Наивные. Глава 24 - Зачем пишутся стихи

ЗАЧЕМ ПИШУТСЯ СТИХИ. (глава 24)

– Моня, я придумал, что надо сделать России чтобы частично улучшить жизнь народа – России принудительно подарить часть евреев Израилю. 
– Но…
– Никаких «но», – пишет на бумаге и суёт её собеседнику в руку, – читай в обратном порядке до «сделать».

В.Ф. Николайчук, быль, «Израильтяне».

Визит главы отеля майора Сонета. Покурили-поговорили, – деловитость американцев вновь находит своё подтверждение: под нажимом Сонета Челзвит соглашается принять всех граждан города с двух часов пополудни до позднего вечера. Честные собкоры.



Челзвит дописывал ответы
Когда явился гость в жилете:
Майор Сонет – глава отеля,
Потомок барда-менестреля (1),

Усевшись прямо на кровать
Он стал сигару доставать;
Достав её, размял, понюхал
И лишь потом уже заухал.

Такой вот голос с хрипотцой
И как у филина глухой
Ему достался по наследству
От тех, кто жил ещё по средствам,

С душой и сердцем век прожил
И белый свет как мог любил:

– Вы, сэр, не только несуразны
Вы ко всему ещё заразны, –
Болеет вами весь отель,
С утра стучатся в мою дверь;

Хотят услышать ваш ответ,
Готовы ль их принять чуть свет;

Плюют на все мои сентенции –
Всем подавай аудиенцию (2) – 
И требуют чуть не сейчас,
Чтоб вы устроили показ.

Вам провести его придётся,
Дешевле вам же обойдётся,
Чем вы подумали вначале
Хотя и слова не сказали.

Продлится, долго ли она?
Похоже с двух и до темна.

– Ещё чего для вас мне сделать;
Индейку может быть разделать? –
С усмешкой отвечал Челзвит,
Приняв при этом гордый вид.

Майор устало закурил,
Как будто вырыл семь могил:

– Желать – одно; тут я согласен,
Но путь ваш, сэр, небезопасен,
У местных действует закон:
Разлюбленных из сердца вон!

Когда ж газета развернётся,
То вонь далёко разнесётся:
Осудит вас и стар, и млад,
И даже тот, кто дурковат,

Ну а невежа с опытом
Добьёт вас своим хохотом.
Невежа вам встречался, сэр,
Смеющийся тишком, как зверь?

Не правда ли, он мил при этом?
В глазах его лучится свет,
Но то злорадства лишь отсвет, –
Пред вами идиот с приветом.

Приветствует причём кивком,
Тогда как надо языком:
Осадок после этой встречи,
А человека ли ты встретил?

Невежа – туп, невежда – глуп.
Невежде надо подучиться,
Ну а невеже – заостриться,
Иль написать себе на лбу:

«Стучать два раза с двух до трёх,
Но аккуратно; чтоб ты сдох!»
Эх, серость... где же это мне
Всех просветить в такой дыре! –

Майор Сонет пыхнул дымком, –
К тому, что говорит йоменец
Вам надо подойти с умом.
Я всё же местный уроженец. –

Тут встрепенулся было Мартин,
Но сразу сник, как листья в парке:
– Да, пусть приходят ради бога,
Я их привечу у порога.

– Что ж, хорошо, – сказал Сонет.
– А в чём здесь, кроется секрет
Такого их ко мне внимания?
Чего им надо от меня?! –

Челзвит, отбросив все старания,
Вдруг поднял на дыбы коня.

Майор Сонет же моментально
Занялся непонятно чем:
Заделал шляпу наизнанку,
Одел на голову, затем

Провёл перстом с виска по лбу,
Со лба метнулся к подбородку,
Где у него росла бородка,
Потом – вернулся на губу…

И, подмигнув затем Челзвиту,
Бочком, бочком… пропал из виду;

Но только вышел он за двери,
Как в нём проснулся менестрели,
Приставил руку он ко рту
И затрубил в неё: – Ту-ту!

– Вот это да! – опешил Мартин, –
Таких людей я не встречал;
Загадочный и не понятный,
Как-будто с неба он упал;

И возраст неопределённый, –
То молод, а то явно стар…
Вы, Тепли, тоже удивлёны?..
Каков однако экземпляр!

– Вначале я смотрел со смехом,
Но стало грустно мне сейчас:
Вы говорили с человеком,
Который лучше, чище нас

Раз в сто, а может даже в двести;
Побольше гирьки не найти,
Ведь есть предел породе этой
С ума от честности сойти. –

Хотя Челзвит и улыбнулся,
Да только так и не вернулся
Он к ситуации такой,
Когда бы был ему покой;

Заклеив важных два письма
С одним сходил до ёлки (3);
Другое мальчику вручил,
Скучавшему без толку;

Вернувшись в номер лёг поспать;
Заснул в одно мгновение,
Да крепко так, что испытал
Кошмарные видения,

А в них неважные концы,
Недобрые предчувствия
И концентрация всех сил
С индукцией-дедукцией (4).

Ах эти страхи! что в них толку,
Когда уже в тенетах волка:

Лишь показали стрелки «два»
Явился в номер вновь глава,
И вот уже Сонет с Челзвитом
Шагают вместе с важным видом;

Пройдя, пустой прохладный зал,
Толкнув Челзвита: – Что вздыхаем? –
Майор с балкона закричал:
– Челзвит Эдемский принимает!

«Вот это да, – подумал Мартин, –
«Челзвит Эдемский», – как хватил!
Да в нём писатель пропадает,
Сказал, как графством одарил».

И тут полезли все наверх,
Полезли тут же забывая,
Что у свободного пространства
Свобода быстро убывает;

Ведь у свободы свой закон,
Чуть что – к окну и птичкой вон;
В итоге в зале том битком,
Да и на лестнице залом.

Пока другие прибывали
Все остальные руку жали,
И каждый тряс и жал с улыбкой,
Переполняемый с избытком

Любовью к Мартину родному
И где-то даже дорогому.

Кто половчее, тот пожал,
А кто-то выжат был из зала,
Как фарш с дырявого забрала,
C одною мыслью: « я – не жал»,

И, очутившись во дворе,
Стоял, опешив, на жаре,
Ну а хрипатый наш Сонет
Пытался шум свести на нет;

Залез ещё куда-то выше
И где-то – из под самой крыши –
Неслись команды его вниз
И били точно о карниз,

О плечи, головы, колени,
Проёмы, стены и ступени:

– Кто поздоровался, – гуд бай!
Какого дьявола возиться!
Эй, парикмахер из «Горгоны (5)»
В салоне будешь материться!

Мадам, с магнолией? – Приятно…
Оставьте, мэм, внизу корзину!
Она с бельём? Тащите, ладно…
Шикльгрубер, экая скотина!

Опять с сигарой прётесь в зал,
Недавно уши надирал…
Она бездымна до поры
И предки ваши варвары!

Держитесь, джентльмены, краёв!...
Держитесь края, умоляю!..
Пошёл куда?!.. Ну погоди!
А я тебя не презираю?!!!

Лишь только завтра протрезвишься,
Под ручку двинемся к шерифу!
Да-да! – свидетели найдутся:
Рокфеллер, Зигмунд, Чих и Зифа.

Там объяснят тебе, шельмец,
Каким являться во дворец! –
Кричал Сонет иль не кричал,
Не замечал народный вал:

Фигуры две невзрачные,
Успев налиться в складчину,
К объекту бросились, как львы,
Свалив свидетеля главы.

Предмет разделав на фрагменты;
Носки, штанины, рукава –
В раздел пошла и голова, –
Въезжали долго в элементы;

Потом в глаза смотрели зорко;
Искали сор, бревно, иголку?...   

Но результат был нулевой:
Найти соринку хлопотно
В глазу чужом после пивной
Собкорам даже с опытом,

Но всё ж списали всё с него,
Не пропуская ничего.

В блокнотах записали сразу,
Что цвет носков не подходящий,
Что на шнурках узлы от сглазу,
Сюртук – вполне, но чуть кричащий

И сшит портняжкой молодым:
Фалдит пиджак плечом одним.

Подковка старая одна
Их раздражала, как могла,
И то сказать, – она была
Бесстыдно стёрта аж до дна!

Но врать не буду – не писали,
Того, что сами не видали.

Я не за то, чтоб люди пили
И под влиянием дурмана
О всём судили сыто-пьяно,
И не за то, чтобы курили,

Я лишь за то, чтоб главный наш
Не увлекался, как торгаш,
Сам был в потребностях умерен
И в глупостях не так уверен:

Ведь то, что валится из рук
Добыл не он, а тяжкий труд
Предшествующих поколений,
Их мужество и светлый гений,

И стало быть ему пора
Вернуть нас в светлое вчера
Хотя бы лишь, хотя бы лишь,
Чтоб возродить «Планету Иж».

Волюнтаризм (6) у нас уж был.
Быть может кто-нибудь забыл
Чем завершилось его дело? –
Союз развален словно небыл!

Что характерно, – хрущевизм
Живёт и здравствует поныне,
С одним отличьем – у него
Теперь совсем другое имя.

К чему приводит хрущевизм? –
К тому же, что волюнтаризм:
Про это если не сказать,
Тогда зачем стихи писать?

Вопрос последний риторический,
Поставлен в лоб, но не стоический.

Призвание его – френолог (7),
Профессия его – юрист:
Владелец двух таких наколок
Не любит биллиард и «Вист»;

В кругу наскучивших людей
И надоедливых друзей
Он выделяется уж тем,
Что сам рождён незнамо кем.

Набрав похожих на себя,
Не менее двух-трёх десятков,

Он этой группе не спеша
Рассказывал о недостатках
Какой-то головы чужой,
Черноволосой, молодой.


ПРИЛОЖЕНИЯ В.Ф. НИКОЛАЙЧУКА

1) Менестрель, в средние века, странствующий поэт – музыкант, трубадур.
2) Аудиенция, официальный приём у высокопоставленного лица
3) …с одним сходил до ёлки…   араукария, вечнозелёное хвойное дерево, в природе достигает 60 – 65 метров в высоту.
4) Индукция-дедукция; философские термины, применённые здесь автором в шутливом контексте. Индукция, способ рассуждения от отдельных частных фактов и положений к общим выводам, обобщениям. Дедукция, интеллектуальный процесс, представляющий собой движение мысли от общего к частному, в результате чего из общего выводятся частные положения.
5) Горгона, в греческой мифологии крылатая женщина – чудовище со змеями вместо волос.
6) Волюнтаризм; для волюнтариста важнее всего желание человека, а не логика действий. Он отрицает разум и верит в то, что человечеством движет воля.
7) Френолог, френология –  антинаучная теория о связи психических и моральных свойств человека со строением его черепа.

На фото араукария.