Кольцо с кошачьим глазом

 Городок был маленьким и неказистым. Поезд прибыл на вокзал рано утром. Ну как прибыл — тормознул на короткие полторы минуты, выплюнул на перрон двух пассажиров, вздохнул и, лязгнув тормозами, рванул дальше. Семён поправил галстук, затем достал телефон и посмотрел время. Рано. В гостиницу ещё не заселяют. Придётся коротать его среди местных достопримечательностей. Старину он не любил; он, дитя большого мегаполиса, не понимал, отчего его невеста Полина так убивалась по старым камням. Столько сил пришлось потратить на то, чтобы отговорить её от свадебного путешествия по Золотому Кольцу. Она до сих пор на него дулась, но, ладно, привезу ей что-нибудь из этой дыры, какой-нибудь древний артефакт ради примирения, решил Семён.

— Кхе-кхе, милок? Впервой у нас? — услышал он за спиной скрипучий голос.

— Да, — повернувшись, ответил он. Вторым пассажиром, покинувшим вагон, оказалась сухонькая старушка.

— А я вот сестру навещала, городская она у меня, важная, — сказала старушка. — И как вы в этих городах-то живёте? Шум, гам! Люди бегут, не поднимая глаз: куда, зачем? Э-хе-хе, — с горечью произнесла она.

— Так что, говоришь-то, впервой у нас?

— Да, в командировке.

— Ясно. Ну что ж, понравится тебе у нас, ещё вернёшься, — и старушка заспешила прочь. Странная какая-то старуха. Хорошо, что командировка всего на два дня, подумал Семён.

За работой утренняя встреча отошла на второй план. Завтра еще кое-какие дела в филиале компании, а затем сразу на вокзал, домой к Поле. Ах ты ж, вспомнил он. Поля! Подарок же хотел ей купить.

Вечерело, и на поиски подарка, который должен был поразить воображение Полины, оставалось совсем мало времени. Город и вправду был невелик, но красив и необычен. Густой запах сирени наполнял тротуары и сводил с ума. Семён шёл, разглядывая витрины магазинов в надежде отыскать чудо, от которого глаза Поли засветятся, как у довольной кошки, яркими зелеными изумрудами. Так в мечтах Семён и не заметил, как оказался перед дверями небольшого магазина с интригующим названием «Молот ведьм».

— Добрый вечер, — приветствовал его продавец.

— Могу чем-то помочь?

— Да, я ищу что-нибудь необычное и редкое, способное удивить сердце молодой девушки, — сказал Семён.

— А кем вам приходится молодая особа? — поинтересовался продавец.

— Невеста, через месяц свадьба.

Продавец пристально посмотрел на Семёна; во взгляде была какая-то оценка, но Семён этого, конечно, не заметил, поглощённый разглядыванием антиквариата, свечей и различных пузырьков, заполнявших полки магазина. Продавец, сделав свою оценку, наклонился под прилавок и достал небольшую коробочку.

— Вот, — сказал он.

— Открой.

Семён взял в руки футляр, старый, обтянутый красной кожей. Но то, что это была кожа, сомнений не вызывало. Внутри оказалось кольцо. Обычное серебряное кольцо, по внутренней стороне которого шли какие-то буквы, но они были столь малы, что прочитать их без специальной оптики Семёну не удалось. Ещё кольцо украшал зеленый, яркий камень.

— Кошачий глаз, — сказал продавец.

«Именно кошачий», — подумал Семён, «да, такому подарку Поля будет рада».

— Это помолвочное кольцо, — снова выдал продавец.

— Беру, лишь бы размер подошёл.

— Подойдет, молодой человек, даже не сомневайтесь, — продавец как-то хищно улыбнулся.

Но и этого Семён не заметил; он продолжал рассматривать кольцо.
— Картой можно?
— Можно и картой, — снова улыбнулся продавец.
— Будьте счастливы, — прозвучало уже для закрывшейся двери. Свет в магазине погас.

Поезд мчал Семёна домой, в привычный ритм его жизни, к его Полине. Рука крепко держала красную коробочку с подарком. Маленький городок стремительно удалялся из его жизни, с его дурманящим запахом сирени.

Полина открыла дверь, взвизгнула и прыгнула Семёну на грудь. Тесно прижавшись, она засопела, но вдруг, вспомнив о ссоре, стала серьезной.
— Ну как поездка? — спросила она.
— Поль, я соскучился, — прошептал Семён, вдыхая запах её рыжих непослушных волос.
— Посмотри, что я тебе привез! Не аленький цветочек, конечно, — неловко пошутил он.

Из кармана, на свет божий, была извлечена красная коробочка.
— Примерь, — попросил он.

Поля надела кольцо. Оно так ладно обхватило палец, словно было сделано на заказ. А ведь не обманул продавец, мелькнула мысль. Полина подняла руку с кольцом вверх, и камень вспыхнул ярким светом; кошачий зрачок уставился на Полю. Она закружилась по комнате, не отводя глаз от камня, засмеялась и вдруг стала танцевать, что-то тихо напевая. Семён стоял и смотрел на изменившуюся Полину, привычный мир для которой перестал существовать. Лес — дремучий, старый; Иван-чай, малиновыми стрелами к небу и папоротник, покрывающий всё, на сколько хватало глаз, папоротник, который успел пустить цвет.

Семён поймал Полину в объятия.
— Поля, что с тобой? Поля?

Как будто видя его впервые, она смотрела совершенно чужими глазами.
— Ничего, — прошептала она и пошла на кухню готовить ужин.

До свадьбы оставалось меньше месяца.
С подготовкой к этому знаменательному событию Семён стер из памяти тот случай с кольцом. Полина же менялась на глазах; её больше не интересовала подготовка к празднику, она не вступала в споры, стараясь быстрее согласиться во всем, что касалось свадьбы. Однажды ночью, проснувшись, Семён не обнаружил Полю рядом с собой. Она стояла на балконе, вскинув руку вверх и глядя на кольцо. То ли спросонья, но ему вдруг показалось, что она кому-то отвечала, глядя в самый центр зеленого, кошачьего глаза. Он отмахнулся: показалось, точно показалось.

Приближалась дата свадьбы. Она была запланирована на седьмое июля.

Домой Семён вернулся поздно; отмечали мальчишник. Полины дома не было. «Резонно, гуляет еще с подругами», — мелькнула мысль. Наступила ночь, Полина не возвращалась. Семён мерил шагами комнату из угла в угол, и вдруг, толкнув журнальный стол, на пол упала та самая злосчастная коробочка, внутри которой была записка: «Прости, если сможешь, и забудь, он зовёт меня, ждёт, я теперь его невеста».

И тут в голове закружились мысли, набирая обороты; всё, словно калейдоскоп, стеклышко за стеклышком складывались в пугающую картинку. Городок, старуха, продавец, кольцо. «Ты ещё вернёшься», — зазвучал голос…

И вот Семён снова стоял на перроне этого города. Только сиренью уже не пахло; пахло страхом. Семён бежал по старым улочкам в надежде отыскать тот самый магазин, «Молот ведьм», будь он неладен. Свет не горел, грязная витрина и старый, ржавый замок. Всё говорило о том, что магазин давно не работал. Очень давно.

Наступала ночь, ночь с шестого на седьмое июля, ночь на Ивана Купалу. Ночь, когда в лесу зацветает папоротник.

В полной растерянности стоял Семён у дверей магазина. Куда бежать? Где искать Полину? Мыслей в голове не было. Полное отчаяние и беспомощность, да ещё страх — липкий и тошнотворный, накатывающий волнами.
Может, в полицию? Мысль резанула и застучала в висках. А что скажу? Внутри разгорался диалог. Что-что… Скажу, как есть… А что есть-то? Что? Привёз девушке кольцо, она надела на палец и пропала. Самому-то не смешно? А почему, спросят, вы вообще решили, что она находится здесь? И правда… Семён не мог и сам ответить на этот вопрос. Почему он решил, что Полину надо искать здесь? Он вообще не помнил, что называл ей город, в который ездил в командировку. И всё же… Что-то внутри упорно шептало, что он не ошибся, что Полина приехала именно сюда.

— Кхе-кхе, ну что, милок, приглянулся тебе наш город? — вдруг услышал он у себя за спиной. Семён резко обернулся на звук и чуть не вскрикнул. Перед ним была та самая старуха, что сошла тогда на перрон с поезда вместе с ним. Как он мог забыть? Вот же, та самая зацепка, которая будет началом поиска. Это же она предсказала его возвращение сюда.

Семён с силой вцепился в плечи пожилой женщины и заорал:
— Где Полина? — при этом он тряс старуху с такой силой, что та зажмурилась и крепко сжала губы. Через несколько секунд до Семёна стало доходить, что так он ничего не добьётся, и он ослабил хватку.

— Господи, да ты сдурел, что ли? — еле выдавила из себя старушка, как только к ней вернулась способность дышать.
— Я вас снова спрашиваю, где Полина? — уже более спокойно задал свой вопрос Семён.
— А я почём знаю? Кто такая эта Полина? Девушка твоя?

— Да. Невеста.

Вдруг вся абсурдность ситуации стала доходить до Семёна. Со стороны, наверное, это выглядело более чем нелепо. Он уже представил, как в полиции пытается объяснить свой поступок. И протокол: «напал на пожилую женщину». Ужас.
— Вы простите меня, — начал было Семён.
— Ситуация более чем нелепая. И я здесь никого не знаю. Вот и магазин закрыт.

Слова потоком хлынули из него. Он говорил и говорил; сбивчиво, непонятно, вспоминая все события и детали. Просто вываливал это на незнакомого человека в надежде, что, проговорив всё это, ему самому станет хоть немного понятнее, что произошло с ним и куда пропала Поля. В силу каких-то обстоятельств или из уважения старушка продолжала стоять и, что самое главное, внимательно слушать, что так сбивчиво рассказывал Семён. Когда история сошла на нет, она произнесла:
— Плохо дело. Ты, милок, остался без невесты. У Купалы она.

Эти слова словно разорвали невидимую оболочку, в которую усталость и стресс успели упаковать разум Семёна.
— Что? Где?
— У Купалы. Да помнишь ли ты, какой сегодня день? Какой праздник? Я тебя спрашиваю.

Семён продолжал тупо смотреть на старуху и пытаться осознать, что история, которая так нелепо началась, стремится так же нелепо закончиться.
— Да какой же ты, одно слово, что городской. Да праздник сегодня, Иванов день или Ивана Купала. Да ну тебя, в самом деле! — старушка развернулась и хотела уйти.
— Постойте! Вы что-то про человека сказали, Купалу, кажется?
— Ну да. Каждый год, в эту ночь, он себе очередную невесту выбирает.
— Каждый год? Зачем? Сколько же у него жён?
— А кто про жён-то тебе сказал? Нет у него никаких жён. Я же тебе объясняю: каждый год на праздник — новая невеста. А потом он пропадает, и девиц больше никто никогда не видел. И так по кругу. Новый год — новая невеста. Любит он красоту. Видать, положил глаз на твою Полину.
— Я поверить не могу. Да как же так? Да где он увидеть-то её мог? Мы же нездешние.
— Ну, если ноги тебя привели к магазину, то догадаться нетрудно. Сам ты, милок, своё счастье ему отдал. Своими руками. Ты покупал что в магазине-то?
— Да, я Полине кольцо привёз. С камнем. Кошачий глаз, кажется.
— Ну вот. Через этот камень и приглядел он себе новую забаву.

— Что же мне делать? — Семён даже не попытался усомниться в том, что только что услышал. Всё было настолько нереально, что, услышь он эту историю от кого-то, несомненно, решил бы, что обсуждают фэнтезийный роман, а не жизненную ситуацию. Потому что такого с нормальным человеком произойти не могло. Не бывает такого. Сказки. И всё же. Произошло, и не с кем-нибудь, а с ним и его Полиной.
— Бабушка, милая, может, можно что-то сделать? — Семён смотрел на пожилую женщину с мольбой.
— Меня, кстати, Антонина Никифоровна зовут, — сказала она.
— Сделать-то? Попытаться, конечно, можно. Не пробил ещё невозвратный час. Может, что и получится. Успеешь до того, как через костры прыгать станут, — может и вернёшь. Да только есть ещё одно, что тебе знать надо. Найти ты её, может, и найдёшь, да вот захочет ли она к тебе вернуться? Чары Купалы сильны, целый год он их бережёт, и так просто свою невесту не отдаст.
— Свою? — закричал Семён.
— Да тише ты, тише, — зашептала Антонина Никифоровна.
— Не кипятись ты. Твоя или его — это время покажет, а пока слушай. Чтобы приворот снять, тебе невозможное сотворить придётся. Цветок папоротника отыскать. Да чего ты так смотришь? Не ослышался, именно цветок папоротника.
— Вы что, издеваетесь? — зашептал Семён.
— Какой ещё цветок? Это же сказки.
— Сказки, говоришь? Ну так и иди домой, чего тогда по улицам слоняешься и нормальным людям голову морочишь.

Семён пребывал в такой растерянности от всего, что за последние пару дней так изменило ему жизнь. Но отказаться от Поли? Нет, никогда.
— Где мне найти его? — прошептал он.
— Вот здесь самое трудное. Слушай внимательно и запоминай…

Семён бежал по улицам городка, который так ласково встретил его когда-то запахом сирени. Не опоздать бы, громко стучало в висках. Хорошо, что город не велик, да и плутать особо негде. Все дороги вели к центру.

На вокзал он прибежал, когда автобус, следующий до Приозерья, уже собирался закрыть двери. Часы показывали начало одиннадцатого. До полуночи оставалось слишком мало времени. Но водитель явно торопился домой к жене, поэтому, выехав из города, набрал хорошую скорость. Семён попытался успокоиться и собраться с мыслями. Слова, что Антонина Никифоровна нашептала ему на ухо, снова зазвучали внутри: не бояться, не оглядываться и, что самое главное, не слушать, кто и что ему не говорил.
— Всё, конечная, — услышал Семён уставший, но довольный голос водителя.

Семён выскочил из автобуса раньше всех, быстро осмотрелся и побежал через деревню туда, где в темноте, за полем, чёрной стеной выступал лес. На ходу он скинул кроссовки, помня наставления Антонины Никифоровны, и продолжил бежать босиком. Хотя бежать было уже не так комфортно и довольно больно.

Семён изрядно хромал, когда первые деревья обступили его и деревня скрылась из виду. Он шёл так быстро, как мог, не разбирая дороги, туда, где чаща была чернее всего. Руки машинально потянулись к телефону; хотелось подсветить путь, но он вспомнил, как женщина сказала, что всё нужно делать в полной темноте. И он шёл, лез в дебри, пока не перестал слышать собачий лай из деревни. Ночь, ветер и скрип деревьев. Они словно рослые великаны, плечом к плечу, исполняли ритуальный танец, медленно покачиваясь.

Семён внимательно смотрел по сторонам, помня наказ о том, что цветок может появиться в любое время и в самом неожиданном месте. В голове зазвучал голос Антонины Никифоровны: в полночь появится на папоротнике почка, вспыхнет, словно живая, заколышется, как речная волна, и запрыгает, словно птица, попавшая в силок. Важно приметить этот огонёк, не упустить, так как из маленькой яркой точки вспыхнет и взметнётся вверх цветок, горячий как уголь, освещая своим пламенем всё вокруг себя. Да цветёт он недолго. Да и это полбеды. Охраняет цветок нечистая сила, бережёт.

Помни, Семён, наказ мой: не отвлекайся, не смотри по сторонам, а самое главное — не слушай и не верь, чтобы не услышал.

Смолкли деревья, слышен был только хруст веток под ногами. Глаза у Семёна болели; с такой силой он всматривался в темноту, боясь пропустить огонёк. Вдруг он услышал голос:
— Ты нашёл меня. Я знала, что ты придёшь. Ждала. Я сама не понимаю, что здесь делаю. Запуталась. Заблудилась.

Семён аж подпрыгнул. Стараясь унять бешено стучащее сердце, он медленно продолжил идти дальше.
— Сёма? Ты чего молчишь? Ну скажи что-нибудь! Да посмотри ты на меня.

Господи, только бы не посмотреть, только бы не посмотреть. Вот оно. Права была старушка. Значит, он всё правильно делает. Близка цель, если решили ударить по самому дорогому. Ах, Поля, Поля…

Вдруг вдали Семён увидел маленький огонёк. Словно бабочка, он плясал на одном месте, подрагивая и разгораясь, увеличивался в размере.
— Сёма, нет. Не ходи! Это Купала тебя обманывает, берегись! — голос почти визжал.

Нет, не обманешь, пронеслось в голове, и Семён побежал так быстро, как только мог. Боль израненных ног разом забылась. Только алое пламя впереди и ничего больше.

Визг усилился; к голосу Полины присоединились и другие голоса — грубые, злые. Словно за каждым деревом сидел голодный волк и злобно рычал.

Семён выскочил на поляну. Чернота расступилась, и над головой засверкал звёздный полог. А перед ним раскинулась целая поляна папоротника, и в центре, разбрасывая огненные искры, алел цветок.

Семён рванул на себя стебель, и тот, ярко вспыхнув, вдруг потускнел, но не утратил цвета. Словно уголь, он переливался, давая свет. Темнота вокруг Семёна отступала, пряталась за деревья. Ноги перестали саднить, но самое интересное, что он пошёл вперёд, ни минуты не сомневаясь в маршруте, который выбрал. Семён достал телефон и посмотрел время: два часа ночи, скоро начнёт светать. Надо было торопиться. Где-то там уже горели костры.

Цветок помог выйти из леса; тропинка вывела к полю, где на его краю блестело в лунном свете озеро. Огни и люди водили хороводы. Много, ох как много людей. Среди них была его Полина. Семён побежал, крепко прижимая цветок к груди.

Полина держала чашу с красным вином. Голову её украшал венок из березовых веток и озёрных лилий. И вино, и цветочный дурманящий запах, всё кружило голову. Рядом сидел тот, кто назвал её своей единственной, желанной и любимой. Его голову украшал точно такой же венок. Свадьба. Они жених и невеста. Полина словно во сне смотрела вокруг себя, но что-то внутри её смутно тревожило, мешая почувствовать радость и счастье, которые привели её сюда. Воспоминанием, таким лёгким, всплывало другое лицо.

Её жених протянул ей руку, приглашая пойти с ним.

Парни и девушки, встав друг напротив друга, образовали длинный коридор, в конце которого, словно алый цветок, горел костёр. Пора было доказать своё желание быть вместе. Взяв Полину за руку, Купала повёл её туда, где они должны были разбежаться и прыгнуть, оставив старую жизнь по эту сторону.

Семён добежал в тот момент, когда молодые были готовы начать разбег для прыжка.
— Поля! — с отчаяньем в голосе закричал он. Девушка остановилась в нерешительности и попыталась высвободить руку. Но жених крепко держал её. Купала сделал попытку привлечь внимание Полины и с силой потянул её, заставляя продолжить движение. Полина повиновалась. Молодые побежали к костру.

Отчаяние и страх потерять любимую заставили Семёна совершить невозможное. Он рванул к огню, расталкивая всех, кто попадался ему на пути, и с силой кинул цветок папоротника в костёр. В тот же миг Купала с Полиной прыгнули. Через мгновение раздался истошный крик, пламя костра взметнулось вверх и рассыпалось на множество искр.

Семён зажмурился и закричал…
— Сёма, посмотри на меня! — холодные руки Полины сжимали его лицо; эти яркие зелёные глаза, как у кошки, смотрели с тревогой.
— Где мы, что мы тут делаем? — спросила она.
— Как же я соскучился, — сказал Семён и притянул Полину к себе, вдыхая запах её непослушных рыжих волос, ещё хранивших аромат берёзового листа и водяной лилии.