Двадцатый век

Печально мыслит ум широкий,
Он может праздник и хвалить,
Но думать часто про остроги,
С тревогой вдруг сходить с дороги
И в поле сумрачном бродить.

Он бурю лютую властить
С спокойно мертвенной личиной
Имеет силу, и дробить
В любом любую кость и жилу;

Тот человек, широкий ум,
Печален часто в скуке будней,
Ему отрада – всякий шум,
Но только клокот преисподней
Он слышит в пытке вспомнить свой
Когда-то умерший покой;

Не увидал он, явно, суть
В слепящей цветом пенной массе,
Что пестуют? В бреду ль поют?
С зарею новой мир прекрасен!
Как человек двадцатый век
Прожег дыру у наших век.

И солнце то ли угасать
Над изнуренными очами
Спешило, то ли Государь
Скорбел над страшными телами,

Разверзлась пропасть - бездны пасть;
Людские головы, склонясь,
Вперед летели через морок,
Теряли разум, жрали порох.

Укрылась пеплом вся земля
И крови напилась с усладой;
Привет же, новая заря,
Ума широкого стигмата.

И в буре с жгучею золой
И ядом, бреющий под ноль,
Грубо задев увечный скальп,
Двадцатый век забрал медаль;
И надругавшись над душой
Да воспалив ум господина,
В историю вернул покой;

Лишь с белою застывшей миной
Лежит в постели человек,
И нет у него больше век.