Таланту Льва Толстого. Сопрягать мысли!

    Всё соединить? Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли,
а сопрягать все эти мысли —
вот что нужно! - сказал себе Пьер.  -
Да, сопрягать надо, сопрягать надо! — с внутренним восторгом повторил себе Пьер.
Он чувстввовал,
что этими именно и только этими словами выражается то, что он хочет выразить всерьёз,
и разрешается весь мучающий его вопрос.
— Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
...
— Запрягать надо, пора запрягать,
 ваше сиятельство!
 Ваше сиятельство, — повторил какой-то голос, — запрягать надо, пора запрягать...
________________________
X
    30-го числа Пьер вернулся в Москву. 
    Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках.
Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему,  что защищать Москву
невозможно и что она будет сдана.  Это знал Растопчин.
Известия эти хотя и скрывались от жителей,
но чиновники, начальники различных управлений, даже малый городской чин -
знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как  знал это и граф Растопчин.
…
   А вот запутанная история.
Появилась прокламация.
Явилась  месяца два тому назад эта наполеоновская прокламация.
Графу донесли.
Он приказал расследовать и чтоб чин с прокламацией срочно выяснили.
Вот Гаврило Иваныч разыскивал,
прокламация эта побывала ровно  в шестидесяти трёх руках! - 
Отыскал!
   Приедет к одному: вы от кого имеете?
— От того-то.
Он едет к тому: вы от кого?
От того-то.
И т. д.  Добрались до Верещагина... недоученный купчик,
знаете, купчик-голубчик. —
Спрашивают у него: ты от кого имеешь?
И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Разумеешь?
Ему больше не от кого иметь, как от почт-директора.
 Но уж, видно, там между ними стачка была.
Не прото какие-нибудь полдела!
   Говорит: ни от кого, я сам сочинил.
И грозили и просили, стал на том: сам сочинил.
   Так и доложили графу. Граф велел призвать его:
«От кого у тебя прокламация? У кого был?»
    «Сам сочинил».
    Ну, вы знаете графа! — с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. —
ужасно вспылил Граф,
да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
Но дело в том, что очень был возмущён граф.
   «Как же ты мог сочинить? — говорит граф. Взял со стола эту
„Гамбургскую газету“.
— Вот она. Ты не сочинил, а перевёл; и это ты знаешь!
и перевёл-то скверно, потому что ты и по-французски, дурак, не знаешь».
   Что же вы думаете он сообщил?
«Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил».
     «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят.
Говори, от кого получил?»
     «Я никаких газет не видал, а сочинил».
     Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своём. Лжёт! Вот вам и на те.
И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе.  …