Раннее утро. Зарисовка из детства

Сквозь сон я слышал – бабушка будила:
– Вставай, внучок, вставай! пора! проснись!
А в голове – клё-клё! Что это было?
Мяукнул кот, и голос деда: Брысь!

– Вставай, внучок!.. Серёжа! – будет поздно!
Я нехотя привстал, протёр глаза,
прищурился, надулся, зыркнул грозно:
– Чего так поздно? Высохла? роса.

– Вставай, не высохла…
Спустился с печки,
взглянул по сторонам, поморщил нос.
Клё-клё! – железный клёкот шёл с крылечка:
дед отбивал косу на сенокос.

Погладил Ваську – рыжего котяру.
Он спал всегда со мной, свернувшись в круг.
Храпел, как дед – вдвоём! давали жару.
Толкнуть боялся: жалко – он же друг!

А молоко вкусно! с хрустящей плюшкой.
Я здесь за месяц чуточку подрос.
С утра до вечера – то прятки, то войнушка.
Сегодня с дедом едем на покос!

Дед говорил, что там шалаш из веток,
и костровище есть, и кочерга.
А туалет? Нет, туалета нету,
но рядом лес и мошек до черта.

…Вчера стругал мне шашку из досо/чки
и говорил, опёршись на верстак –
под водочку с солёненьким груздочком:
– Без шашки ты, Серёга, не казак!

А прадед твой – Прокоп – мужик железный,
последний наш станичный атаман.
– А где он, деда?
– В Царствии Небесном…
Ну, за отца! – и дед поднял стакан…

Я поделился с дедушкой горбушкой,
переспросил: Не высохла роса?
Он потрепал вихры мой макушки:
– Через часок поедем, егоза!

С крыльца вернулся в дом, надел рубаху.
Дед объяснял, что утром, по росе,
коса срезает всё! одним размахом –
трава почти не гнётся при косьбе.

Проверить надо. Вышел за ворота:
трава блестела каплями росы.
Возилась женщина на грядке огорода,
а на подворьях клёкали косцы.

Лопух высокий дулся у забора.
Я шашкой в середину рубанул –
он сочно брызнулся! и лёг позорно.
Выходит, дед меня не обманул.

Откуда ни возьмись – Валет трефовый,
так кликали его. Шёл босиком,
покрикивал: Ко-ро-вы! Эй! Ко-ро-вы!
и зычно щёлкал кожаным кнутом.

Ворота открывались, скрип протяжный
поднял свиней, и куриц заодно,
пошли коровы со дворов – вальяжно,
как барыни! из старого кино.

Сбивались в стадо, длинной вереницей
копытили по улице к лугам.
Их провожали жёлтые синицы
под тонкий колокольчиковый гам.

Проснулась улица, разголосилась
в хозяйской повседневной суете:
то окрики, то смех, то что кому приснилось…
Стоял и слушал в полной немоте.

Дед говорил: в заботах нет! печали.
И понял я, что значит – лепота.
…А солнце только брызнуло лучами
из-за вершин Уральского хребта…