Персидский завоеватель

Глава шестьдесят четвертая. Ганс или Персидский завоеватель
Прошло несколько дней.
Марина была в прекрасном настроении. Все шло просто великолепно. Иногда, чтобы сложить нужный пазл прикладываешь огромные усилия, но в итоге все проваливается с ужасающим треском. Но именно сейчас, когда ее жизнь потерпела сокрушительное фиаско, и уже завтра ей должно было исполниться УЖЕ девятнадцать, неожиданно забрезжила птица счастья. Надоедливый, занудный поклонник превратился в настоящего кавалера и джентльмена. Она в нем увидела вполне достойную партию. Вот приедет она осенью в училище, и утрет нос этой холодной как рыба Виктории, и даже этой амбициозной Эльзе, которая считает себя лучше ее. Хотя порой и хвалит. Пусть не считает ее какой-то недотепой. Она докажет, что она чего-то стоит. Она отхватила самого крутого немца. Жениха! К тому ж, судя по тем тратам, которые он вкладывал в нее, он при деньгах. А ведь вначале он был нечто вроде противной гусеницы. Только гусеницы имеют обыкновение превращаться в бабочки. И этот процесс сейчас шел полным ходом. Бабочка распахнула свои потрясающие крылышки. Сверху чувственный и непутевый, внутри он оказался благородным и отважным. Более того, достаточно остроумным и сообразительным. Нет, она еще пока его не попробовала на предмет интимных отношений, хотя Ганс достаточно настойчиво ее добивался, покрывая руки и пальчики множеством поцелуев.
– Тебе нравятся мои руки? – как-то спросила она его.
– Да это самые изумительные ручки на свете! Божественные пальчики!
Марина тогда покраснела и повернула от него голову пытаясь скрыть невероятное удовольствие.
Он мало чем ее удивлял, без стона работал на огороде с упорством достойным самого отчаянного упрямца. Конечно, она дала ему сменную одежду, отца, и он немилосердно ее пачкал, но в упорстве отказать ему было невозможно. Часто под вечер он сопровождал ее на речку, неумело и кряхтя доил корову, за что как-то получил от нее хвостом по лицу, но не стал злиться, а спросил:
– Что нужно делать, чтобы корова не била меня хвостом по носу?
– Ну… угощай ее, поглаживай. Добейся ее расположения.
И Ганс стал следовать ее совету.
– Всегда в каждом деле бывают сложности и неприятности, – прокомментировал он ситуацию, – главное, как человек реагирует на нее. Как выходит. Или получает, раз за разом или предпринимает меры, чтобы добиться позитивных моментов!
Марина девичьим нутром чувствовала, вряд ли Ганс пошел на такие потери, если не чувствовал расположения к ней.
Да, он соврал вначале, будто случайно попал в вагон. Потом признался, что заприметил ее на языческом празднике, возле священного камня. Но ведь он врал, оправдывался он потом, только из-за великой любви к ней. Ради большой любви!
Тщеславие. Гордыня. Самонадеянность. Вот что губит самые прекрасные начинания. Может она все же не права насчет Ганса? Может это именно он ее суженый?
Ее размышления прервала Ольга она, лениво потягиваясь, вошла в кухню.
– Выспалась?
– Ага, – улыбнулась та. И что-то было такое в ее улыбке, что Марине не понравилось.
– Ты чего?
– Да так, ничего. Парень один понравился. Иностранец. Ольга сердито покосилась на сестру, хотела что-то сказать, но тут вошёл в кухню Ганс.
– О блинчики! – с восторгом уставился он на еду.
– Маринка для тебя готовила, – ехидно улыбаясь бросила Ольга.
– Для меня?
– Ганс, ты, наверное, еще не проснулся, – сердито бросила Марина, иди, умойся, а тогда поговорим!
– Умыться? – переспросил растерянно Ганс.
– Да, ты понимаешь, люди иногда по утрам умываются!
Ганс, давай пойдем от этой злой женщины, я тебе помогу умыться, а то она еще не покормила, а уже злая как собака! – бросила Ольга. – я могу быть очень доброй и хорошей…девочкой!
– Так, кое-кто может лишиться сегодня блинов. Со сметаной! – сердито бросила Марина.
– Ой-ой, ты меня так испугался… боюсь – боюсь!
– Так…
– Да идём уже мы ручки мыть!
–  Ганс – останься! – резко бросила Марина.
– А что... а это… мыть…
– Я тебе сама полью на руки. Садись на лавку пока! – рявкнула Марина. Она не понимала, что с ней твориться.
– Влюбилась в Ганса так и скажи! – хихикнула сестра, и быстро бросилась из дома, изворачиваясь от полотенца, которое держала Марина.
Повернулась к Гансу. Нет, с этим надо что-то определённо делать!
Ганс сидел растерянный и тер глаза.
– И совсем я тебя не люблю. Просто… неправильно все это как-то, – оправдываясь, бросила она.
– Да понял, я понял, – промямлил Ганс. Но это не успокоило Марину. Она злилась. Причем очень сильно злилась.