Глава 10

Что нас ждет впереди? Снова годы гонений?
Многогранность миров и структурность времен?
И, пройдя через сотни чужих измерений,
Мы забудем звучание наших Имён!

Уже забыли, да и мало у кого оно было, это Имя. Разв что в Латинской Америке, Мексика, Колумбия, «Лоз Зетас», «Синалоа», Паша Эскобар…  Многих отправили в другое измерение. Не наркотики делают из человека наркомана, а необходимость убежать от реальности? Какой? Единственная реальность, что никакой самосуществующей реальности нет. Мы воду кипятим и пьём, для рыб она дом, если бы было голосование. Или дерево для жука-короеда.  Инопланетяне?Они есть.

Не рыпайся, и на твою пулю скоро придут, Киллер забыл, когда в него крайний раз стреляли. До отсидки, наверное… Там он понял, самая страшная тюрьма там, где замки открываются изнутри. Кто тут такой дерзкий? В этом мире есть оружие? Наверное, все есть!

Из зарослей бес-травы хорошо была видна избушка, внутри неё было тихо. Такую бы плантацию и в Орехово, Киллер усмехнулся, вдруг он увидел… Инну. Она сильно изменилась с того дня, как ее застрелила лучшая подруга, но узнать было можно, сам Шах никогда не боялся мертвецов, они наши учителя, всех нас воспитали! Культура на планете Земля вся мертвая.

Не хотите думать, вспомните историю, географию и литературу, которых мы учили в школе, а так же религию, мы читаем книги тех, кто давно умер, ходим по улицам с именами покойников, живем в городах, построенных давно усопшими архитекторами, пользуемся открытиями давно ушедших от нас ученых во всем от изобретения электричества до старых рецептов кулинарии и алкоголя, и все это дело все время прилежно изучаем.

Языки тоже мертвые, более всего иероглифические, те, кто придумывал эти знаки, покинули род людской много тысяч лет назад, другие не так давно, поэтому нам трудно общаться, мы друг друга не понимаем, ездим мыслью в столетних фразах-поездах, которые то и дело ломаются, сходят с рельс, к тому же разных стран и марок. Некоторые модели столь сложны, невозможно научиться ими управлять, если начал не с детства, в составе всегда будут пустые вагоны, лакуны, не знаю, как сказать то, это, есть те, которые более синхронны, русский, греческий, латынь, французский, финский, венгерский. В конце концов люди забудут из все, вернее, не захотят учить, как сейчас не желают вспоминать другие свои корни, планета вернётся к эсперанто, единственный живой язык, пожалуй, созданный для международного общения. Смерть и ее жатва самое главное в любых мирах, настоящее привязано к нему так, что само каждую секунду умирает. Надежда только на будущее, которое пока не пришло.

Где вчерашний день? Затерявшийся в своих ничтожности или великолепии? Мертв! А прошлый год? То же… День рождения  у нас один, когда мы только появились на свет, остальные отсчёт в минус, в самом появлении любого явления заложен его распад и конец. Умерли Христос и Будда, Магомет и Ньютон, Толстой и Сталин, по крайней мере так кажется. (Бог исчез, но он вот-вот-вот явится в сверкающих доспехах!) Что надо сделать, чтобы остаться в веках? Оставить о себе воспоминания? Мы живём в наших детях? Кто как, есть такие, родителей убивают, лучше бы не рождались.

Если вдуматься, наши дети и есть  наша смерть, мы же видим, как стареют наши спутники жизни, отец и мать? Школьные друзья? Видеть это иногда мучительно больно. Они умрут, а мы будем жить, это нормально? Читайте Лавкрафта, поймёте, кто такие Древние! Болезни и смерти решительно никому не избежать. Было странно другое, как он и Биря, и даже поэт сумели прожить дольше тридцати? Их давно не должно было быть на этом свете… Поистине чуду есть место в нашей жизни, иногда внезапному.  Он с армейским другом совсем не ценил свою жизнь и поэтому мог без колебаний отнять чужую. В сущности они тоже были минитмены своих  трастов. Не маньяки, а стражники, стоящие на защите интересов криминальных империй, все империи криминальные.

И вот тут мы подходим к главному вопросу данной трилогии, а, может, жизни, зачем жить, если все равно умереть? Что бы как бы с кем бы ты ни делал? А перед этим умирать. Он возникает у всякого мыслящего человека, если он действительно мыслящий, чувственные наслаждения отставим пока  в сторону. Когда кому-то жизнь постоянный сквирт шампанского в лицо, обычно рассуждать он перестаёт, думая только о мгновении, длилось бы оно вечно, опьяненных любовью к вере тоже оставим, религиозный экстаз не оставляет места для логического мышления, его надо постоянно переживать и принимать, для этого он и есть, мы говорим о нормальных. Тех, которые перед тем, как выйти из дому на работу, проверяют на кузне газ и воду, потом тушат свет.

Зачем все вокруг? В том числе и неодушевленное, рано или поздно рассыпятся прах все сталинки и Манхеттен, или им помогут. Давно нет ни Лемурии, ни Атлантиды, ни Гипербореи, зная это, Шамбала ушла в подполье.

Победы на войне? Политики помирятся, коммерсанты вернут себе свои деньги, идейные поменяют стороны, обыватели на кухне будут обсуждать свои былые комментарии, а отец, брат, муж, сын не вернутся никогда. Жить значит творить, единственное оправдание своего существования для образованного человека это творчество? Тоже нет, а, по-настоящему мало кто умеет, те же мертвецы, б, пойдёт прахом, когда закончится его существование, ничто не вечно, пирамиды мертвы, как и идолы на острове пасхи, и глыбы на капище Стоунхедж в тихой Англии, да и самой Британии нет с ее первой индустриальной, главный Саурон теперь Америка. Все равно твои творениям конец, к

чему стараться? Творца не все признают, много атеистов, можешь с ним сравниться? Гордыня. К тому же плодами твоих трудов почти всегда воспользуются другие, какие поколения, ты будешь ты. Потомство? Поделит твои деньги и забудет, хорошо, не помочатся на могилу.

Когда Шах перед дембелем спросил об этом своего ротного, в дальнейшем великого марксиста, тот, сидя в комнате комитета комсомола второй бригады ВДВ а автороте сразу перед бытовой и вертя руке штатный армейский бинокль ответил:

- Если такие мысли посещали меняв твоём возрасте раз в месяц, - Киллеру тогда было двадцать с лишним лет, Бире двадцать один, - то теперь раз в году - Шах не нашёлся, что ответить. Потом Сидор подозвал его к себе, первую жену уже убил, когда ездил в отпуск, облокотившись на нарисованную на столе французскую рулетку, по ночам приходил подполковник Воеводин, тут играли офицеры, смилостивился:

- Жить надо, чтобы умереть, товарищ военный! - По глазам Шах понял, капитан, с которым они столько раз ходили в разведку, не шутит, были такие же, когда отдавал приказы на боевых.  - Жить, чтобы умереть! Человек рождён для смерти, как птица для полёта, только ей и можно верить. Завтра выступаем! Иди, отдыхай. - Киллер постарался уснуть, получалось неважно. Сонный дежурный по роте наркоман и тбилисский стремяга Беридзе, подсадивший на план всю часть, а армии, как в тюрьме, все курят, снял сигнализацию, вскрыл оружейную, выдал ему под роспись перед рассветом положенную винтовку, новый командир требовал, чтобы Шах каждый день ее сдавал, номер, подпись, старший сержант покрутил ладонями колени туда, сюда, чтоб не ныли в машине, и они помчались в ядовитый кабульский туман доносить эту истину тем, кому сегодня положено. Диверсанты были остановлены, обличены и расстреляны у центрального клуба отдыха без суда, там собиралась дружественная Советскому Союзу армия, фильмы шли на тарабарских пушту и дари, даже не на арабском, рождены, чтобы убивать потому, что жизнь это смерть. Высшее жречество русские патрули.

Инна вышла с какой-то допотопной штукой в руках, чуть не каменный приклад, - пищаль, мушкет? - стала пристально смотреть вдаль, чувствуя, как медленно улучшается зрение. После предположительно темной комнаты ей надо было немного привыкнуть к свету, поэтому промахнулась. Шах подумал, чём-то она похожа на дочь лидера американской криминальной богемы Д’Арсии, из закулисны правящего всей Америкой, как ее ему когда-то описывали, Джоан, Шах ее не знал, да и где мог бы? Туда, где ее воздушная стопа в сверхдорогой модельной обуви, стоящей тех мозолей, которые появлялись, когда ее носили, не пускали даже таких, как Роджер. Все равно, что зайти на дачу к Галине Брежневой и сказать:

- Превед! - Шах развеселился ещё больше. А если ее уложить в ответ? Стоит на двенадцать часов, бам! Бам, бамбам… Из чего? Пальцем? Надо пойти с ней поздороваться, заодно забрать оружие.

Он сорвал висящий перед глазами куст, кинул в рот, перемолол в горькую массу мощными челюстями, скоро полегчает.  Хочешь быть чистым, для начала не пачкайся. Не начинай… Не делай первого шага… Появилась на руках один раз чужая кровь, потом не очень обращай на неё внимания, как правило, ответ один, два или двадцать.

Трава даёт такой эффект: снимает все отрицания, через некоторое время плохо с хорошо меняются местами, было холодно, стало нет, но не жарко, есть хотелось, перестало, а не наелся, надоел тебе кто-то хуже горькой редьки, когда снова видишь его, все спокойно, не хочется тренироваться, лень, вышел на кросс, побежал. Потом, правда, после этого долго плохо выглядишь, но он же не много, правда?

В Афганистане ее часто ели, парили, варили, вдыхали, добавляли в кашу, запекали в хлеб, не канало вставать под пули, идти в атаку, поперли. Киллер не заметил, как только он это сделал, над этим местом стала высоко в небе кружить стая странных птиц. Отец Боцмана, крепко спавший в своей землянке, вдруг проснулся, от сильной головной боли Киллер зажмурился, спустя некоторое время разум нарисовал перед ним какое-то лицо, то ли обычный старпер, песок давно сыпется, то ли какой-то авторитет, сильно похожий на Боцмана, Юра-дедушка, те же печальные складки у губ, как у тех, кто не любит много улыбаться. Скурвился, а ведь вполне мог быть рядом…

И он тут, подумал Киллер. Что так постарел? Потом почувствовал нейтрализующее  действие бес-травы, все нормально. Ну что, даст Бог, встретимся, товарищ старший лейтенант, там решим, чёкаво. Если честно, Синий сам по-царски обосрался, зачем поперся на встречу с этим Волчком, перетереть? Стало скучно? Избыток досуга? Нехер делать? В героя сыграть решил, развязать их жизненный узел? Открыл ящик Пандоры, знал, чем такие встречи часом заканчиваются… Скорее всего думал, на Арбате  не посмеют. Все равно не правильно, пошёл один, никому не сказал. Спортсмены в Афгане не служили… На опасный перевал идут всегда двое, снайпер и разведчик. Это на ковре по правилам, в жизни, как хотят. (Правильно сделал Розов, со второго этажа Олени видели весь двор.)

Внезапно от листьев травы пошли сильные белые лучи, открывая сокровищницу непонятному никому вселенского разума, в котором есть толко инстинкт, исполненные светом тысячи осенних лун и сияя лучами тысячи ярких звёзд, он окутал Киллера сверху донизу ослепительным шатром наподобие монгольской юрты с навершием-набалдашником, закрывавшим макушку, растение начало защищать своего питомца. Птицы! Науке известно, некоторые представители их видов имеют нервную систему, в десятки раз более развитую, чем у человека.

- Избейте его, - так громко, насколько позволяло здоровье, сказал Розов в трубку. Он был в белом домашнем халате, рядом сопел врач, возясь  с чемоданчиком, будут делать ему какую-то «-скопию». Вчера внезапно отказал желудок, все его содержимое оказалось на рубашке, американская горчица, свиные рульки, пицца с морепродуктами. - Дайте ему как следует, усеките, не калечить! На выходе из машины.

- Понятно. - Олени никогда не спрашивали, зачем. Поэтому и служили. Главное, не вопросы, а порядок. У служивых он должен быть во всем. Скажут сломать правую руку, значит, правую, не их ума дело. Любая власть от Бога.

- Только не калечьте. Избить! Потом бросить. Оставить. Посмотрите, кто заберёт. Езжайте за ним. Возможно, придёт сам этот. - Майор говорил о Киллере, на живца. -

- Придёт?

- Его не брать, повторите!

- Не брать. Его.

- Молодец! Близко не подходить. Следить. Провожать, за ним ехать.

- Сделаем. - Юркая «мазда» с заляпанными грязью номерами взяла с пробуксовкой с места, подлетела к шлагбауму, младший показал работнику стоянки муровскую ксиву в целлофане, тот все понял, нехотя побрел в стекляшку.

- А что без энтузиазма, - из окна пассажирского салона как мог, по плечи высунулся Паша. – Что так не уверенно? Мне выйти? Что ли? Бегом!!! - Молодой парень, втянув голову в плечи, затрусил на носках, зайдя в дверь, нажал ладонью на пульте кнопку. Полосатая труба со скрипом поползла вверх. Сзади какой-то таксист нажал на клаксон, Олень показал ему в зеркало средний палец. На гаишников внимания не обращаем, а ты… Надо сказать, ездили ребята майора по Москве борзо.

- Под бандитские пули встаём, чтобы вы спокойно спали! - Охранник спрятался в будке, хорошо, что он один, была бы крыша,  ему бы точно дали,  что ментов без денег отпустил, сам плати, Шарик наш, Шереметьево под Долгопой. Надо увольняться, когда-нибудь прибьют ни за что здесь. Держало то, по ночам с одноклассниками разували долго стоящие машины, ставили кирпичи под колёса, снимали зеркала, один раз даже бампер, никто за ним так и не пришёл. Надо вскрыть багажники, посмотреть, может, там лежат трупы?

- Вон они, - утопив педаль в пол, Олень показал на кавалькаду машин, которая быстро удалялась от них мелкими точками. Законспирированная японская беговая плотно села на хвост увозившим Папу к новому счастью бывшим друзьям. В это время Розов звонил отцу его бывшей девушки.

- Я тебя никогда ни отчем не просил, - сказал по чину равный ему полковник. - Не трогайте пацана, он у нас в разработке. Там такое! Поверь на слово. Будем дружить до пенсии не за горами.

- Хорошо, только ради тебя! - Майору он верил. Деньги могут купить любую ложь, маленькую или большую, но не искренность и частность. Все, кого Андрей, всеми силами нарушая закон, подводил под серьёзный монастырь, были отпетыми негодяями, пробу ставить негде. Если так говорит, значит, так оно и есть.

- Вечером попытаемся его избить, - нежно сказал майор,  вставим хороших пилюлей.

- Дело! - Отец несостоявшейся невесты сильно обрадовался, красавец. Избить, конечно, надо! По возможности всех. - Сунь ему от меня по шарундулам, будет знать, как лезть. - Своё чадо в женской форме говорящий любил даже больше службы, папина дочка. То, что люди майора это сделают на совесть, сомнений у него не вызывало. Он злорадно представил, как нос папы вбивают сапогом ему в нос. - Потом принимаем?

- Тайна замка Монте Кристо! Примем, сообщю. По бейцам… Хехе, - голос Розова стал совсем веселым, раздавить классовому врагу его помидорки. - Жесткий ты мужик! - Ходили слухи, папа девушки сломал позвоночник в своем кабине одному авторитету, взял стул и ударил. - Яволь!

Так даже лучше, подумал высокий чин министерства. - Александр! - Он осторожно открыл дверь в коридор, нет ли посетителей. - Сходи за газетой? - Ларёк стоял прямо у входа в страшный дом на Житной, где каждый день решались людские судьбы. Адъютант встал навытяжку, подогнанная новая форма, часовой мужества.

 - «СПИД Инфо» и «Комсомольца», не надо «Правду»? Так точно! - И гораздо более интересно, подумал его босс, провожая своего ординарца отеческим взглядом, Розов связан с индийской мафией? Дочь говорила, ее парень уехал куда-то просветляться… Не знал! Надо будет завтра сообщить министру в докладной.

Его кровинка давно забыла о Пахане, перелистнула и закрыла эту страницу. Она училась на первом курсе в Сорбонне, какой-то китайский, о своём бывшем кавалере, жившем в хорошей квартире возле МГУ, думать не было времени, гуляла вечером с ровесниками отца из жандармерии с таким же положением по Парижу, они поили ее шампанским, иногда - только иногда… - позволяла им снять с себя колготки. Которые они же ей и покупали, и духи, и прочее, чтобы разбить женщину во Франции, мужчина должен сначала богато ее одеть, тогда ему будет, не хотите, дрочите.

И потом, трусом он не был, но ему сильно не хотелось, в один прекрасный вечер открыть дверь на поздний звонок в добротном ведомственном доме на Октябрьской, а там не знакомый суровый мужчина в костюме с чёрным кейсом, внутри пистолет, сто пуль, которые нельзя проследить, и твоё собственное фото.

- Уговор дороже денег! - Олени не знали, что Папа за рубежом стал не просто «один из», а буддийский крутан, ученик настоятеля монастыря непрерывных прямых передач учения от Будды Шакьмуни, великий реализованный практик дхармы с удивительными магическими способностями, давно отринувший ночной сон и открывший у себя третий глаз, и их скоро ждёт один неприятный сюрприз, в больнице окажутся они сами, и надолго, потом много, когда Олени выйдут из игры, погибнет и сам Розов, и отец бывшей возлюбленной Папы. Это будет не греховно, а оправданно, перед школой отшельника теперь стояла великая цель перевоплотить в чистый мир всю страну как в древности, когда внезапно исчезали целые народы.

Закутанный в белое сияние, Шах поднялся и вышел из зарослей бес-травы прямо на Инну в полный рост.

- Привет, Инуль! - сказал он. - Давно не виделись. - Взгляд стрелявшей на секунду замутился, она потеряла душевное равновесие, так бывает, когда вы за границей, возвращаясь домой, у стойки сдачи багажа вдруг встречаете того или ту, с кем расстались много лет назад, были близки, она или он летят тем же рейсом вполне случайно.  Алкоголики  тоже это знают, открыли холодильник, внезапно ещё бутылка.

- Хаааа… - Задохнулась Инна и стала изо всех сил дать на спусковой курок, пока он не начал высекать искры, забыла, заряжается с дула, мозги заклинило. Шах мягко, но настойчиво забрал мушкет себе.

- У… Чи...тель?… Ты тоже умер? Как… Ты здесь? - Бывало, Шах с Олей учил ее каратэ правильно и строго. Бывший любовник прижал ее голову к плечу.

- Тихо, тихо… Я жив. Такие, как я не умирают. - Инна кивнула, наемные убийцы всегда из вечных. Такая профессия! Кто дарит покой, сам не умирает.

- Пойдём в дом, - тихо сказала Инна, внешне она сильно постарела и подурнела. Руки стали какие-то тонкие, некогда могучие плечи пловчихи ссутулились, красивая грудь обвисла. Одета, как чувырла, мешки на ней какие-то, тряпки, босиком. - Расскажу... - Шах вошёл за ней в дом, пригнулся, чтобы в сенях не удариться о притолоку, аккуратно прислонил к стене избы старое ружьё.

Без таких спокойней, в Афганистане подобные в начале операции советской военной машины по спасению их страны тащили в бой самые бедные моджахеды, чаще всего получая ядро из казённой части себе в башню, Спок их годности давно прошёл, башибузуки не знали, старые друзья американцы конфисковали все эти артефакты.

Киллер  не любил говорить с женщинами о войне, у которой не женское лицо. Да и что они могут? Подойти, прикладом сзади дать ей по голове, когда сидит за столом, мелет языком, вот и все баталии. Японки то же самое, якудза, якудза, болтают только, удар не держат, дашь между сисек пяткой посильней, прекращают кумите, восстанавливают дыхание, приседают. С женщинами вполне можно дружить на других условиях, тёплое и влажное, настоящий мужчина вообще должен брать подругу наполовину силой. Шах вообще знал, как подойти к женщине! Сверху, сбоку, сзади…

Высоко над покоившейся старой хижиной кружили демонические птицы. Отец Боцмана понял, Киллер рядом. Тот, кому его сын никогда не доверял. Значит, убили. Не успев умыться, он выбежал из своего схрона, посмотрел вниз, под ним в синей дымке расстилался чёрно-зелёный лес, теряющийся за далеко горизонтом, извилистой фиолетовой лентой величественно катима свои воды река, выпирали из леса похожие на шлемы павших в кровавых битвах сопки. Что-то с этой минуты пойдёт совершенно по другому.

Конец десятой главы