Судьба пограничников 41 года

        (вместо эпиграфа)

                Повсюду гул и рокот, гром.
                Европа двинулась к России.
                Границы взломаны катком
                войны с напором лютой силы.
                Пусть на заставах не кассиры,
                речь шла о самом дорогом…

                Июнь – трёхглавый злой дракон:
                разлад, разброд, танкобоязнь.
                Уж лучше стать бы моряком!
                Былой стратегии маразм
                тянул на дно – ей дай «ревком»!

                Казалось, что вот-вот рывком
                враг опрокинут будет разом.
                Упорство есть, потерян разум.
                Дай Бог с германским игроком
                нам потягаться, пусть не сразу!..

В пепле и в окалине
дни нам зубы скалили.
В яви непреложности
беды    злее    грянули,
нежели чем сложности.

Злу ли,    урагану    ли
кланяться по должности?
Дни июля канули
в яму безнадёжности.

Ад пройдя без ужина,
спали мы заслуженно –
сыты явью тошною.
Сном нас Ночь утюжила –
тёмною подошвою.
С нами не задёшево
днём плела Смерть кружево.

На рассвете розовый,
смертный дух долёживал –
утром делал   хуже   нам.
Господу доложено:
чёртова нас дюжина.
Явь побед    дороже    нам
плоти сверхнатруженной...

Нет у бомбы   рожи,   но
злее нет оружия!
Ротными не прошена
наземь вместо ужина,
бомба – не горошина…
…Тлеть    земля обучена –
от бомбёжки вспучена,
ждёт ли что хорошего!..

…Эх, да кто бы вдумчиво
отвратить мог крошево
отступленья горшего,
чем что в ад поручено?!
…Танки без горючего
застывали брошено
вдоль дороги, скрученной
жизненной излучиной...
            *             *             *
На войне сплошь тернии –
с вражескими лицами.
А окоп – артерия
для живой позиции…
…Вражья артиллерия
вровень с миномётами
била по «артериям»,
Смерть сводила с ротами...
                .                .                .
Бились и не думали –
ранили так ранили…
Вновь бинты постираны –
кровь не дорогА…
Шли бои под Уманью…
…Силы Красной Армии
таяли под клиньями
быстрого врага.

Гитлер скороспелого
ждал блицкрига – пробовал
взять без околичного
Киев в лоб, в упор…
Август  сорок первого…
Батальон особого
рода пограничного
возглавлял майор.

Родион    Филиппов  –    цвет
наших пограничников –
бил врага несметного
от самих границ.
К  Смерти не на исповедь –
гнать врагов-обидчиков!
Есть приказ. А     нет    его –
будет схватка блиц…

«Враг готовит    клещи   нам.
Батальон – прикрытием
стал для штаба корпуса.
Коль умрём, то здесь»…
Под селом Легедзино
Смерть в германском кителе,
словно серп по колосу,
шла наперерез.

Враг мотопехотою
(вдвое больше численность),
танковыми силами
(батальон СС)
на пять сотен воинов
(столкновенье близилось)
траками и шинами
с арт-огнем полез…

Бой последний в ярости,
но с боекомплектами
хуже, чем с потерями:
четверть сил сквозь кровь…
А патронов – малости
не осталось. Реками
кровь мешалась с серыми
трупами врагов.

Танками эсэсовцы
на «сорокопяточки»,
на «коктейли»  вздорные
шли не на парад…
В жарком летнем месяце
в ход пойдут лопаточки,
острые сапёрные –
в рукопашный ад…

В роте танки выбиты.
Остальные шашками –
дымовыми шашками –
ненадолго вспять…
Мотоциклы выкати –
на трофейных пташками
в контратаку тяжкую –
фрицев поклевать…

Час десятый      Смерть     в пути –
для костлявой       квота    дня
в трупах цифра спорная.
Всюду мертвяки…
Нет снарядов. Нетути
и патронов. Вот она
наша сталь сапёрная.
А ещё штыки.

Враг к окопам валом. Две
силы половинчаты,
но сойдутся –    много     ли
встанут  до зари?!
Дальше – небывалое!
Из окопов дымчато
в бой четвероногие –
сотни полторы!

С верными овчарками
наши пограничники
дерзновенный замысел –
как в последний раз…
В схватку молодчагами
все вступили –  ниточки,
лоскуты останутся  ль
от врага за час!

Гитлеровцы прыгали
на броню – не в     шутку    их
рать четвероногая
доставала вмиг!
Не отбиться криками,
ведь  стрелков зашуганных,
не за пятки трогая,
брали за кадык!

К чёрту обязательства
взять село! Отставлена
мысль –  неукоснительно
рваться далеко…
Враг был в замешательстве.
в панику отчаянье
перешло стремительно
от таких клыков!

Бились до последнего
псы и пограничники.
Наравне    клыкам,     штыкам
доставался  враг.
Мига всё ж победного
славы той добытчики
дождались – фантастика! –
скрылся враг в кустах.

Рапорт – вновь не исповедь.
Враг отбит.     Надолго    ли?!
Убежал     далече    ли?..
Стоек батальон!
Только     единицы   ведь
Смерть в тот час растрогали –
жить остались к вечеру.
Смерть со всех сторон…

Смерть кусает, колется,
дразнит Жизнь неправильно…
Вечером к околице
вышел пёс подраненный.
Скрёбся в двери крайние –
жалкий, неприкаянный.
Шёл потом, постанывал
он на поле заново…

…Чья-то смерть оттянута.
Ждут ли Душу      на    небе?
Вывел пёс     сельчан    туда,
где  хозяин      ранен     был.
Крепче всё ж    намного    дух.
Потому хозяина
спас      четвероногий    друг
и упал сам замертво…