Лифт

Лифт не просто так придумали, а для скорости человеческого разобщения. Некоторые недалёкие люди уверены, что он нужен лишь для того, чтобы поднять вертикально или опустить что-то, не используя лестницу, но это лишь часть правды.

Нет другого места в мире, где бы незнакомые встречные на короткий срок были так физически близки друг другу по собственному желанию. Никто же не заставляет вас заходить в лифт, когда там кто-то есть? Это не метро, не автобус, не трамвай, даже не электричка, на которые уже взят билет, а вы и торопитесь, и потраченных денег, собственно, жалко, да и всегда в обрез драгоценного времени, которое вы спланировали так, что отказываться от поездки если не накладно, так просто глупо. В лифт вы лезете бесплатно и самоуверенно, в надежде, что и в этот раз пронесёт, он не застрянет, не оборвётся, сам откроет двери на нужном этаже, а попутчик окажется трезв, помыт и молчалив, без вонючего пакета с мусором или вчерашнего самогонного амбре, или тяжёлого восточного запаха духов «Испахан».  Вообще может оказаться, что вы проедете в кабине лифта и в одиночестве, успеете поправить что-то на лице, глядя в чистое зеркало, и даже услышите звонок телефона или сами позвоните кому-нибудь просто так, а не на бегу, не чертыхаясь, споткнувшись о ступеньки, и не извиняясь перед собеседником за свои слова.
 
Положим, вам повезло, вы и спустились с пятнадцатого этажа удачно, и машина прогрелась, и телефон дома не забыли. И на работу приехали в отличном настроении. Припарковались с первой попытки, не поскользнулись на лестнице, и карточка на турникете у вас сработала, как полагается, и на оперативку успели вовремя. Всё отлично. Однако, вас не покидает странное чувство недоверия к происходящему, будто какая-то утренняя гадость с вами непременно должна случиться, а суровый рок только оттягивает её до поры до времени и только ждёт удобного случая, чтобы выкинуть её для вас, подобно чёртику из табакерки. И это напряжение всё нарастает в первую половину рабочего дня и зашкаливает к обеденному перерыву. Вот уже и круассан с кофе в горло не лезет, и подружка, Дуся, провинциальная субретка, окончательно достаёт своими сплетнями…

- Этот Пал Палыч, Мариш, он точно сумасшедший! Он заявление отказался писать! Он просит его уволить не по собственному желанию, а по сокращению штата, и выходное пособие требует в размере месячного оклада и приказ, с которым его за два месяца до увольнения должны были ознакомить. Трудовой инспекцией грозит, судом каким-то… Может, попросить у начальства дать ему денег, этому пенсионеру, да и пусть катится, куда хочет?

- Он денег не берёт, Дусь. Он всё правды ищет, ещё советской какой-то забытой правды.

- А мне что делать? К Герману Давидовичу самому идти? Он меня пошлёт подальше, скажет: не умеешь с людьми работать.

- А ты умеешь?

- Умею. Вон скольких уволила! И все «по собственному», без претензий. У любого спроси!

- И как же ты их уговариваешь?

- Как обычно… Говорю, что компания обанкротилась, что хоть работайте, хоть не работайте, а денег в следующем месяце всё равно не получите. Дуйте отсюда, пока не поздно, пока ещё деньги дают. Ищите другое место!

- А Пал Палыч что?

- Покажите, говорит, приказ о сокращении штата! А где я его возьму?

- Ну, напиши ему этот приказ… Подумаешь, сложность! Скажи, что Светка ушла в декрет и забыла бумаги у всех подписать…

- Ага! От какого числа?

- От любого! Потом, от какого надо, исправите. Или выбросите. Он-то как это проверит? Уволенный? Адвоката будет себе нанимать для этого?

- Да? А так можно?

- Все так делают… А за что Пал Палыча-то увольняют, я не пойму? Вроде не пьёт, не прогуливает, анекдоты рассказывает смешные, он лет сорок назад симпатичным, видно, парнем был. Странно…

- Не знаю, за что. Надпись какую-то на доме вовремя не стёр… Или стёр, да не ту…

- Постой-постой… Это не у него ли на участке кто-то на стене дома «Россия для русских» написал?

- Похоже, у него.

- А дворник-таджик её стирать испугался? А русские рабочие отказались? И что же, его увольняют теперь за это?

- Не знаю я… Мне-то что делать?

- Ты ему посоветуй «больничный» пока взять. На недельку или на две. Начальник или успокоится, или вовсе о нём забудет. С ним это бывает.

- Это мысль! – взметнула под чёлку тонкие дуги бровей Дуся. – Спасибо, Мариш! – И, запихнув круассан в розовый ротик, убежала из кафе, дожёвывая кусок на ходу и задевая высокими бёдрами спинки стульев за соседними столиками.

«Что-то не то…» - задумалась Марина. – «На Дуську не похоже… Зачем ей о Пал Палыче у меня спрашивать?.. А вот и он идёт! Я лучше у него самого спрошу.»
Она призывно махнула Палычу рукой и тот присел на свободный стул, приткнув свой поднос между её и Дусиным, не убранным в спешке.

- Привет! Благодарю, - поздоровался Палыч и принялся со вздохом за свою картошку, маленькой пластиковой вилочкой окуная каждый кусочек в горчичный соус и неторопливо отправляя его в рот к малочисленным зубам. Через полминуты, видя, что его молча разглядывают, он сделал первый ход:

- Хорошо выглядите.

- Спасибо. А вы не очень… Я слышала, вас увольняют. Не по здоровью?
Не переставая жевать, Палыч спокойно ответил:

- По нему. Завидуют! У всех всё болит, а у меня ничего болеть и не думает. Отболело своё… Зависть, Мариночка, плохое чувство. Она и заставляет руководителей идти на провокации.

- Интересно! И что они придумали?

- Написали на стене вверенного мне в обслуживание дома фразу «Россия для русских», метровыми буквами. Думали, что я не справлюсь.

- А вы справились?

- Конечно. Я пририсовал в конце надписи вопросительный знак.

- Сами?

- Ну, нет. Зачем же? – Палыч повалял в соусе очередной кусок и сунул его в рот.
– Дворника, таджика, попросил. Сказал: если оттирать боишься, то хоть знак пририсуй. Пусть начальство задумается.

- Задумалось?

- Они к этому были не готовы… Теперь жители дома между собой в чате переписку ведут, устроили дискуссию: кто виноват и что делать, исконно русские вопросы. Вот что значит знак препинания! Он, кстати, изначально предназначен для различной степени смысловой законченности текста, а тут стал настоящим препятствием в понимании.  Причём всех! Вы правила пунктуации помните?

- Компьютер помогает, - горько усмехнулась Марина.

- Не во всём искусственный интеллект помощник! Он риторические вопросы не умеет ставить. Слишком прямолинеен… Как лифт, например.

- Ну-ка, ну-ка… - оживилась Марина, предчувствуя, что вот она, гадость-то, близко уже. – И при чём здесь лифт?

Но картошка к тому времени у Палыча уже кончилась. Собрав мусор в кучу, он сложил в стопочку со своим грязный поднос Дуси, и предложил помочь Марине, чтобы одному отнести всё со стола в мойку. Та вытерла пальцы салфеткой и позволила жестом поухаживать за собой.

- Вы там у себя в бухгалтерии всё больше цифрами заняты, - сказал вежливо на прощанье Пал Палыч. – Отвлекитесь немного от денег. Порассуждайте на буквенную тему. До свидания.


Рассуждать до конца рабочего дня было некогда и не с кем, девушки составляли отчёт для налоговой, считали зарплату, подбивали бюджет. Он, как обычно, не срастался. От усталости и со скуки Марина залезла в интернет и узнала, что «lift» в переводе может означать помимо «подъёмного устройства», как «ликвидацию задолженности», так и «кражу», и «плагиат», и «воодушевление», и «рытьё могилы». На английском разночтений было больше сотни, до прямолинейности, о которой говорил Пал Палыч, было далеко. Это привело её в необычное раздражение.

«Зачем он так со мной? – спрашивала она у себя. – Злой старик, въедливый и мстительный. Вопросительный знак он, видите ли, пририсовал! А кто его спрашивал? Его дело за стенами на своих домах следить, чтобы чистыми были, а не знаки пририсовывать! Из ума уже выживает, а туда же – порассуждать советует. Сказал бы спасибо, что на рабочем месте в таком возрасте держим! Заткнулся бы и молчал в тряпочку!»

Руки у неё затряслись, она вновь воткнулась взглядом в цифры на экране и, отыскав «15», зачем-то начала в неё тыкать не курсором с мышки, а пальцем, как в кнопку лифта…

Когда все уже разошлись, к засидевшейся за монитором с цифрами Марине заглянул управляющий, Герман Давидович, молодой ещё мужчина с жидкими пейсами и чуть обозначившейся лысиной. Вечно торопящийся куда-то, отёкший и неопрятный, он спросил с вызовом:

- А вы что тут одна сидите? Ступайте домой! Свет пора выключать!

Марина втянула голову в плечи и промолчала.

- Я вам говорю! Уснули, что ли?!

Он подошёл ближе и заглянул Марине в лицо.

- Почему вы плачете? Что случилось?

- Я боюсь… - пролепетала Марина.

- Чего боитесь? Что свет выключат?

- Лифта боюсь. Он оборвётся сегодня и точно упадёт. Я в него войду, он меня поднимет, двери не откроет и грохнется с пятнадцатого вниз…

- Вам это во сне, что ли приснилось? – брезгливо поморщился Герман Давидович.

- Нет. Но я знаю, я чувствую…

- Глупость какая! – пробурчал он недоверчиво. – Выкиньте из головы! Надо же такое придумать…

Управляющий с опаской подошёл ближе и осторожно погладил Марину по круглому плечу.

- Ну, успокойтесь же!.. Вы на машине?

- Я не смогу на машине. Я устала. У меня ноги дрожат, я даже по лестнице не поднимусь… Можно я тут останусь?

- Да кто вас так напугал?.. Вы это… таблетку выпейте… мужу позвоните, он за вами заедет… Или, хотите, я вас подвезу? Охране двери закрывать надо, офис на сигнализацию ставить. Давайте, собирайтесь, я внизу подожду…

Озадаченный, Герман Давыдович набрал какой-то номер в телефоне и быстро проговорил в микрофон несколько нечленораздельных фраз. После чего вышел из комнаты за стеклянную дверь, и какое-то время Марине было видно, как он шептался с охранником, показывая на неё рукой из-за стекла.

«Нет, лифт не успеет упасть! – в страхе соображала она. – Они меня здесь убьют! За что? Что я не так делаю?.. Почему именно я?.. Надо бежать от них, по лестнице на улицу, там через дорогу кафе, оно ещё работает, там люди, они помогут…»

И Марина ринулась со всех ног к запасному выходу, уверенная в том, что он точно открыт…

Перемахнула через турникет, выбежала на тротуар и бросилась через дорогу на противоположную сторону улицы, лавируя между машинами. На скорости влетела в двери кафе и с ужасом обнаружила, что среди сидящих за столиками не оказалось ни одного знакомого: чернобородые сидели друг против друга и все без исключения громко разговаривали на своём языке по телефонам. Защитить её было некому. Марина попятилась к дверям и тут её схватили сзади за руки…

    ***

    - Вот вы спрашиваете, Герман Давидович, что с вашей сотрудницей произошло, - говорил доктор управляющему. – А я у вас другое спрошу: почему вы её до сих пор не уволили? С такими нервами? Или хотите ей всю жизнь инвалидность оплачивать?.. Говорите, признавайтесь, всё равно она вас не услышит, инъекции ещё на час хватит.

Марина лежала перед управляющим и доктором на кушетке в процедурной местной клиники бледная и неподвижная.

Герман Давидович скорбно молчал.

Тогда врач продолжил:

- Вы, когда новую программу в бухгалтерии устанавливали, всех, кроме «кадровички», собирались уволить... Пожалели, что ли?  У нас в клинике махом этих форелей с накачанными губами порассчитали, как только подключились по сети напрямую к налоговой. Какая красота! И ни истеричек, ни беременных, ни сплетниц давно уже нет – зато сестер-хозяек и санитарок добавилось на половину их зарплаты. Куда вы их бережёте? В дворники, что ли?.. Смеётесь?.. На что они, эти фифы, годны? Эти панель мести не пойдут! Дрянной балласт плодите своими конторами… Эх!..

Доктор в недоумении развёл руками.

- Поймите, Герман, нет сейчас такой профессии «бухгалтер»! И «экономистов» нет! Все операции – сразу в налоговую, автоматом! Там машина считает, чтобы государство не обманывали. С этим один грамотный менеджер справится. А человеческий слабый пол как фактор давно пора исключить из управленческого аппарата! И клиника разгрузится, своим делом, наконец, займётся: детьми да стариками. Профилактикой заболеваний. Пропагандой здорового образа жизни. Оздоровлением нации!..

Доктор нагнулся к управляющему и заговорил тише:

- Ко мне тут один инженер заходил как-то, Пал Палыч, вы не знакомы?.. Мы с ним в теннис играем… Так вот он, хоть и пенсионер, а ярый приверженец компьютерных инноваций! Говорит, что машину обмануть нельзя, если в неё заведомо сверху такую программу запустить и связать её с работающим оборудованием! И примеры приводил… Обслуживание лифтов, скажем, стоит по договору до десяти тысяч за штуку в месяц. А кто их обслуживает? Никто не обслуживает! А бухгалтерши эти бумаги подписывают, подтасовывают результаты и деньги жильцов в карман кладут… И так годами!.. Вот у вас, Герман Давидович, сколько лифтов в обслуживании?

- Сотня, - не задумываясь ответил тот.

- Вот! Какой же жулик от лишнего «лимона» в месяц откажется?.. Знаю, вы не такой!.. А другие-то? А?.. А люди пострадать могут!.. Нет! Искусственный интеллект надо внедрять! И исключать этот алчный бабий, а не человеческий фактор!.. Вы как думаете?

Лицо у Германа Давидовича вытянулось и застыло в форме перезрелого жёлтого кабачка, с повисшим хвостиком у длинного уха.

- Завтра же всех уволю!

Марина, услышав сквозь обморочную пелену в голове его сдавленный голос, вздрогнула, но глаза не открыла.   
   
   ***
В апреле, после сдачи годовой отчётности, Марину перевели в кадровики, а Пал Палыча направили на курсы повышения компьютерной грамотности для пенсионеров, бесплатные, в свободное от работы время. Вот такой социальный лифт получился в управляющей компании.