Нарты

Карачаево-балкарский героический эпос

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СОТВОРЕНИЕ МИРА

ТЕЙРИ-ХАН

Ари-ой, так случилось в начале времен,
Мир наш не был на части тогда поделен,

Свет и тьма, и душа человека, и плоть
Не могли вековечную связь побороть.

Ари-ой, все смешалось - огонь и вода,
И дремали в обнимку с жарой холода,

Ни рассвета, ни солнца, ни полной Луны,
Ни грозы, ни ласкающей слух тишины.

Ари-ой, где вы, месяцы, годы, века?
Где вы, стужа и зной, листопады, снега?

Ни родных берегов, ни загадочных стран,
Ничего – лишь недвижный, пустой океан.

Ари-ой, ни узреть, ни в ладони набрать –
В тишине расстелилась бескрайняя гладь.

Не был тот океан ни студен, ни горяч,
Он не слышал прибоя отчаянный плач.

Ари-ой, только Вечность склонялась над ним,
И столетья текли, как невидимый дым.

Но гордился простор тем, что он не один,
Что бросает свой взор на него Господин.

Ари-ой, Повелитель Бессмертной Души,
Этот хмурый покой изменить поспеши!

Все что сущего есть – твой рассудок постиг…
И однажды настал тот решающий миг.

Ари-ой, ниоткуда явилась черта,
Разделив необъятный простор навсегда,


С той поры Господин, попирающий прах,
Держит Солнце и землю в надежных руках.

Ари-ой, он - создатель и мер, и весов,
Запустил в этом мире времен колесо.

Его волей и разумом мир осиян,
Мы же с вами его нарекли – Тейри-хан.

Ари-ой, Тейри-хану подвластны леса,
И озера, и диких зверей голоса.

Сто земель исходи, проплыви сто морей,
И тогда ты поймешь – это Царь из Царей.

Ари-ой, Тейри-хан усмиряет ветра,
По его мановенью приходит жара.

Жаль, что имя Владыки постичь не дано,
Вечной тайной для смертных покрыто оно.

Ари-ой, мир не видел еще мудреца,
Кто бы эту загадку раскрыл до конца.

Лишь однажды пришла долгожданная весть:
Семь загадочных звуков в том имени есть.

Ари-ой, и над нами растаяла темь:
Все, что видим и слышим, мы делим на семь.

Мы избавились враз от назойливых снов:
У Вселенной семь прочных и крепких основ.

Ари-ой, семизвучное имя имен
Только раз произнес в час Творения Он.

В тот же миг отовсюду надвинулась мгла,
И нежданная молния мглу обожгла.

Ари-ой, первой, воду Тейри сотворил
И она потекла из неведомых жил.

Следом создал тепло, после этого – свет,
И тогда над водой зародился рассвет.

Ари-ой, а четвертым стал пламенный жар
И наверх устремился живительный пар.

После – воздух и тучи, чтоб ночью и днем
С неба пар проливался веселым дождем.

Ари-ой, и шестое творенье – дожди,
Стали думать-гадать, что их ждет впереди.

А ждало напоследок рожденье Земли,
Круглой, словно пирог, что еще не пекли.

Ари-ой, Тейри-хан огляделся вокруг,
Восхитился работою собственных рук.

Семизвучного имени прочная нить
Будет вечно Вселенную эту крепить.

Ари-ой, вдруг заметил Тейри в суете:
Новый мир оказался кругом и нигде,

И пошла вереница бесчисленных лет
Между явным и сущим, и тем, чего нет.

Ари-ой, у Владыки достаточно сил:
Семицветный клинок он себе сотворил.

Семикратно взмывал неостывший металл:
Видеть мир совершенным Тейри возжелал.

Ари-ой, так под властью могучей руки
Распадался тяжелый гранит на куски.

От великого счастья искрился клинок,
Рассекая железо, как желтый листок.

Ари-ой – затупилась каленая сталь,
Посмотрел Тейри-хан в неоглядную даль.

Закрывал синий камень в ущелье проход,
И Владыка промолвил: «Такой подойдет».

Ари-ой, Он о камень клинок шлифовал,
Тучи черной отарой собрались у скал.

И когда он с улыбкой окончил дела,
Семицветная радуга в небо взошла.

Ари-ой, так однажды открылись врата
В Новый Мир, где сбылась Тейри-хана мечта.

С той поры семь слоев под ногами у нас,
Но бездонные недра сокрыты от глаз.

Ари-ой, в небесах с той поры семь орбит,
И по каждой звезда за звездою летит.

Всякой твари Владыка назначил свой род,
Семь родов с той поры в мир приносят приплод.

Ари-ой, а потом ясный свет и тепло
Породнились, и новое время пришло.

Небожители – стражи добра и любви,
Тейри-хану служить поклялись на крови.

Ари-ой, жеки вышли из пламенных чар
Человечки, что пьют, словно пчелы нектар.

И они всюду множились день ото дня,
Подарив ясновидцам частичку огня.

Ари-ой, поделились на добрых и злых,
Стали счастьем одних, и бедою других…

Не бывает без едкого дыма костра,
Без порока и зла не бывает добра.
 

СОТВОРЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА

Тейри-хан создал мир, где в потоках минут
Ночь сменяется днем, сном сменяется труд.

Где весной – первоцвет, где зимой – гололед,
Где Луна вслед за Солнцем по кругу идет.

Где на дереве – птица, а в чаще – зверье,
Где трава, чтобы овцы щипали ее,

Где от камня и капли рождается звук,
Где для бабочек сети раскинул паук. 

Вдруг смутился Тейри, оглядевшись вокруг:
«Нужен этому миру хозяин и друг».

И на встречу, что свет не видал никогда
Собрались пламя, воздух, огонь и вода.

Им сказал Тейри-хан: «Вы пришли не на пир,
Кто из вас согласится беречь этот мир?»

И ответило Пламя: «Опасен мой дар,
Лишь разгневаюсь я – и случится пожар».

Гордо Воздух ответил: «Мне все полечу,
Только делать я стану лишь то, что хочу».

«Я – стихия», - вздохнув, прожурчала Вода, -
«И наделать могу слишком много вреда».

Но, с почтеньем Земля поклонилась Тейри:
«Все, что нужно Тебе, у меня забери».

Послушанье Владыке добавило сил.
Взял Он белую глину, и куклу слепил,

И в ладони качал, от любви чуть дыша,
Чтобы в ней зародились и жизнь, и душа.

Нужно было для дела назначить число,
Тейри-хан постарался, и нам повезло.

Человек постепенно рождался на свет,
И четыре четверки сложились в скелет,

И четыре четверки в сплетение жил
Без сомнений Создатель опять заложил.

Из воды океана желудочный сок
Он невиданной силою мысли извлек.

А потом свежий воздух Тейри попросил
Стать внутри человека источником сил.

Пламень теплый и красны – тепла и красна
Кровь, что бродит, лишая покоя и сна.

Оболочку души подарил нам эфир,
С ней – недолгие сроки пришествия в мир.

Вновь Тейри взял значенье, известное всем,
И состав человека помножил на семь.

Людям было семь чувств обрести суждено,
Чтобы к свету тянулось познаний зерно.

Чтоб мы ведали, камень тяжел или нет,
Держит руки и ноги надежный хребет.

Для мелодии – уши, придирчивый нос
Ароматы смакует, что ветер принес,

Есть глаза, чтобы видеть естественный свет,
Есть язык, чтоб не съесть, приносящее вред.

Тейри-хан осязанье придумал для нас,
Сделав зрячими тех, кто остался без глаз.

И сознание дал, завершая дела,
Чтобы все доброту отличали от зла.

Оболочками тело с душою вокруг
Заключили в объятия праведный дух.

И с той самой поры человек триедин,
В нем слились навсегда друг, слуга, господин.

Семь энергий Тейри в человека вложил,
Чтоб взмывала душа, расправляя семь крыл.

Между бедер одна, называется «Кут» -
Это было вначале, преданья не лгут.

А вторая во чреве по имени «Кёль»,
Каждой силе назначена важная роль.

Под грудиною третья, с названием «Тин»,
И надолго задумался наш Господин.

Где четвертую, «Жан» поместить мне теперь?
Вдруг, над сердцем раздвинулась плоть, словно дверь.

«Ах» - в ложбинку под шеей, «Ал» - между бровей
Тейри-хан запечатал десницей своей.

«Ал» - есть третий по счету, невидимый глаз,
Позволяет узреть все, что скрыто от нас.

А седьмая в мозгу, под названием «Бус»,
Как жемчужная капелька сказочных бус.

Лишь Сюльдер – неделимый, Божественный Дух,
Он един для детей, стариков и старух,

Для могучих мужей и для преданных жен
Меньше зернышка и больше Космоса Он.

Над Сюльдером не властно веков решето,
Но, каков Он на вид – вам не скажет никто.

Тейри-хан в человека за пару минут
Семь живительных жидкостей влил, как в сосуд.

Кожа, кости и прочие ткани людей,
Внешний вид – это семь равноценных частей.

Парных органов – семь, семь – непарных внутри
Расставлял Тейри-хан от зари до зари.

Вынув радуги яркой божественный меч,
Тейри-хан человека решился рассечь.

Стало это творенье венцом из венцов,
И увидело Солнце двоих близнецов.

В день единый явились и муж, и жена,
А Творец наслажденье изведал сполна.

Непорочными, кроткими были они,
И желанья, и мысли имели одни.

Коли два человека – имен тоже два:
Пусть зовутся отныне Адам и Хава.


ДАРЫ ТЕЙРИ-ХАНА

Жили в райских чертогах Адам и Хава,
И над их головами шумела листва.

Как небесные духи своей красотой
Озаряли они этот мир непростой.

Словно стекла безгрешные люди чисты,
И струился сквозь них белый свет с высоты.

В оный день салымчи опустился с небес,
Он сказал им: «Вы видите горы и лес,

Водопады и реки, поля и луга,
На которых вовеки не встретишь врага,

Будет вечным, беспечным и сытным житье,
Коль исполните вы указанье мое.

Есть запретное поле в бескрайнем саду,
Там колосья пшеницы растут, на беду,

Не ходите туда, и не ешьте зерно:
Слишком страшную силу имеет оно.

Долго жили в блаженстве Хава и Адам,
И не ведали счета ни дням, ни годам,

Но, однажды, широкой тропинки стрела
К заповедному полю людей привела.

Как же вкусен был колос, что хлеб из печи,
В этот миг появился опять салымчи.

«Я давал вам наказ, а не просто совет,
Как вы оба посмели нарушить запрет?»

И Хава и Адам, покраснев от стыда,
Стали прятать колосья, но спрятать куда?

Между ног, под руками колосья торчат,
И померк в одночасье божественный сад.

Стали мутными люди в тот горестный день,
С той поры мы несем за собой свою тень.

Страшный колос в тела помутневшие врос,
Обратившись пучками нечистых волос.

Небожитель промолвил: «Ослушников ждет
Череда наказаний, скорбей и невзгод.

Вам из райского сада придется уйти,
И отныне шагать по земному пути.

Чтобы мир был не слишком жесток и суров
Тейри-хан повелел передать семь даров.

Первый – Разум, во всем доверяйтесь ему:
Человеку безумному жить ни к чему.

Дар второй – это Вера, держитесь ее,
Каждый смертный по Вере получит свое.

Третий дар – это Смелость, защита от зла –
Нет у робких людей ни двора, ни кола.

Дар четвертый – врожденный огонь Мастерства,
Без него не дано изменить естества.

Пятый дар – это Мера, унижен навек
И несчастен, забывший о ней человек.

Дар шестой – это Совесть, надежный затвор:
Сквозь него в вашу жизнь не проникнет позор.

Дар седьмой – двуедин, это Цель и Мечта,
Без Мечты жизнь напрасна, без цели – пуста.

И без праведной Цели любые труды
Станут тучей, в которой ни капли воды.

Дар бесплоден, когда он один из семи,
Лишь владея семью Вы зоветесь людьми.

А теперь Вы запомнить должны навсегда:
Человечность – есть Дружба, Любовь, Доброта.

Коль дела у собрата пошли не на лад,
Помогите, пусть даже не просит собрат.

Испытанья вас ждут до последней поры,
Но пройти их помогут святые дары.


ДУХИ-НЕБОЖИТЕЛИ

Пробудись, человек, и на мир посмотри,
Прославляя молитвой Владыку Тейри.

Все, что видишь вокруг, Он создал для тебя,
Чтобы жил ты безбедно, трудясь и любя:

Вот отары, которых вовек не остричь,
Вот – леса, где гуляет пугливая дичь,

Тейри-хан был велик, Тейри-хан был умен:
Много дней этот мир совершенствовал Он,

И, наполнив хлебами простор золотой,
Окружил свое детище горной грядой.

Посмотрел с высоты, все ли вышло на лад?
И перстом прочертил меж горами квадрат.

А потом то, что сделал могучей рукой,
Разделил на две части Срединной рекой.

Каб – высокие горы зовутся с тех пор,
Держат небо они, словно синий шатер.

В центре мира стоит белоснежный Эльбрус,
Будто ставший опорою каменный брус. 

За кольцом из утесов, ущелий и глыб –
Океан, где без счета невиданных рыб…

Что скрывает от смертных седая гора?
Бесов, злых эмегенов, жестоких харра?

Может, где-то летает трехглавый дракон,
Может, джинн и шайтан ловят души в полон?

В вышине беспредельной – попробуй, измерь,
Повелитель задумал Небесную Дверь.

Эта Дверь станет круглой, как наша земля,
Засверкает прозрачным куском хрусталя.

Но лишь солнце зайдет, и на смену лучам
Пусть созвездья мерцают на ней по ночам.

Да услышит Тейри человечью мольбу,
Чтобы раб правоверный восславил судьбу!

Он Небесную Дверь распахнет перед ним,
И желанья исполнит веленьем своим.

Тейри-хан посреди неотложных забот
Увидал, как паломник в потемках идет.

Он решил человеку дать ориентир,
И Полярной Звездой озарил этот мир.

На одном из семи недоступных небес
Тоже есть океаны, равнины и лес.

Верхний мир неизведанной жизнью живет,
Провожая века в бесконечный полет.

Жизнь своя зародилась и в толще земли:
Там рождаются дети, плывут корабли,

Там шумят города, совершается суд,
И крестьяне за плугом по полю идут.

В этот мир по расщелине можно попасть,
Что раскрыта всегда, как бездонная пасть.

Повстречаться с людьми, расспросить о делах
Сможет только лишь тот, кто осилит свой страх.

Под землей он узнает: живущие тут,
Эту пропасть Небесною Дверью зовут,

Небожителей как-то позвал Тейри-хан
И предстал перед ними, огнем оссиян.

Серебристые кудри спускались до плеч,
И услышали духи короткую речь:

- Оглядите друг друга, как вы хороши!
Потому что я выкроил Вас из души.

Из тепла своего, из своей доброты,
Чтоб вы мне помогли сделать явью мечты.

Я хочу от раздоров беречь Белый Свет,
Только люди наивны по младости лет.

Пусть узнают, как дружба и братство важны,
Вы же их, неразумных, наставить должны.

И покуда есть жар в поднебесном луче,
Все мужчины – тейри, ну а жены – бийче.

Берегите же каждую жизнь как свою,
А случится война – защищайте в бою.

Смолк Творец, передышку давая устам,
А Его салымчи разбрелись по местам.

С неба молнии мечет могучий Чоппа,
И гремит над землей грозовая пальба.

Этой силе без слов покоряемся мы,
И с великим почтеньем идем на холмы.

Он для нас Элия, и Папай, и Шибля, -
Да не все ли едино, коль сохнет земля?

Повелителем Солнца стал щедрый Голлу –
Мы ему неустанно возносим хвалу.

Из червонного золота бурка на нем,
И спешат облака вслед за белым конем.

Землепашцы поют: «Золотой наш Хардар!»
Иногда величают – «Кипящий Кайнар»,

А четвертое имя ему – Аш-Тотур
Он светила ведет в ежесуточный тур.

По ночам из-за гор выплывает Луна,
То растет и желтеет, то тает она.

У огня есть отец – небожитель Татай,
Тепена – это мать, что прекрасна, как май,

Эрирей – дух, летящий среди облаков,
Стал владыкою ветра во веки веков.

А супруге его, Химики, удалось
Усмирить ураганов напрасную злость.

Дали миру они четверых сыновей,
И семьёю укрылись в пещере своей.

Были силы у братьев родных велики:
Мог дыханьем Горий расплавлять ледники,

Мог Гылан, осерчав, без особых потуг
Сделать мертвой землей зацветающий луг.

Третий брат был заносчивый, добрый Эуль,
Вырос тихим и светлым, как месяц июль.

С головою козла был свирепый Боран,
Он сумел приручить непокорный буран.

Из-за буйного нрава, присущего им,
Их пускали гулять одного за другим,

Сыновья в одиночку глядели на свет,
Чтоб все вместе они не наделали бед.

Но, подчас, забывались родители сном,
И под утро вокруг все стояло вверх дном.

Ни укор материнский, ни окрик отцов
Не пугал четверых молодых сорванцов.

Повелитель ветров Эрирей был суров,
И железную дверь запирал на засов.

Ну а позже, сестра родилась, Суичмез,
Краше света, что льется с вечерних небес.

Сулемен обещал охранять водный мир,
И ему помогала жена – Дамметтир.

В заповедных озерах купалась она,
И волос серебристых сияла копна,

А когда выходила косу расчесать,
То к земле устремлялась дождей благодать.

Было счастье безмерным, и гнев был живой,
И тогда наполнялись глаза синевой.

Облака набухали, бил горы озноб,
И с небес низвергался могучий потоп.

Их наследники – краше младенческих снов.
Суэрдинами звали послушных сынов,

Дочерей – дев стремительных рек и озер,
Называют балкызами люди с тех пор.

Даулет в темных недрах построил свой дом,
И земле стал заботливым, добрым отцом.

Жил семьею он с верной женой Дауче –
Вечно занятой делом, могучей бийче.

Стал единственным сыном у них Сауман
Редкий разум с младенчества был ему дан.

Он следил за людьми, хоронясь среди скал,
Землепашцам растить урожай помогал.

Салымчи на Великий Совет собрались.
Как людей устремить в поднебесную высь?

В этом мире соблазны не прячут лица –
Людям нужно помочь быть людьми до конца.

Апсаты пригласили из чащи лесной,
Усадив на почетное место с женой.

Все шептались: «Амма, по прозванью Чокка,
Словно ель вековая стройна, высока,

Видно, ей суждено стать владычицей птиц, -
Апсаты покорит барсуков и куниц.

Чтоб любое зверье до скончанья времен
Соблюдало и чтило единый закон.

Чтоб медведь невзначай никого не пугал,
Чтоб жилье обходил желтоглазый шакал.

И двенадцать детей Апсаты породил –
Невесомых как птицы, но только без крыл.

Каждый вброд мог пройти, не коснувшись воды,
И в глубоком снегу не оставить следы.

Сыновей называли Атыл, Гамалбай,
Тугулбай и Аток, Дыгылмай, Ындырбай.

Дочки, как на подбор, - неземной красоты,
Затмевали сиянием горные льды.

Байдымат, Жансюер, Гамалар, Жумарук
Яркий свет проливали на землю из рук.

Но прекраснее всех Мёлехан с Гошалой –
Словно яркие звезды в ночи над скалой.

Стал Сыйгун покровителем резвых коней –
Он луга находил, где трава зеленей.

Сыйыргын - тот с коровами ладил легко,
И в кувшины с тех пор потекло молоко.

Взял овец под надзор круторогий Аймуш,
Своенравных козлят защитил Макуруш.

Камнетесам Тохун дал познаний и сил:
Строить башни и стены в горах научил.

Зоммахаю верны и певец и танцор,
Чтобы в праздник весельем наполнить простор.

Рожениц опекают Байрым и Умай:
С ними детство немного похоже на рай.

В темноте загоралась бийче Чомпарас
Светлой парой совиных, внимательных глаз.

Не нарушив бездонной ночной тишины,
Посылала в дома судьбоносные сны.

А сокровища, взятые недрами в плен,
Сторожил от грабителей зоркий Кыден.

Распрощавшись, Верховные Боги ушли,
Чтобы вместе следить за вращеньем Земли.


ОТКРОВЕНИЕ АДАМА

Очень долго скитались Хава и Адам
По тенистым дубравам, по диким тропам.

Расступились густые деревья вдали,
И скитальцы поляну лесную нашли.

Нежных трав и цветов изумрудная вязь
Отчего-то обоим по нраву пришлась.

Скоро в тихой глуши вырос маленький дом,
И счастливые люди устроились в нем.

Зачинала ребенка Хава каждый год,
Преумножив семь раз человеческий род.

Так, в трудах позабыли они Райский Сад,
Только годы, как тучи по небу летят.

Дети выросли, принялись строить дома,
Благодатное лето сменяла зима.

Зазвучал над поляною радостный смех –
Это внуки впервые увидели снег.

Люди жили безбедно, единой семьей,
Охраняя дарованный небом покой.

Но однажды потомкам Адам повелел:
«Отдохните сегодня от будничных дел.

Впереди - настоящая жизнь, без прикрас,
Вы ж запомнить должны мой отцовский наказ.

Семь животных Тейри вам в подарок дает,
Коз, овец, подъяремный, доверчивый скот,

Кур и уток, гусей, терпеливых коней,
Чтобы службу несли до скончания дней.

От шакала и волка, от хитрой лисы
Защитят ваше стадо отважные псы,

И в кладовую хищный грызун не пройдет,
Коли сонным лентяем прикинулся кот.

У того, кто осилит коварную лень
Будет просо в избытке, и будет ячмень.

Много птиц и зверей развелось по полям,
Тейри-хан дозволяет охотиться вам.

Но не ради забавы и праздных потех,
А затем, чтоб добыть себе мясо и мех.

Много разных народов родится от вас,
Враждовать меж собой они будут подчас.

Будут строить селенья и землю пахать,
На кото-то из них снизойдет благодать.

Вы же – дети Адама, и этим сильны,
И стоять друг за друга стеною должны.

Напоследок я вам подарю три стрелы:
Правду, Веру и Стойкость, что тверже скалы.

И пока в нашем небе свет солнечный есть, -
Пуще жизни храните семейную честь».

С той поры жили долго Хава и Адам,
И не ведали счета минувшим годам.


БОГ СОЛНЦА КАЙНАР

Много разных людей на просторах Земли,
Взявшись за руки, в поисках счастья пошли.

Салымчи наставляли, как следует жить:
Сеять хлеб, шить одежду, прясть тонкую нить,

Строить дом научили, скакать на коне
И готовить еду на открытом огне.

Но главнее других – всемогущий Кайнар,
Он дарует рассвет и полуденный жар.

Солнце смотрит на нас, взгляд его величав,
И бурлит в поднебесье, как жидкий расплав.

Каждый вечер спускается с неба оно,
И на время становится в мире темно.

Остывает в пучине дымящихся вод,
Украшая под утро зарей небосвод.

За горами купается Солнце в ночи,
Чтобы мир наш не сделать подобьем печи.

Кабы стало иначе, то наша земля
Превратилась в огромную глыбу угля.

Не бывает в июле ни снега, ни льда,
А потом к нам приходят гостить холода.

С каждым днем все слабей огнедышащий зной,
Значит, Солнце опять повернулось спиной.

Знают все, что Светило для Мира Сирот
Половину тепла своего отдает.

По весне Солнце снова выходит в зенит,
И апрель щебетанием птичьим звенит.

У Кайнара достаточно воли и сил,
Чтоб цветник ароматами ветер поил.

Он недужных лечил, он лелеял посев,
Но, воистину, страшен божественный гнев.

Чтоб задобрить Кайнара, трудись, человек!
Если ты дорожишь красотой своих рек.

Не скупись на хвалы, не скупись на дары,
И себя защитишь от Великой Жары.

А иначе, прохладу морей и озер
В одночасье иссушит Вселенский костер.

Как-то раз, в незапамятные времена,
Мир не ведал божественной жизни зерна.

Ни зверья, и ни птиц, ни лесов, ни полян,
Вдруг на землю осел непроглядный туман.

Увидав, что лучи пропадают впотьмах,
Осерчало Светило туману на страх.

Из нутра извергало неделю подряд
Докрасна раскаленный в огне камнепад.

Где огромные камни касались земли
Появлялись алмазы, рубины росли,

И, казалось, что больше не будет конца
Золотым самородкам и глыбам свинца…

Но смягчился Кайнар, потому что устал
Просыпать с небосвода горючий металл.

И доселе не знает наивный народ,
Что железо – Кайнара, уставшего пот,

А слеза – серебро в рудниках под горой:
Небожители тоже страдают порой.


БЕЗЖАЛОСТНЫЙ БОГ АЛАМАН

На земле прибывало людей каждый год,
И налаживал жизнь человеческий род.

Острым зубом вонзался отточенный плуг
В безмятежный, веками нетронутый луг.

Появились селенья, где прежде был лес,
И хоромы из камня коснулись небес.

Общей Вера была, был единым язык
В этом мире, подвластном Владыке Владык.

Если совесть спокойна, то мысли чисты,
Но не ведали люди своей красоты,

Словно сосны в предгорьях, стройны, высоки,
Были кроткими взгляды, движенья легки.

В их амбарах добро помещалось едва,
И сияли весельем огни торжества.

Стороной проходил пыльный ветер и град,
Потому в сентябре урожай был богат.

Нет грехов – нет болезней: порядок простой,
И спокойные годы текли чередой.

Не изведав предсмертной агонии стон,
Человек погружался в спасительный сон.

Дни сбегают от нас, как в песок молоко,
Но кто честно прожил – умирает легко.

На земле стало много народов и стран,
Вдруг явился безжалостный бог Аламан.

Словно яркое Солнце за тучи зашло:
И познал человек первородное зло.

В одночасье прогнали его салымчи:
Был он черен, как мертвый огарок свечи.

Желчь однажды зашла Аламану в нутро,
И он жил с тех минут, презирая добро.

Тейри-хану завидуя ночью и днем,
Он в глубокой пещере устроил свой дом.

И покуда хватало желанья и сил,
Он из собственной желчи чудовищ растил.

И в миру расплодилась великая тьма
Великанов без жалости и без ума.

Поползли паучихи крупнее арбы
И легко оплели вековые дубы.

С чешуею змеиной явились харра,
Чтобы в траур рядиться настала пора.

Эмегены, однажды вкусившие плоть,
Этой страсти уже не могли побороть.

И во мраке мерещились всюду клыки,
От которых людей не спасали клинки.

Навострив свои гребни, могучий дракон
Прилетал, заливая огнем небосклон,

От великого жара вскипала вода,
И, спасаясь, народ покидал города.

Салымчи Аламан от зари до зари
Возгордившись, твердил: «Я сильнее Тейри!» 

Только, став человечьему горю отцом,
Аламан изменился душой и лицом.

Взгляд горел, как у зверя, недобрым огнем,
Кожа черною стала и ночью, и днем.

Как у рыси с тех пор у него голова,
И отравой змеиной сочатся слова…

Потому называют его Ал-Аман –
Презираемый всеми жестокий тиран.

Безобидные жеки не ведали зла,
Но звезда Аламана над ними взошла.

Жеки были намного сильнее людей,
А душою светлее и чище детей.

Знали птичий язык и звериный язык,
Приходили помочь, если слышали крик.

Даже облик любой принимали на раз:
Появлялись и тут же скрывались из глаз.

Не горели в огне, не тонули в воде,
Оставаясь на месте, бывали везде.

Аламан изводил человеческий род,
Только люди крепчали от страшных невзгод.

Не сумев отобрать силу духа и честь,
Стал готовить злодей беспощадную месть.

Размышлял он о жеках в бессонной ночи,
Подбирая к бесхитростным душам ключи.

Жеки, скажем вернее, их малая часть,
Стали верить в свою безграничную власть.

Аламан понимал: нужен сильный искус,
Чтобы жеки со злом заключили союз.

А в союзе таком человеческий род
Он легко и спокойно к рукам приберет.

В летний вечер тропинкой вдали от села
За водою невинная девушка шла,

Аламан поселил в ней постыдную страсть,
И как яблоку в руки позволил упасть.

Был поблизости жеков сияющий рой
И бедняжки прельстились забавной игрой.

Превращаясь в мужчин неземной красоты,
Доводили доверчивых жен до беды.

Кровь людей с кровью жеков смешалась в одну,
Потянув племена друг за другом ко дну…

Дети жеков росли Аламану сродни –
Ведь свою добродетель забыли они.

И поплыл над землею растления смрад,
Без разбора сбивая с пути всех подряд.

Тейри-хана не чтили, как прежде велось,
Вымещая на ближних обиды и злость.

Окружали селения крепкой стеной,
И к вчерашним собратьям ходили с войной.

Без достоинства люди живут наугад –
Кое-где воцарился разгул и разврат.

И дурные болезни косили народ,
Не давая поверить в счастливый исход.

Некто общую землю присвоил себе,
Отыскал землепашцев, покорных судьбе.

Тот, кто был от рожденья безволен и слаб,
Получил родовое проклятие – раб.

Так отринули люди былое родство,
Узаконив наветы, обман, воровство,

Вскоре жеков наивных проворная рать,
Тейри-хана предав, стала силу терять.

Им осталась лишь хитрость, да проку ли в ней,
Если ты подчиняешься миру теней.

Все сильнее народы сбивались с пути,
Что велел Тейри-хан им когда-то пройти.

И когда люди зависть пустили в сердца,
Стало ясно: приходит начало конца.

Ликовал от восторга один Аламан:
«Скоро быть мне владыкой народов и стран!»

И кричал небожитель, погрязший во зле:
«Я теперь самый главный на этой земле!»


ЭМЕГЕНЫ

Эмегенов орава в ту пору росла,
Под землею плодились они без числа.

В них великую силу вложил Аламан,
Чтобы в страхе держать беззащитных селян,

И они, как чудовищные муравьи,
Покидали на время чертоги свои.

Из глубоких, пропитанных серою нор
Выбирались они на широкий простор.

На людей походили иные, порой,
Но дурнеет, живущий во тьме, под горой.

Не понять, где перёд эмегена, где зад,
Как у бочки, в которой отходы смердят.

Все, что в лапы попалось – глотал эмеген,
Пожирал человека, попавшего в плен.

Аламан создал несколько разных племен,
А у каждого племени был свой закон,

И обличьем своим различались они,
Чтоб не съесть ненароком друзей и родни.

Великаны, длиннее сосновых стволов,
С головами, тяжелыми, как у ослов,

Со змеиною шкурой, змеиным хвостом,
И от голода вечно разинутым ртом.

Как у вепря остер и безжалостен клык,
Словно скользкое жало двоился язык…

Были карлики – низкие, словно холмы –
Порождение грязной трясины и тьмы.

Жабьи пасти имели, глаза, как у жаб,
Только каждый умом был ничтожен и слаб.

Гривы красных волос за собой волоча,
Будто высохшей глиною шкурой стуча,

Заползали в болота и там целый день
Ублажали свою бесконечную лень.

В самом деле, напрасны и вредны труды,
Если можно осокой набить животы.

Отвратительный запах от них исходил,
И, вдохнувший его, тут же падал без сил.

Третьи были похожими на барсуков,
И с повадками хищных, проворных зверьков.

Шестипалые руки и узкие лбы,
Ноги крепкие, словно из камня столбы.

Тяжелели их уши с утра от росы,
Позабыл Аламан им приставить носы.

Но на всех наводил нескончаемый страх
Эмеген о шести и семи головах.

И на каждой слезился единственный глаз,
Даже темною ночью сиявший, как страз.

Задевая рукой, он сметал пол скалы,
За собой оставляя лишь груды золы.

Рты от уха до уха клыками полны,
И сбегали стремглав от него кабаны.

Ни жары не боялся, ни ливней, ни гроз,
Но не мог выносить только зимний мороз.

И поев от души теплой плоти людской,
Он до вешней поры уходил на покой.

Если в небо смотрел – угасала звезда –
Больше всех это племя творило вреда.

Разводили они на лугах диких коз:
До иного занятья их ум не дорос.

Так по миру крапивою жгучей ползло
На несчастных людей первородное зло.


ПРОРОК НУХ

Зло окутало мир, как отравленный снег,
С каждым днем стыд и совесть терял человек.

От бессмысленных войн реки крови текли
По обветренной коже усталой земли.

То, стеная, впадала она в забытье,
То трясло по ночам. Как в ознобе ее.

Девяносто два года ушли в пустоту,
И разумные люди, почуяв беду,

По окрестным селеньям бесстрашно пошли,
Прославляя Тейри во спасенье Земли.

Умоляли они:
- Не живите во лжи –
Ложь опаснее черной вдовы для души,

Погрузившись в пороки и грязный разврат,
Вы себе наяву созидаете ад.

Прекратите резню из-за горсти монет,
Жизнь одна, и бесценней сокровища нет.

Тех, кто кражей марает свой собственный труд,
Черной крови потоки однажды сметут.

Если мы пробудили спасительный стыд –
Тейри-хану молитесь, и он вас простит.

Только людям не нужен незваный пророк,
Он приходит, как нищий бродяга, не в срок.

И в ответ на рожденные в муках слова
Будет камнем пробита его голова…

Даже в помыслах самым достойным был Нух,
Тейри-хан поселил в нем божественный дух.

И поведал единственно правильный путь,
Как Земле чистоту и порядок вернуть.

- Речи ныне бессильны, и злу нет конца.
Глухи те, кто на ключ запирает сердца.

Чтоб не видеть всевластия жадных утроб,
Я устроить решил небывалый потоп.

До того, как прибудет большая вода,
Ты наделы раздашь, лошадей и стада,

И корабль построишь за будущий год,
Что спасет от погибели древний твой род.

В оный день крепкий дуб и каленая сталь
Унесут вас на гребне в далекую даль.

Укрепишь его бронзой, и каждую щель
Ты замажешь смолой, чтоб не сел он на мель.

На ныгыш вышел утром задумчивый Нух,
И почтенные старцы собрались вокруг.

Порешили, что тот, кто способен помочь
Пусть прогонит пустые сомнения прочь:

- Если этот корабль уведет от беды –
То не будут напрасными наши труды.

Целый год все вставали под стук топоров:
Наконец-то огромный корабль был готов.

Он начищенной бронзой на солнце блистал,
Как герой, водрузившийся на пьедестал.

Шестьдесят в ширину, и в длину сто шагов –
Мир таких не видал от начала веков.

И семь палуб смогли уместиться внутри,
Словно семь этажей по наказу Тейри.

Время шло: о потопе забыло село,
Люди ссорились, лгали и множили зло.

Разводили в домах и на улицах грязь,
На ныгыше над Нухом открыто смеясь.

Как-то, после молитвы народ был угрюм,
Он услышал за окнами крики и шум.

Собрались все соседи, и старший изрек:
- Видно Нуху приснился весенний поток.

Ошибается каждый из нас на пути,
А теперь доставай кошелек и плати.

А корабль пусть красуется рядом с тобой.
Можешь ждать в нем потопа. Как в доме с семьей.

Молча выслушал их терпеливый пророк,
И ответил:
- Оплату получите в срок.

Все, что нажил, пускай забирает народ,
Если этого мало, зарежьте мой скот,

Но оставьте хотя бы по паре в живых…
И назойливый шум понемногу затих.

Поделили соседи оплату на всех,
И вокруг зазвучал вместо ропота смех.

Только Нух оставался суров и угрюм,
Он сказал сыновьям, чтоб заполнили трюм.

- Не ленитесь, на нас надвигается шторм,
Скоро в путь, а животным в пути нужен корм.

Тихо молвил пророк, услыхав первый гром:
- Зря смеялись глупцы над моим кораблем.

Тут вода полилась бесконечным дождем,
Небо в черный рядилось и ночью и днем.

Только Нуха семью и оставшийся скот
Просмоленный корабль защитил от невзгод.

Вдруг снаружи послышался жалобный стук.
Кто решился прийти, кровный враг или друг?

С громким плачем соседи собрались гурьбой,
Умоляли:
- Прости и возьми нас с собой.   

Нух простил, хоть за каждым водилась вина.
Все зашли, и корабль подхватила волна.

Ну а ливень стократно сильнее пошел:
Накренилась Земля, как подкошенный стол.

И потоки доселе невиданных вод
Все смывали: людей, их жилища и скот.

Даже скалам вода объявила войну,
И гряда горных круч не сдержала волну.

Никого не щадил наводненья таран,
Лишь бодалась с горою гора, как баран.

По вершинам бил молнии огненный клин,
И чудовища всплыли из мрачных глубин.

Был потоп бессердечьем людским порожден,
Потому он людей пожирал, как дракон.

Шторм утих, и корабль перестало качать, -
Нух боялся, что буря начнется опять.

Но сковало безветрие водную гладь,
И куда ни взгляни – берегов не видать.

Целый месяц скитальцы проплавали зря –
Не нащупали твердого дна якоря.

По теченью два месяца даром прошло,
Прежде чем самый зоркий сказал:
- Повезло!

Словно стражник, поставленный ждать до поры
Над водой поднималась вершина горы.

К той вершине корабль по могучим валам,
Несся так, что ее расколол пополам.

Мир в тот миг получил свой законченный вид:
Минги-Тау доселе двуглавой стоит.

Чтобы каждый услышал, имеющий слух:
Завершил здесь свое путешествие Нух.

Уходила вода, просыхала Земля,
Появились жилища вокруг корабля.

Нужно в поле трудиться с мечтой о зерне,
Но людей слишком много осталось на дне.

Там, где волнами смыло грехи и позор,
Эмегены с драконами вышли из нор.

Расплодились коварные рыси и львы,
И пылились дороги пусты и мертвы.

Хуже хищных зверей человек-людоед –
Их теперь слишком много рождалось на свет.

Но вокруг Минги-Тау шумели леса,
Там и тут раздавались детей голоса.

Каждый год на лугах умножались стада,
Но нежданно случилась другая беда.

Как-то ночью подземный послышался гул,
И предгорья незримый силач всколыхнул.

Минги-Тау огнем засветилась во мгле
И попадали все, кто стоял на земле.

Из вершины взметнулся огонь до небес,
Запылали селения, выгорел лес.

Этот страшный пожар растопил ледники,
Черной грязью наполнилось русло реки.

Пламень вскоре погас, и вода стала льдом,
Лишь живые живых находили с трудом.

Перевод А.Пряжникова