Вот так-с дела

Михха дрожал, как лист осенний;
Лицом стал серым, вточь мертвец.
Толстяк упитанный, отменный,
За ночку сдулся, глядь, вконец.
Сутулым стал, всем телом трясся;
Трус от природы, – заикался;
Ничтожество – что скажешь тут?
«Догнал» убийца, что капут,
Копец настал ему конкретный!
Не про сынка, жену и мать
В башке его мысля, видать,
А про… севок: куш был солидный
В его уж лапах! Да пропал…
Убивец-вор с того рыдал.

Анюту тоже допросили:
Когда и как явился муж
Домой сей ночью? Еле-еле
Себя в руках держала уж
Анюк; из глаз катились слёзы.
На сердце молнии и грозы
Обрушились: убийца, вор –
Её супруг; какой позор!
Что знала, то и рассказала
Анюта на допросе том:
Мол, не зашёл Михха и в дом;
А где он был, – она не знала.
Прокрался вор в родной свой двор
Тайком, чужой как, будто хорь.

Две жизни юные сгубивший,
Сбежавший с места ДТП,
Вор-«сторож», лук-севок укравший,
Тиран супруге, раб в душе, –
В суде шесть лет колоний хапнул.
Ещё… в глаза расправе глянул:
У двух погибших вся родня
Рвалась к убийце, – из суда
Когда с конвоем выводили
Михху во дворик; в автозак
Втолкнуть успели еле! Так
Подонка люди проводили.
И отомстить кой-кто Миххе
В толпе поклялся сам себе.

А как же, – все друзья, подружки
У жертв Таптаева-вора
Злы на убийцу! То – не шутки;
То ведь не зелень-детвора,
А зёмы все со всей округи.
Михху порвали бы их руки,
Коль не охрана и конвой.
Народ в суде был зверски злой;
Глаза горели местью страшной
У всей родни двух павших – жуть!
Да ведь погибших не вернуть…
Потеря стала та ужасной
И для родни, и для села.
Как будто тьма на свет легла.

Как будто жизнь остановилась
От изумленья, замерла,
От боли тяжкой задохнулась:
Укрыла, ах,  сыра-земля
Так рано столь и так внезапно
Две жизни юные… Стократно
Неверно это! Нелады,
Знать, в «канцелярии» Судьбы,
Коль так… не так дела творятся!
Как боль несчастья превозмочь?
Застыла над округой ночь, –
На лицах грусть, глаза слезятся.
…Убийцу стража увела
В наручниках. Вот так-с дела.

(продолжение следует)
***