Баллада о городе

               Когда шум веков похоронит время,
              На возрожденной к жизни земле,
              Новое, свободное человечье племя
              Распашет просторы целинных полей.




К маленькой печке
            под вечер зимой
Старик с дровами вернулся домой.
Огонь развели сели вокруг
Старик, старуха, внучка и внук.
Мальчик из палки выстругивал меч,
Стружки бросая в открытую печь,
Кошка загнала клубок под кровать,
Старуха учила внучку вязать.
Мальчик отвлекся и деду сказал,
-Правда что годы и годы назад
Город наш был очень богат?
Дед потрепал паренька за вихор,
-Долгий про то может быть разговор,
Я расскажу тебе притчу сейчас,
Ты же дослушай деда рассказ.

Когда это было - нет ответа,
Временем следы затерты,
Но то что было, было это
Будь уверен, уверен твердо.

В городе без бремени войны ли голода,
С далеких пор
         не очень сытно, зато счастливо,
На берегу залива,
       у подножья дремучих гор
Жил люд веселый трудового племени
А в замке города жил сеньор.
Круг города жили лет эдак двести
Вассалы сеньора в ленных поместьях.
Богатых поместий ,без спора,
Хватало и у сеньора,
Но предки его, тому много лет,
Городу дали священный обет,
Что городом вроде сеньор и владел,
Но власти его был положен предел,
И правил народом лет сто подряд
Избираемый магистрат.

Воздух свободен был в городе том,
Если крестьянин к свободе готов,
Он год проживет за стеной городской
И вольным станет - закон такой.

В городе было не много места,
В общем, довольно грязно и тесно.
Народ говорил, от души веселясь,
Мол, там где грязь, там и карась.
Но выяснилось через года,
Не в грязи была беда.

Богатых в городе мало было,
А многие жили  совсем в нищете,
И бедных считали за грязное быдло
Законно правившие городом тем.
Разлад копившийся среди горожан
Покою города угрожал.
Богатый и бедный вот враги,
Не было злее врагов других.
И в тот ли другой голодный год
На бунт поднимался бедный народ,
Тогда, бывало, ведут к палачу
Бунтарей из грязных лачуг.
Так магистрат расправлялся с народом,
Такая была свобода.

И стало казаться , с каких то пор,
Что люду защитником стал бы сеньор.

Время шло, и в некий год,
Сеньор вассалов собрал в поход
По Гроб Господен в Святой Палестине,
Чтоб всем им там грехи отпустили.
И вот погрузив мечи и доспехи,
Отправились рыцари в путь без помехи.
А в городе (в прежней традиции)
Править остались патриции.

Тянулись долго за годом годы,
Никто не вернулся домой из похода.
- Рыцари и не вернуться назад,-
Считали патриции и магистрат.
Жены и дети из ленных поместий
О близких своих не имели известий.
Те с боем где-то грехи свои искупали,
Патриции ж земли поместий скупали.
Влиянье росло городских богатеев,
Рос ропот крестьян, подмастерьев, плебеев.
И не было люду приятней услады,
О рыцарской чести послушать баллады.
Паломников ждали назад отважных,
И вот однажды...
        Услышали вроде бы
Под стенами трубы герольдовы.
Люд потянулся на площадь
К собору, где спрятаны мощи.
И тут увидал городской весь народ,
Что кавалькада идет от ворот.
Чинно и гордо, без спеха,
Рыцари едут в доспехах.
За многие годы грехи замолив,
Вернулись они в родимый залив.
С почтеньем их встретил (так говорят)
И люд, и патриции, и магистрат.
Не все вернулись из дальних стран,
Скончался сеньор в походе от ран.
Тело его и поныне
В могиле в далекой пустыне.
Обратный поход к родным полям
Сеньора старший сын возглавлял.
И сын этот, очень кстати,
Умен был, красив и статен.
Но главное, много злата,
На беду магистрата,
Из этой святой земли
Рыцари привезли.
Слава и деньги, опыт интриг,
Тайны древних, вновь найденных книг -
Вот тот намоленный капитал
Что наш Господь этим рыцарям дал.
На то им сила видно далась,
Чтоб их утвердилась в городе власть.
Борьба развернулась за город
                и скоро.
К новому власть перешла сеньору.
Долго потом вспоминали об этом.
Были забыты предков обеты.
Рыцарям был уж народ и не рад,
Время как будто вернулось назад.
В город пришли и войны и глад,
Осады болезни, пожары и мор
С тех пор как воссел в нем новый сеньор.

Старик замолчал, закончив рассказ.
У девочки слезы катились из глаз,
Старуху совсем утомили дела,
Пригревшись у печки та тихо спала
Мальчик смотрел на огонь и молчал,
Крепко сжав рукоятку меча.


От вех и до края
Мир озирая
(Не стеклянным глазом ,
а обоими полушариями мозгов)
Раз за разом
Всматриваясь в труху веков,
Видишь, хотя и едва различимо,
Если ты конечно не слеп,
Среди сословий и каст разночинных,
Братской коммуны начертанный след,
Услышишь, если конечно не слеп ты,
Как отдается в ушах
Сбросившего вековые путы
Свободного люда уверенный шаг.