Эпидемия печали

Беззвучная паника струится потоком взбудораженных мыслей вдоль тротуаров, стекает под землю, пульсирует внутри.

Город лихорадит. Ломается ритм спешки. Осязаемый ужас поглощает умы.

В чёрное, заляпанное светом небо взмывают вспышки последних стремлений. Они обречены.

Взгляды людей мечутся, путаются, потухают в толпах, но никогда не бывают встречены парой невидящих глаз.

Ни все тяжелеющий мрак существования, ни слепящая яркость его конца не способны пробудить в загнанных телах давно утраченное зрение. Они копошатся в заполненной до краев унынием миске мегаполиса—миллионы червей—опарыши на лице погибшего мира. Он умер, прежде чем они успели его заметить.

Проклятие было бы для них благословением. Они захлёбываются, жадно пожирая ничто. Они задыхаются в тревоге, невосприимчивые к ядам, они варятся заживо, и только беспрестанный страх поддерживает движение в адском мареве. Они не чувствуют боли.

Паника охватила улицы, выплеснулась на них потоком из переходов метро, из офисных зданий, из магазинов.

Она инстинктивна, не подвешена на цепочку логики, заразительна и смертельно опасна.

Ее ритм заглушает элементы последних чувств, она предсказывает беспрестанные, бесследные, безутешные страдания. Она оглушает разум и несёт толпы вперед—навстречу разверзнувшейся, гудящей холодом бездне.

Они спешат густым косяком, плывут в накренившейся Вселенной, вслед за нахлынувшей волнами пустотой—и растворяются во мраке.
Огромная косатка закрывает пасть. Ее величественный хвост исчезает в глубине Феникс А.
Печаль стала их горизонтом событий.