Митька

      
                Маленькая история из большой жизни.

        Митька был маленьким и больным.  Целыми днями   сидел  он за калиткой на шаткой, низенькой скамейке, наблюдая за жизнью своей  улицы. А жизнь - то особо и не баловала его сюжетным разнообразием. Зато регулярно преподносила  ему подарки в качестве  обид и огорчений.
   Одна  соседка, одноглазая Полька, чего только  стоила! Несмотря на своё увечье, она умудрялась видеть в селе всё и всех, за что односельчане в шутку  прозвали  её прозорливой.
    Всякий раз, глядя на Митьку, она тыкала  в него крючковатым пальцем и убедительно, с  подвыванием  говорила:
   - И-и –и, утопаить ведь! Вот попомните меня, утопаить! Вон как глазищи – то бегають по окружающей среде!
   - Не утопает! – уверенно отвечал Митькин отец, лениво почёсываясь и зевая,- Куда  ему! Убогий…
   - Дураки!- кричал  Митька сквозь не проливающиеся слёзы.
Слышать подобное ему приходилось довольно часто, и  он научился  плакать тихо и незаметно.
      Хотя и прозорливой слыла Полька, да ошибалась: окружающая среда уже давно не интересовала Митьку. Он смотрел в небо и ждал самолёт. Свой самолёт.
Тот, большой и белый, который с шумом пролетел над его головой ещё весной, когда крапива у забора была совсем безобидной. А теперь она вон какая  могучая!  Митьке  показалось тогда, что из круглых окошечек смотрят люди и  приветливо улыбаются ему. Митька тоже улыбался  и  всё махал, махал рукой, пока самолёт совсем не скрылся за крышами соседних домов.
Ах, как тогда сильно  сжалось от обиды  его маленькое сердце!
Побежал бы  он вслед за  железной птицей, но всему виной  бесчувственные  ноги, которые приковали его  навсегда  к ненавистной  скамейке.
С  тех пор и смотрел Митька в небо, поджидая свой самолёт.
      А время бежало на удивление быстро. Уже и сентябрь был на исходе. По утрам на крапиве дрожали капли заиндевевшей росы, а пронизывающий ветер с каждым днём всё сильнее обнажал сады и рощи.
      Это было  обычное  утро: по – осеннему  холодное и солнечное одновременно. Митька, как всегда, сидел на своей злополучной скамейке, кутаясь в старенькое  пальтецо. Его непослушные ноги  были в новых  ботинках,  больших и   неудобных, но мальчик совсем не чувствовал этого. Ботинки казались ему необыкновенно красивыми. Он любовался их вороньим блеском и игрой солнца на металлических заклёпках. А рядом уже закипала жизнь. Вот прошли  соседские коровы, лениво  перебирая  отвисшими губами  и не обращая на Митьку никакого  внимания.  Да что говорить о коровах, если даже люди давным – давно перестали его замечать!
       В сторону школы стайками и поодиночке потянулись сонные ученики. Им тоже было не до Митьки:  тяжёлый груз знаний за плечами склонял к земле их хрупкие спины и  светлые головы.
     С умным выражением лица  и толстым портфелем появился второгодник Сенька.
Он важно прошествовал мимо,как будто остался в первом классе  по  собственному желанию. Митька тяжело вздохнул и отвернулся, а Полька, невесть откуда  взявшаяся,  прокомментировала:
- Ич ты! Сёмка  в школу идёть! Все науки наизусть решил выучить. Вот радость - то всем: свой учёный  в селе  будеть!
         Совсем рядом с Митькой пробежала  хорошенькая  Оленька, хохотушка и
 отличница.
 - Кривоногий! – крикнула  она  ему и показала  язык.
И Митька заплакал, по – настоящему, стряхивая слёзы до боли сжатым кулачком.
И вдруг сквозь мокрые ресницы он увидел самолёт, который быстро - быстро приближался, увеличивался, и гул его, нарастая, заглушал другие звуки.
Вот оно – чудо, которое  ждал  Митька всё лето! А самолёт уже был над его головой и  призывно сверкал  круглыми окошками.
        И тогда Митька закричал – громко и страшно… Он бежал и бежал, не разбирая дороги, вслед за уплывающей долгожданной птицей, и большие чёрные ботинки совсем не мешали ему. И всё кричал, кричал… А когда опомнился и остановился, то увидел, что к нему со всех сторон бегут люди.  Он сначала даже и не понял, куда это все так дружно бегут, да ещё смеются и радуются.
Первой, упредив толпу, подбежала к нему прозорливая Полька. Она обнимала его и всё гладила,  гладила   по щеке своей тощей ладошкой, радостно приговаривая:
-  Ну, говорила же я, говорила , что утопаить малец…
И слёзы  катились  крупными бусинами по  её впалым щеками из  единственного глаза.
              Митька давно вырос. Он не стал лётчиком, но он стал хорошим хирургом. Часами стоит он теперь со  скальпелем в руках  у операционного стола, и ноги ни разу не подвели его. А ещё  за спиной у него  крылья, крылья вдохновения, которые когда – то, в далёком  детстве, подарил ему  белый самолёт.