Маленькая поэма Джордж Оруэлл примерный перевод

 Я мог быть наместником ,в земном саду
И был бы счастлив , двести  лет  назад
И о  печали ,   неизбежности судьбы , мог проповедовать , вполне
Имея  ,этот дар
Уже тогда , я знал , где ад
Я наблюдал орехов грецких рост
Их тень со мной играла  б на стене…
И рай и ад - они во мне

 Увы ! Теперь ,рожденный , в злое время  я
 
 О  славном ,том  пристанище  ,я всё б ,  ещё скучал
Мечтать о нем , не перестал

Всяк проповедник , выбрит чисто и путь его иной
А у меня , щетина начла расти , теперь ,над верхнею губой.

 И потом ,времена были всё же хорошие
 И тогда ,  было всем нам ,  легко угодить
 Не хотели о том говорить
 Мы укачивали свои тревожные мысли в колыбели ,
 У сердец   цветущих деревьев
 И умели любить

Невежественное  ,мы считали своим
И  притворялись  беззаботными
 Только  налитый соком , незрелый плод на ветви  яблони
 А мог  заставить неприятелей  трепетать.

Девичьи фигурки и пылающие абрикосы
Плотва в речке , объятой туманом
На заре  полет крылатых лошадей и уток
Только мечты.

Недопустимо мечтать !
Мы наносим раны своим светозарным грёзам  и прячем их
Научились страдать

 А ,лошади  ,теперь  стали  стальные
 И маленькие толстяки взгромоздятся на них

 Я только неподвижный червь
 Только , евнух , вне гарема;
 В ряду
 Между священником и комиссаром
 Я хожу, как Евгений Арам

Пока играет радио
Комиссар предсказывает мне будущее
Священник пообещал мне - Austin Seven,
За Дагги всегда платят.

Мне снилось , что  я нахожусь в мраморном холле
Я разбужен ,чтобы узнать правду
Я не был рожден  для этого времени
В этом времени , я  чужой.
Был ли Смит? Был ли Джонс? Были ли вы?


Да;га (исп. daga «палаш, кинжал»)

Duggie -может имя собственное

Austin Seven- марка машины



Томас Гуд «Сон Евгения Арама» – о знаменитом убийце.


Сюжет поэмы основан на реальном происшествии.
В середине XVIII века Евгений Арам (по-английски, Юджин Эррем) содержал школу в городе Линн, графство Норфолк. Он был скромен, замкнут, держался поодаль от общества и смотрел угрюмо, что придавало его личности печать таинственности. К своим учительским занятиям он относился ответственно, а досуги посвящал геральдике, ботанике и филологии (от него остался сравнительный словарь кельтского, английского, еврейского, греческого и латинского языков). По праздникам и в выходные Арам имел привычку бродить за городом по безлюдным берегам реки Аузы.

Своей любовью к отшельничеству учитель подавал повод к различным толкам. И вдруг в 1759 году его арестовали по подозрению в убийстве 14-летней давности, предъявив обвинение в смерти сапожника Дэниэля Кларка.

На след убийцы помог выйти случай: в подземелье скалистого берега речки Нидд, протекающей мимо Нарсборо, был найден мужской скелет с проломленным черепом; в трупе узнали Кларка, с которым Арам находился в неприязненных отношениях. Скоро нашлись и свидетель, и даже пособник убийства. Арам был арестован в Линне и, несмотря на его блестящую защитную речь, приговорен к смертной казни через повешение.

Говорили, что после вынесения приговора он признался на исповеди духовнику в совершении преступлении. На суде предполагалось, что мотивом были корыстолюбивые побуждения, но Арам заявил, что им двигало только чувство ревности, так как, согласно его подозрениям, Кларк находился в связи с его женой.

Казнь состоялась 6 августа 1759 года. В ночь перед казнью Арам совершил неудачную попытку самоубийства. Казнённому было 54 года.

Это дело тогда взбудоражило английское общество. Согласимся, почти идеальный случай, подтверждающий неотвратимость возмездия и богословский тезис о том, что торжество справедливости заложено в плане Творца.


A Little Poem
by George Orwell



A happy vicar I might have been
Two hundred years ago
To preach upon eternal doom
And watch my walnuts grow;
But born, alas, in an evil time,
I missed that pleasant haven,
For the hair has grown on my upper lip
And the clergy are all clean-shaven.

And later still the times were good,
We were so easy to please,
We rocked our troubled thoughts to sleep
On the bosoms of the trees.

All ignorant we dared to own
The joys we now dissemble;
The greenfinch on the apple bough
Could make my enemies tremble.

But girl’s bellies and apricots,
Roach in a shaded stream,
Horses, ducks in flight at dawn,
All these are a dream.

It is forbidden to dream again;
We maim our joys or hide them:
Horses are made of chromium steel
And little fat men shall ride them.

I am the worm who never turned,
The eunuch without a harem;
Between the priest and the commissar
I walk like Eugene Aram;

And the commissar is telling my fortune
While the radio plays,
But the priest has promised an Austin Seven,
For Duggie always pays.

I dreamt I dwelt in marble halls,
And woke to find it true;
I wasn’t born for an age like this;
Was Smith? Was Jones? Were you?