Питерский Сайгон

Питерский Сайгон

Настенный фасад

Сплетя в пространства времена,
Он шёл по кромке мирозданья,
Оставив ветру стремена
Коня, несущего в познанье...
Густел над бытностью туман,
Скрывая сути очертанья,
И пьяный дух курил кальян
В нирване вечной созерцанья...
На стенах плавилась гризайль,
Очерчивая контур зданья;
Мысль оставляя изночаль,
По переулкам мирозданья
В пуантах шёлка балерин
Плутала в танце отрешённом
По лабиринтам тех картин,
Где гений стал умалишённым,
Уйдя сознаньем в предел,
Где в хаусе царит гармония,
Где дух хмельной рапсодью пел,
Из взрывов звёзд создав симфонью.
А Мастер здания рисовал
С извечным пылом демиурга,
А дух анчар всё подливал
В янтарь вина – сон Петербурга...
Сияла ночь, горела тьма
Огнём божественным заката,
Перил сусальных бахрома
Делила явь от невозврата
В заветный Мастера предел,
Где смешивались светотени...
Он красками рапсодью пел,
Пав перед высью на колени...
Плескалась в забытьи Нева,
Перетекая плавно в Лету.
Первоначальные слова
Взрывали звезды и кометы
Баллончиками жёлтой краски,
Творя реальность новой сказки...

Встречная старуха и мой пёс

Гуляю с псом, с родимым псом,
Которого, бродя когда-то,
Я подобрал еще щенком
На мостовой после заката...
Свечу сигнальным фонарём
Шестерке лап, чтоб не споткнутся,
И размышляю о своем,
Мечтами в молодость вернуться –
Ведь не грешно в часы заката
Наедине с самим собой
В присутствии меньшого брата
В ночи, наполненной тоской...
Вдруг слышу окрик впереди:
- Позаводили псов, ублюдки!..
А сами злее псов, поди,
Хоть сытые желудки!..
Я пригляделся: предо мной
Старушечка – не одуванчик...
А за моей, браток, спиной
Ну, полный расторбанчик:
Мурашки так и поползли
По всей моей хребтине,
Хотя от роду на Земли
Мне пятьдесят, детине...
Однако ж бабка так страшна –
Яга пред ней – царица!
И Питеру, видать, она –
По времени сестрица!..
А по сердитости-то с ней
И черт сам не поспорит...
Веду подсчет своих уж дней,
А страх от места гонит...
Старуха дальше всё клянёт
Меня со псом невинным:
- Ну, чё, разинул, обормот,
Ты варежку, козлина?
Чего ты вперился в меня,
И не отводишь псину?!..
В мозгах-то та ж, видать, херня,
Что в кишках у скотины!..
И морду морщит, как урюк,
На протвене в духовке...
Сам черт, ну точно, ей не друг,
А сын иль брат, чертовке!..
Пёс на меня взглянул и мать
Должно быть, вспомнил сучью;
И подмигнул: «Давай бежать
Отсюда то мы лучше...
Пока сея мадам «Бижу»
Нас в прах не превратила...»
Согласно я на пса гляжу,
Косясь на «крокодила».
Такая обратит, как пить –
И лоб свой не поморщит!..
Да и куда его «морщить» –
Ей смерть уж рожу корчит!..
Со всех мы лап летим домой...
Жене о сём – ни слова...
Да и зачем пугать чумой
Без дела-то большого?..
Но лица всё ж себе и псу
Умыл я после встречи –
Чем подведу поток к концу
Своей сумбурной речи...

Питерский Сайгон

Бой окончен. И в Сайгоне
Все в чаду, как на войне.
Восседает, как на троне,
Солнце в Северной стране.
Туман клубится взбитым паром
Над Ижорскою землей...
Петропавловский угаром
Объят, как мы, друг мой, с тобой...
Не проткнет шпиль тонкий саван
Из гардин седых веков…
Многоликий Петр-Раван
На нас взирает с облаков.
Сайгон затих, затих и Раван –
Лишь на водах его вдох
Поднимает медный саван,
Как пророчеством Енох
Колеблет воды Невской глади,
Оглушенный тишиной.
А у Равана во взгляде
Драк бушует огневой.
Петр, Петр, бравый Петр,
Восстань, властитель-людоед!
Начни свой парадиз-осмотр,
Среди адских лютых нег…
Ты услышишь в райских гущах
Треск и скрежет тех костей,
Кто в болотах сих зыбучих
Ковал оплот страны твоей…
Не найти успокоенья
Взбитой пене наших душ.
Лишь одно ей утешенье –
Шипучий, словно порох, пунш
В наших кружках вечно полных –
Не найти в бутылях дна;
Пеной, будто медью в волнах,
В Неве сокрыта глубина.

Разговор после пожара...

- Мадам, вы были на пожаре?
- Да я работала на нем!
- Вы видели, как в черном жаре
Горит всё пламенным огнем?..
Мадам, вы слышите, родная? –
Ну, вы очнитесь хоть на миг!
Иль вы свой аммиак вдыхая,
Реальность приняли за блик?
Мадам, не сподобляйтесь цапле –
Не прячьте голову от нас…
Ну что травить-то всех по капле –
Не проще ли цистерной враз?..
Подумаешь, старался Петр –
Царей нам будет через край!
Ах, сударь, вы такой осетр –
Не Петр уж был, а Николай!
- Сударыня, так в чем же дело –
Ну, почему она сгорела?..
- Да пуля мимо пронеслась –
Мануфактура и зажглась…
А что, зачем и отчего –
Спросите лучше вы ЕГО…
Кого ЕГО?! – Не Бога, чай?!..
- А тут – как хочешь понимай!.. –
Хоть патриарха, хоть царя!.. –
Ничто не происходит зря…
Ну а за всё в ответе Черт,
А у народа пот течет…
Так что, как хочешь понимай:
Как будет ад, как будет рай!
Предстанет все, как повернешь –
Земное всё пойдет за грош!
А и гроши сгорят в огне,
Ведь бренные, как всё оне...
14.04.2021

***
Нищий и богатый Питер,
Словно Русская душа!
Барба, мимо проходите –
В карманах нет для вас Шиша!
Разве лишь сто грамм с четушки
Вам налью на посошок…
Но, боюсь, от вида кружки
Испытаете вы шок:
Ваши ручки, ваши глазки
Жаждут нежить перформанс;
Тут, мадам, иные краски –
Тут – плиз-сорьте, декаданс…


== ЗИМНИЕ ЗАРИСОВКИ СТАРИНЫ ==

***
Высокий, двухэтажный дом с необхватными колоннами и свисающими головами воинов, взирающих будто бы оживившимися глазами на дивное шествие, подстриженные и накрытые снежными покрывалами березки и липы, широкий мост с чугунными решетами через замерзший пруд, огромная львиная пасть, глотающая ракушку, связанный с сушей этим самым каменным мостом парк, скованный сейчас зимними чарами и встревоженный нежданным, ураганным шумом ото сна, боярские усадьбы и дворы, Никольская «гладкая» мостовая, погружающаяся в вечерние сумерки сама Николка – все поплыло и понеслось перед очами буйной процессии в обратном порядке. И, казалось, что пестрое, взъерошенное гомонливое гульбище лишь только набирает силу и мощь с каждым новым шагом и встречным поворотом.
***
Проехав застылый задубевшей глиной Заячий остров, промчавшись Гатчину с глухим когда-то лесом, ныне прорубленным, пересеянным в разноплодные сады и парки со дворами, они направились к горе, заросшей сплошь сосной да елью. Издавна высокие макушки сосен были любимым местом воронья. Гору и прозвали так – Вороньей. По левой стороне горы вела тропинка и подымалась вверх, но не узилась, по обыкновенью, как вдоль многих гор, а ширилась к косматой и крутой вершине. Объехав сплющенную гладь глухого озерца, преодолев еще две снежных целины, карета впрыгнула с пригорка на широкий двор, который показался убран и довольно чист. То был первый ям из Питера в Ливонью – Дудергоф, в котором порешили ночевать. По обеим сторонам двухэтажного, рубленного дома располагались крытые конюшни.
***
Зима здесь, на земле Саксонской была не очень хладной. Трескучие морозы, если и стояли, то совсем короткий срок. Однако мостовая была скользкой, и, нужно было выбирать: любоваться ли роскошными многоэтажными и пышными дворцами Пёппельмана с увесистыми куполами, взбитыми, будто сливки с кофеем, башнями, завитыми сотней волн, каменных вьюнков, власами нимф фронтонами, иль поскользнувшись поломать бедро иль ногу, иль угодить под колесо карет… Но волны Эльбы увлекали взгляд и уносили мысли куда-то несказанно далеко – в упоительное, колдовское забытьё…
***
К полудню началась настоящая январская пурга. Влажные, мохнатые хлопья валились словно сливы из прорванного меха, залипая на ресницах и усах служивых, щекотал в носу, замедляля каждый вдох, и, не давая глянуть вдаль на несколько шагов, не говоря уже о верстах иль саженях!
***
Снег повалил сутра 18-го дня ноября. Петр выглядывая из занавеси почтовой кареты, везущей грамоты с Москвы и Твери – от солдат и командиров в Торжок, Вышний Волочек, Великий Новгород и далее во глубь России, смотрел, как белые стрекозы, кружась, слипаются и бьются о стекло, выстилая у окна обводку кружев, тающую на глазах. Другие, сплетясь изогнутыми волосками в ком, несутся прямо с неба в грязевую хлябь и исчезают без следа. На смену им ложатся новые и новые снежинки и комки, и грязевые кочки замерзают, дорога медленно белеет, карету уж подбрасывает твердо – колеса катят будто по камням.

поэт-писатель Светлана Клыга Белоруссия-Россия

"Три иллюзии с фасадом здания". Настенная роспись акриловыми красками, аэрография, золочение, 2010 г.с. Автор - Алексей Акиндинов. Дизайн-проект галереи дизайна «MUSKAT group», дизайнер Евгения Власова (Князева).