Дней проплешины

Обрубок, почти оглодок, а надо же – вновь цветет!
Голубь в траве виляет рыжий, совсем не сизый.
Каждый – кто благородно, кто просто сдаёт зачёт.
Дворы, как в лесу поляны. Домов усталые призмы.

Утренних туч отара скрылась за горизонт.
Птицы в деревьях шарят, поют, кто во что горазд.
Время сбоит, не зная, что о тебе сказать –
То ли живёшь, то ли замер...

Рядом война, но май... Идёшь? Ведь идти пора.
И плетешься пешкой сквозь черно-белую жизнь –
дней проплешины, лестницы и этажи.
Утро все перламутрово. От дождя уходя,
зонт сложив в сутолоке, блестит, как старый медяк.

И впопыхах каракули пишешь, чтоб не молчать,
А на траве так лаково светится рос парча.

*

У меня воспоминания без оборочек и жабо,
без кудряшек и ярких игрушек...
Помнится воздух свежий, вишни вкусные,
пятна от шелковицы и горячая пыль на дороге.
А ещё ласточки на проводах и над дорогой перед дождём.
У ласточки сердечко бьётся быстро-быстро
и клювик совсем крохотный,
а глаза чернее коричневой шапочки на голове.
А пахнут все птицы одинаково –
влажными пёрышками
от моих вспотевших от волнения ладоней...
А как они умеют за свободу благодарить!

*

И нет ни дна и ни начала,
горчит от бед и новостей...
Нет сил терпеть войны мочало,
вдаль сто когдатиков умчалось,
а в небе утренний елей
из облаков и птичьих крыльев,
из синевы и бирюзы.

И хочется окошки вымыть
и след стереть войны-гюрзы...

*

Я знаю почему не могут долго жить поэты:
не сыщешь нужных, важных слов –
о том, и обо всём, об этом...
Взглянул вокруг – так много света –
и вдруг Остапа понесло...

Стоишь порой – весна ли, лето,
стоишь, как девушка с веслом,
что в парке празднично одетом.
Как постаревшая Одетта,
как хиленький барак на слом...

Побелка слезла – нет секрета –
лишь седина – макушка лета?
Скорее осени псалом...
И не считай себя поэтом –
живёшь и ладно... повезло!

Но одуванчиком воспетым
готов лететь с одним крылом...