Золотые дайки. Парафраз сказа Бажова П. П

Говорили слово дАйки
К нам пришло издалекА,
Чужестранное, мол, слово,
ТАмошне наверняка.

Столбик будто означает.
Может, так оно для всех.
Старики же наши сразу
Это пОдняли на смех.

Ну, с какой же это стати?
Слово нАшенской земли.
Мы его, знать, как заклятье
Пуще глазу берегли.

И не всякому б сказали.
Только дело лишь дойдёт
До породы настоящей,
В деле свЕдущий начнёт

Бормотать эту словИнку.
НавродЕ бы как пустяк,
ПриговОрка одним словом,
Пустословья верный знак.

Речь к тому, что слово дАйка,
(Это ж надо понимать),
Родилось у нас в заводе.
И не след его отдать

Пришлым людям. Ещё может
Пригодиться. Может, в нём
МаятА первопроходцев
О ком память бережём.

Нашим старикам услАда
Ворошить былые дни,
Молодым же в научЕние.
Пусть не думают они,

Что дедЫ снимали пЕнки
Золотые. Ты усвОй:
Тоже жизней не жалели,
МУки прИняли с лихвОй.

С нашим златом березОвским
Было вовсе мудренО,
Как придумано нарочно.
Ведь с чего-то всё пошло?

Марков Ерофей – старатель
Раз искал тут камешки,
Гальку разну для поделки,
СтроганцЫ да дурмашкИ.

И нашёл в какой-то яме
Камешочек золотой.
Вроде просто, а всё ж редкость.
Золото ведь полосой

В землях наших лишь находят,
Как закованное в пласт.
Посвободней только в жилке,
Что пересеченье даст.

Старики уж научились
Эти жилки выбирать.
Есть приметочка такая:
Коли турмалИн сыскать,

Аль идёт зелёна глИнка,
То тут золота не жди,
А коль сЕрой припахнУло,
АйконИт пошёл – гляди.

Может статься, камешочек
Золотой тут и найдёшь.
На такую ямку Марков
Ерофей набрёл. И что ж?

О ту пору в наших землях
Добывать-то не могли
Золотишко, за сведУщих
Даже немцев привлекли.

Те лишь важность напускали,
Только видимость одну,
Будто что-то разумеют,
Не вникая в глубину.

Ерофей принёс начальству
Золотишко, указал
Честно место, а как стали
Ямку ту искать — скандал!

Не нашли там золотИшка.
Он божИтся: «Было тут,
Ничего не утаил я,
Зря напрАслину плетУт.

И куды оно девалось
Не могу знать правды той».
А ему грозятся плАхой:
«Ты заплатишь головой!»

При таком-то положении
НЕдолго умОм пойтИ,
И молить любого станешь:
ПодсобИ, мол, подмогИ!

Из-за золота покоя,
Сна лишился не один
Ерофей. Полно ж на свете
Разных прочих дурачИн.

Кто прознАл, тот чешет руки:
Вот и мне бы раздобыть
Золотых тех камешочков,
Вкусно можно бы пожить!

Разговоры те пошли, знать,
От шартАшских стариков,
Что на КЕрженце мостили
Свои скИты: кержакОв.

СвИли там гнездо святое,
СкИты стали создавать
И молитвою христОвой
Окружной народ стращать:

«Дескать, вы в мирУ живёте,
Потрудитесь и за нас,
Ну, а мы же, с божьей волей,
Здесь помолимся за вас!

И кормить не забывайте
Ваших пАстырей сытнЕй,
Чтоб молитва богу стала
От того дохОдчивей».

На народ они усердно
Нагоняли дикий страх
И антихриста печатью,
Муками на небесах!

Ерофей с его находкой
Им как в горле рыбья кость:
Набежит народец пришлый
И начнёт, как пьяный лось,

Всё крушить, заводы ставить,
Лес палить, руду копать.
Зашипели: «Царства божья
Вам отрОду не видать,

Коль якшаться с городскими
Вы зачнёте». Кто-то их
Забоялся, откололся
И до времени затих.

Ну, а кто-то отмахнулся.
Сила ж камня велика.
Закружила страсть наживы,
Как весенняя река.

Стал народ в земле копаться,
Чтобы кАмешки найти.
Старому ведь с молодыми
И во сне не по пути.

Каждый грезит, как умеет.
Сколько тут не угрожай,
Ерофеева находка
Въелась в души, как лишай.

В ШарташЕ же в эту пору
Семья дружная жила.
Стариков в ней не осталось,
Лишь семь братьев. И была

Вместе с жёнами, детЯми
Крепкой дУхом и число;м.
Посчитай сколько народу!
Встанут в ряд к плечу плечом –

Кто ж таким грозить решится?
Услыхав про ямку ту,
Ровно муха укусила,
Стало им невмоготу:

«Почему не в своё дело
Лезут эти старики?
И какое у них право?
Им грозиться не с руки».

СкИтники, прознав про это,
ПонеслИ на братьев: те,
Дескать, в вере християнской
НетвердЫ, живут в грехЕ.

Что ж сказать, чинАм-обрЯдам
Братьев некому учить,
И с божественной наукой
Научились просто жить:

Есть досУг, так помолЯтся,
НедосУг – и так сойдёт,
Обойдёмся без поклонов.
Вот такой они народ.

Братья ж думают: не плохо б
Им разведать, нет ли тут
У тех скитников корЫсти,
Ямку эту стерегут.

Штуку злую сотворили:
Ерофею, чтоб не жить,
СамИм злато добывать, а
Все следы запорошИть.

Тут ШартАш и закачался:
Кто за скитников горой,
Ну, а кто-то и за братьев
Заступился, крик и вой!

Все вошли в задОр великий,
Всяк желает доказать
Свою правду. Расстарался
За тех скитников орать

Мужичок Михей КончИна,
Справный, а на трёп скупой.
В праздник слово не услышишь
От него, а тут… герой.

Горячится, кулаками
Всем грозит. В семье пошла
Братьев свАра: жёнка в скиты
Убежала, не смогла,

ЗапужАлась стариковских
Слов, видать. А муж её,
Звать Перфил, тут объявил всем:
«Жив не буду, а своё

Золотишко я добуду,
Яму чёртову найду!»
За Перфилом и другие
Потянулись в чередУ

Землю ворошИть. Всяк сУдит,
РЯдит, где его искать,
Да с какой такой причины
В земле вОдится. Видать,

От тех скитников там байка
Прижилась, что, мол, живёт
Золотой змей в этой яме
И те камни стережёт.

В общем, здесь неразбериха,
Что да как тут не поймёшь.
Кто-т наскОчит на породу
С золотой искрой, и что ж?

Хоть блестит она так въяве,
А руками не возьмёшь,
Камешочков нет златых-то,
И доходу – медный грош…

У Михея-то КончИны
Есть сестра, Глафирой звать.
Всем пригОжая в работе,
Женихов не сосчитать.

Но Михей не торопился,
Выбирал ей жениха.
Тут как раз и подвернулся
Им ВавИло ЗвОнец. Да!

С виду вовсе незавИдный,
С тех, кому бы полежать
На завалинке, да вдОволь
Побалакать аль поспать.

Руки нАдобны лишь только
Языку, чтоб пособить,
Помахать где иль прищёлкнуть,
Али пальцем пригрозить.

Зато языком ВавИло
Города, как г-рится брал,
Кому хошь развесить уши
Мог. В том шибко понимал.

И подсЫпался ВавИло
Раз к михеевой сестре.
На ту пору будто кстати
У него жена помрЕ.

Хоть детей и не осталось,
Но вдовцу несладко жить.
Вот и стал он напевать ей
Про судьбу, как трудно жить.

И разжалобил девицу
До того, что вмиг она
Самоходом и без спросу
Замуж за него пошла.

Михей рявкнул на сестрицу:
«На глаза мне не кажИсь!»
У Глафиры же с ВавИло
Не заладилася жизнь.

Ясно ж, коль язык у мужа
За работника, ни в жисть
Там в квашнЕ не будет гУсто,
Сколько ты ни колотись.

Ведь жила она в достАтке
За михеевой спиной,
Ей наскучило и мужу
Говорит тогда с тоской:

«ПрощевАй мой муж ВавИло,
Тебе больше не жена,
Потому с тебя мне тОлку,
Как с худого боталА».

Он же улещАть принЯлся.
Но она кремЕнь, ни-ни.
На елей не поддаётся:
«У тебя слова одни.

Их слыхАла я немало,
Только где ж дела твои?»
«Погоди, - он отвечает, -
Прилетят лишь журавли…

Дай дождаться и увидишь
Тут, какой я человек».
«А на что они сдались-то?
В домУ будто летом снег!

На хвостах, что ли, богатство
Принесут тебе?» А всё ж
Любопытно ей малЕнько
Стало. Баба, что возьмёшь?

А ЗвонцУ того и надо.
Коли сел кто на крючок,
Непременно оболтАет,
Вот такой он мужичок.

Стал расписывать картину
Ей он в красочных тонах:
«Золото не там все ищут,
Без понятья, как впотьмах.

В старых книгах же про это
Всё расписано тонкО:
Нашим золотом владеет
Страшный змей, зовут ДайкО.

Кто у ДАйка злату шапку
С головы собьёт, так тот
Будет золоту хозяин
И в достатке заживёт!»

А жена ему, смеяся:
«Журавли-то тут причём?
Ты с которого их боку
Тут приплёл?» «Зачем? Почём?

ЖуравЕль, - он отвечает, -
В этом деле важен. Он
РОлю главную играет,
Потому, как испокОн

В саму ночь, как прилетит он,
ДАйко змей слабИнку даст
В своей силе. Тайным словом
УсыпИшь его как раз.

Это тайное словечко
Только мне известно. Я
Знаю, как к нему подкрасться,
Жёнка милая моя.

Надо в потаённом месте
Ямку вырыть поглубжЕй,
Да в той яме дожидаться
До прилёта журавлей.

Закурлыкают лишь только,
Змей и выползет на свет,
Чтобы песню их послушать
И замлЕет, и замрЕт.

Приоденется по слУчаю
Он в парАдное: комОк
На главЕ большущий злАта,
Вроде шапки, поясОк

По тулОву весь в камЕньях,
И, как высунет главУ,
Надо голосом спокойным
МОлвить тихо наявУ:

«А подай-ка, сюда ДАйко,
Золотой венОчек свой,
ОпоЯски все в каменьях,
ПоделИся красотой.

Змей мгновенно очумЕет
И малЕнечко сбочИт
Свою голову, как будто
Тебя слушает иль спит.

Тут хватай златой комочек
С головы. КолИ успел -
Твоё счастье, змей застынет,
Будто враз окаменел.

Ну, а кОли оплошаешь -
Змей поглЯнет на тебя,
Камнем сам мгновенно станешь.
Значит то судьба твоя!»

Засмеялася Глафира:
«Это дело по грудкИ
УдалОму лишь, тебе же
Оно выше головы!»

ЗвОнец, всё ж-таки, недАром
Назывался так, как знал,
И жену свою Глафиру
Этой басней оболтАл.

А Глафира вся в раздумье,
Как бы в деле испытать
ГоворлИвого ВавИлу
И начАла донимАть:

«Яму, мол, копай скорее».
Тот же отговОрок для
БАет ей: «Не вышло время,
Не оттаяла земля».

Но она не отступает,
Прям за шиворОт взяла:
«Место выбирать пойдём-ка!»
Он в ответ: «Так днём нельзя.

Скитники увидят. Ночью
В эту пору лишь волкам
Здесь раздолье. Время в стаи
Собираться по лесам!»

Видно он сфальшивить хочет:
«Что ж, сама с тобой пойду».
Так не смог ЗвонЕц отбиться
От Глафиры на беду.

А она горшочек Углей
Из загнЕтки нагреблА,
Чтоб костёр развЕсть, коль сила
Злая вОлков принесла б.

ЗвОнец злится: «Дура баба,
Всё у ней нашиворОт,
В снегу ноги наломает,
По-другому запоёт.

Коли скитники прознают,
Что он золото искать
Здесь удУмал – будет плохо.
Нет уж, лучше помолчать».

ПО лесу идут в молчаньи,
Тут и волки в крик пошли,
А от них одно спасенье –
Разводи огонь и жди!

Встали тут же на полянке,
КостерОк хоть жар даёт,
У ЗвонцА зуб нА зуб лЕзет,
А ГлафИра, знай, орёт:

«Выбирай скорее место
ПодходЯще, яму бей!»
Земля мёрзла, руки нОют
С непривычки, хоть убей.

Так с неделю протаскались
В лес. Всё ж ямку он отрЫл.
Как весна пришла, Глафира
Мужа тянет в лес: «Забыл?

Журавлей прилёт упустишь».
У него же лишь одна
Думка, как верней отбиться
От Глафиры: «Ты, жена,

В лес ходить со мной не думай, -
Говорит ей, - в книгах так
Сказано, коль змей учует
Бабу - не придёт. ВернЯк!»

Птицы прилетели, змЕя ж
В яме так и не видАть.
И жене Вавило кАжет:
«Дух учуял твой. Каб знать!»

Тут Глафира не стерпела.
У народа на видУ
В рожу плюнула ВавИле,
Прям в седую бородУ.

«Эх ты, муж мой, Сокол Ясный!
Отговорочку нашёл,
Бабьей юбкою прикрылся:
Дух учуял, не пришёл!

Журавлей я ждать не стану.
Бобылём живи один.
Ухожу! Дурак ты, ЗвОнец,
Хоть и дОжил до седИн».

А куда идти ей? К брату?
Думать нЕчего. Аль в скит?
Да грехов не накопИла,
И душОнка не лежИт.

ПодалАся в город. Тут же
Женихов сбежался строй
На пригожую бабёнку
Поглазеть. И вот женой

Под венец пошла Глафира
С мужем, тем, что подобрей.
Ндравы были всё ж попроще
НОнешних, поспокойнЕй.

То замужество кержАцко
В счёт не брали в городУ,
Но лишь слух дошёл до скИтов -
Вой поднялся на беду.

«Будь ты проклята, Глафира,
И в потомстве, и в житье
До седьмого до колена.
И не будет впредь тебе

Счастья, радости на небе
И спокОя на земле».
Словом, шибко не скупились
Скитники на похвалЕ.

Уж не знаю, испугалась
Ли Глафира кАры той,
Только дОля не задАлась,
Муж попался неплохой.

Был нарЯдчиком, но больно
Уж пужлИвый. Оттого
Шибко барина боялся
Прогневить он своего.

Дело-то ведь крепостное.
Чуть не так что, вмиг под плеть.
Года два прожили ладно,
Пока барин смог узрЕть,

Что пригОжая девица
У нарядчика в женАх.
Повелел её доставить
В барский дом, чтоб при делах,

При господском то есть тЕле
Находилась: пол помЫть,
Или там постель сготОвить,
Или баньку истопИть…

Эту барскую повадку
Знали все. Глафира тут
Мужу говорит: «Не гОжи
Те дела, к греху ведУт!»

Он в ответ: «Ну, что такого,
Мы-де подневольный люд.
Заартачишься, под пОрку
На конюшню отведут!»

Она видит – дело тУхло,
И когда за ней пришли
Слуги барские, – махнУла
Чрез окно, чтоб не смогли

Через сИлу надругаться
Над девичьей красотой,
Лишь обновку прихватила.
Лучше буду холосто;й!

Как до лЕсу добежала,
Отдышалась и пошла
Тише. А сама в раздумье:
«Куда тропка привела?»

Прям до озера ШартАша.
Вода лАскова, тихА,
Рыба сЫтая, за мОшкой
Лишь гоняется слегка.

На воде круги, а плЕску
Не слыхать совсем. Она
На камЕнь брегОвый села,
Просидела до темна.

В голове одно: что делать?
Ведь назад-то хОду нет,
Остаётся только в воду.
На семь бед – один ответ.

Смерть не мАнит, молодА ведь,
В полной силе и путИ
Не исхожены. А может,
В яму к змею ей пойти?

«Не возьмет ли меня в жёны
Дайко - царь всея земли?»
Больно раков-то озёрных
Ей кормить не в радость. И

Так помЫслила: одЕнусь
Я в свой праздничный наряд,
А поношенный оставлю
На тропе. Пусть все решат:

Утопилася Глафира
И конец молве плохой.
СкОренько переоделась
И пошла лесной тропой

К яме. Видит перемена
Вышла, яма шИре, всё
По-хозяйски в ней, рукАсто
Переделано. ЧуднО!

Да неужто тут ВавИло
Это справил? Всё один?
Даже лесенку устроил
Вместо суковЫх жердИн.

В яме сухо, хоть глубОко,
Пусть темно, а разобрать
Можно. Даже неохота
Ей наружу вылезать.

Так легонько задремала
И приснился сон чуднОй,
Будто ДАйко тот не змей, а
Обруч золотой, живой.

Весь камЕньями искрится,
Золотым огнём горит.
Не один притом, клубочком
Извивается, шипит.

Как проснулась, слышит кто-то
Возле ямочки шуршит.
Видит, то Перфил, из братьев
Семерых. Ей говорит:

«Даст же бог такое счастье,
Чтоб пересеклись пути!»
Он ж давно её приметил,
Да боялся подойти.

Как жена ушла постИться
К скитникам, как бы отпАл
От братьёв и на отшИбе
Проживать отдельно стал.

А теперь глядит – Глафира
РазодЕта, молодА,
На него выходит с ямы.
Руки врозь пошли. Беда.

Спрашивает: «Как, Глафира,
УтеклА ты с городУ?»
И она тут без утайки
Обсказала всё ему.

Слушал он, скрипел зубами,
А потом и говорит:
«Уж не твой ли перстень в яме
Я нашёл?» Она молчит.

«По душе он мне пришёлся.
При себе всегда ношу
На гайтане – душу греет.
Вот с тех пор сюда хожу…

Мож объявится хозяйка
Перстенёчка. И вот ты,
Будто жилка золотая
Появилася из тьмы».

Тут Глафира рассказала
Про видение - обман,
Сон чуднОй. Видать, недАром
Ей явился, как дурмАн.

Попытать удачу надо,
И Перфил своим кайлОм
Стал рубить по дОнцу ямы,
Припевая в нос тишкОм:

«А подай-ка, ДАйко, пояс!
Не отдашь добром, тебя
Разобью кайлОм. Добуду
Твоё злато для себя!»

Так чутОк поколотИлся
И до жилочки дошёл
Поперечной, в хрусталЕ же
Камень золотой нашёл.

РАды оба. А Перфил ей
Говорит: «С тобою мы
Через землю тем колечком
Навсегда обручены!

Может, с тех годов тебя я
Ждал, когда ты по селУ
Несмышлёнышем-девчонкой
ПримелькАлась на видУ».

Обхватил её руками,
Говорит: «Хозяйкой в дом
Мой пойдёшь? Дом на отшибе,
И захочешь – не найдёшь.

Коль кто сунется, так мигом
Распознает, что, почём,
Ежли недруги достанут,
Так в Сибирь вдвоём уйдём».

Смотрит на него Глафира,
На улЫбе вся стоИт,
Как под сОлнышком цветочек,
И Перфилу говорит:

«Коль корИть былЫм не станешь,
И будИть в душе тоскИ,
Буду я с тобой венчАна
Прям до гробовой доски».

Так и слАдились. А что им:
Он мужик усердный был,
Работящий да сметливый,
Себя шибко не щадИл

Ни в работе, ни в любОви…
ЛАдно век прожили свой,
По-хорошему. Конечно,
Не всегда в достАтке. Свой

Котелок с пустыми щами
Похлебали от души,
Но в семье своей остУды
Меж собою не нашлИ.

Ну, а это, прямо скажем,
Дело главное в семье
И дороже всех богАтствов,
Тех каменьев на земле.

Ребятишек целу рощу
НавелА Глафира! Всех
Прямо в полк Преображенский
Вмиг запишут без помех.

Девки тоже не отстали:
РОслы, красотою в мать.
Даже брат Михей КончИна
Смог по ним сестру признать.

Уж седой был, помирИлся.
«ЛАдны, - говорит, - сестра,
У тебя детишки вышли.
Видно, скитникам пора

Не пришла, когда кадИли,
ПроклинАя, иль богам
Всё ж не тем поклоны били.
Знать орех не по зубам!»

Как достУкалась Глафира
До преклонных-то годОв,
Счёт внучатам потеряла.
В череде других родОв

То Перфила поколенье
Много сделало добра
Для завода и округи,
Корень вглубь пустило. Я

От тех внуков и прослышал
Ту словИнку про ДайкА.
Теперь вроде бы забАва,
Да в ней мудрость великА.

В жизни как, идёшь при солнце
По тропинке и ногой
Зацепить, как будто нЕчо,
А вечернею порой,

Как потёмки – каждый камень,
Ямка на пути твои.
Так и с золотом. Лишь жилу
ВЫбрали – в отвал ушли

Все крупинки, что помельче…
А дивлюсь я всё ж тому,
Как же старики то наши
Постигали мудрость ту.

Даже грамоты не знали,
Посказулька лишь была
Про земного змея ДАйку…
ЧуднЫ старые дела!