В психиатрической больнице

В закрытом отделении,
Ни более ни менее,
Валяюсь, как растение,
И связан, словно псих.
Судьбу, заразу бойкую,
Кляну и горько ойкаю:
Соединили с койкою,
Хотя, как заяц, тих.

Визжит судьбина крысою,
Вот-вот в постель написаю,
А завтра буду лысою
Головушкой сверкать.
Накачанный колёсами,
Цветными да белёсыми,
Лежу в тоске с отбросами,
В трусах, едрёна мать.

Привязан санитарами,
Придурками нестарыми,
Проказниками ярыми:
Ходить в штанах – ни-ни!
А утром – мне овация! –
Смог тайно развязаться я,
Ведь не хотел сдаваться я.
Но тут пришли они…

Три дня того столетия
Уж не держу в секрете я,
Но приключенья эти я
Не стану продолжать.
Сейчас я в отделении
Открытом, тем не менее
Похож я на растение:
Огурчику под стать.

Не ходят здесь раздетыми,
Соседи не с приветами.
Их не назвать поэтами:
Нормальней большинства.
На стенке богородица,
С ребёночком, как водится,
Что на руках находится
И шепчет мне слова.

Кто здесь, не стали близкими,
Не стали и редисками.
Один кидал огрызками,
Курил в палате, пил…
Редки' такие случаи,
Тут люди не колючие,
А в чём-то даже лучшие!
Лишь я всегда дебил.

Дитя я постоянное,
Я разное, я странное,
Во мне поэта данные:
Я чокнутый слегка.
На воле ли, в палате ли
Мы спятили, мы спятили…
Не зря мы в «Прорицателе»
Сыграли дурака.

Мой врач смотрел на жизнь мою,
Но под своею призмою.
Всё вышло, точно с клизмою,
Я честен был и смел:
Мол, слышу колокольчики…
Назначил он укольчики…
На галоперидольчике
Пока что не сидел.

Не буйный, не на грани я,
Спокойненький, как ранее.
Исчезнуть нет желания,
Не нужен мне побег.
Хотя деньки весенние,
Дышу я всё смиреннее.
Тепличное растение –
Уже не человек.

Я окружён заботою,
Ем, сплю и не работаю.
Уж съел подкормку сотую,
Найдя себе приют.
В мир зла?.. Я не помешанный!
Решенье принял взвешенно.
А рядом лес, он смешанный,
И гимн опять поют.


24–29 апреля 2024