Похороны

В холодном воздухе чужого государства
звучал Синатра бархатистым экстремизмом,
и стены красные заснеженного царства
из серебра отлитые мелизмы
невидимым крошили вандализмом.

Спускали гроб в промерзший зев могилы
как под фундамент будущего мифа.
Одни рыдали. Напрягали силы
другие чтоб не радовать халифа,
провозгласившего себя потомком скифа.

В толпе мелькали озабоченные лица
легко распознаваемой разведки,
ответственные за покой столицы,
смолящие украдкой сигаретки,
и мятные сосущие конфетки.

Разведчики еще не понимали,
что похороны эти метрономом
в их звездных картах незаметно все смешали
рукой безумного как храбрость астронома
в закрытой камере штрафного космодрома.

Предупреждающе торжественно и серо
смотрело небо за печальной процедурой;
потягивался март пантерой,
такой же, как и небо хмурой,
и также недоступной для цензуры.

И в откровении трагического плена
коротким всхлипом или затяжным рыданьем
всё обещало большие перемены,
естественные для таких обменов
надежд на черные от горя испытания.