы,
себя вела в нём радостно, как дома.

Кузнечик вдохновенно стрекотал,
кружилась в травке божия коровка,
счастливых ос и пчёлок карнавал
с стрекозками переплетался ловко.

И бабочек различных вернисаж
из воздуха, слюды и перламутра,
так обновлённо дополнял пейзаж
июньского восторженного утра.