Валентине Леонтьевне Арефьевой

Любим мы очень серую осень...
Неба мутный и заспанный взгляд...
И асфальта седую проседь...
И дождя стук в стекло невпопад...

И трамвая тепло сухое...
И маршрутки усталый бег...
И колено упорно ноет
Под несмелый осенний снег...

Эта лёгкая дрожь вдоль тела...
Ветер буйный и злой средь туч...
И ворона, что села смело
На торчащий в берёзе сук...

Всё нам мило. И вся истома
Что исходит от всех вокруг
Гонит нас всех всё время к дому,
Чтобы встретить там вновь подруг...

Стало внучка шалить чуть тише,
Тебе легче бежать за ней...
Она окрики все услышит:
Ведь чирикает лишь воробей...

Тишина и покой с надломом,
Телевизор и тот молчит...
И лежишь, как Илья Обломов,
На диване... Муж вновь ворчит.

Ох, не любит он непогоду,
Одна радость - наестся щей.
Смотрит он на жену-колоду,
Кот-мурлыка лежит на ней.

Под мурлыканье да под дождик
Он усталый в тепле заснёт.
Он во сне не клянёт природу,
Ему снится уж Новый Год...
 
(Эпиграф)

Ушла красота, но осталась духовность
И мощный в глазах интеллект.
В движениях, взгляде заметная скованность.
И сложно сказать сколько лет
Красавице, что покоряла всех взорами,
Пронзала сердца лучом глаз.
Но вот очи ей обложила узорами
Морщин паутина сейчас.

В былой красоте столько страсти загадочной,
Но пепла, в её волосах, вроде нет.
Наполнены очи загадкою сказочной,
И в мудрой улыбке скрыт вечный секрет.
Считаешь секунды, часы, даже месяцы
Той женской игры роковой,
Когда ею гладкая кожа засветится
Под полной роскошной луной!